Защитник памятников. Александр Кожин – о старом и новом Ростове

Когда я 20 лет назад только пришла на работу в ростовское СМИ, меня отправили на съёмку, кто-то собирался сносить дом-памятник (за давностью лет не помню, какой именно). Старшие коллеги мне посоветовали: «Звони сразу Кожину!» «А кто это?» – наивно спросила я. «Это человек-памятник», – с улыбкой ответили мне.

Впрочем, звонить не пришлось, руководитель ростовского отделения Всероссийского общества охраны памятников был уже там, на страже исторического облика города. С тех пор Ростов сильно изменился, но Александр Олегович всё так же защищает в судах право старинных зданий на новую жизнь, восстанавливает память о погибших воинах и всегда готов к общению с журналистами. И сейчас уже я в подобных ситуациях говорю молодым коллегам: «Звоните Кожину!»

4 ноября этот, пожалуй, самый авторитетный общественник региона отмечает свой, как он сам говорит, «сюрреалистический юбилей» – 65-летие.

Сторож, грузчик и волшебник

– Александр Олегович, с чего всё началось? Вы же с 1994 года охраной памятников занимаетесь?

– Нет, ещё раньше. В 1980 году я окончил исторический факультет РГУ (сейчас ЮФУ – прим. ред.). Хотя формально диплома у меня нет, потому что я получил двойку по истории партии. В те времена это было серьёзно. Пересдать я её должен был в сентябре. Летом после окончания вуза студентов традиционно отправляли на военные сборы, обычно это происходило в июле – августе. Но именно в тот год сборы длились три месяца, проходили они в Урюпинске. И в сентябре в Ростов я не попал. Прибыл в октябре, когда уже комиссии по пересдаче закрылись. При этом место работы для меня уже было определено – республиканский учебно-производственный комбинат. Туда я и отправился и около года читал там лекции по профессиональной этике. Потому ушёл работать в школу. Туда, в конце концов, дошло известие о двойке по истории партии, выяснилось, что у меня неоконченное высшее образование.

– И вас уволили?

– Нет, остался преподавать. Вообще, я за всю жизнь от своей профессии не отходил ни на шаг. Даже когда работал сторожем.

– Вы работали сторожем?!

– Да. А также грузчиком и волшебником. И все мои места работы – это были знаковые для Ростова места. Например, грузчиком я работал в легендарном магазине «Солнце в бокале». А сторожем – в областном краеведческом музее, кинотеатрах «Россия» и «Победа». Музей – моё первое место работы, там я начинал водить экскурсии на старших курсах университета. А потом мне нужна была подработка, я устроился во вневедомственную охрану и попал в музей.

– А волшебником где?

– В планетарии. Он тогда относился к краеведческому музею, в обоих был один директор – Юрий Иванович Маслов. И в планетарии было три экскурсовода, которые ходили по предприятиям, магазинам, учебным заведениям и выступали там с лекциями. Рассказывали о звёздах и демонстрировали слайды. Для этого им был нужен так называемый «волшебный фонарь». Это небольшой чемоданчик, который я за ними носил. И был даже такой забавный момент, когда Маслов возмутился: «Что за бардак? У меня, директора, зарплата меньше, чем у Кожина». А дело было в том, что у них каждая лекция стоила 5 рублей, я как волшебник получал 2 руб. 50 коп. Лекций было много, так что по тем временам доход совсем неплохой выходил.

ДОСААФ, Жданов и памятники

– Как же до охраны памятников дело дошло?

– Случайно. Однажды мне позвонил бывший сокурсник Юра Ковалев, председатель ДОСААФа (Добровольное общество содействия армии, авиации и флоту) университета, и предложил на месяц отправиться в Ташкент на повышение квалификации, чтобы стать его преемником. От такого заманчивого предложения я отказаться не мог, обучился, вернулся в родные пенаты. И там, конечно, все меня знали – «Это же тот Кожин, председатель ДОСААФа вуза, который двойку по истории партии получил».

– И чем вы там занимались?

– Моей задачей было распределение лотерейных билетов. Дело шло не очень, пока мне не помог случай в лице тогдашнего ректора РГУ Юрия Жданова. Я с ним познакомился, когда ещё был школьником, мы часто сталкивались в книжных магазинах, искали дефицитные издания, так постепенно начали неформально общаться. Я даже не знал, что он ректор, что зять Сталина. Это потом уже выяснилось, когда я поступил в РГУ. И как-то на одном из заседаний, куда я как председатель ДОСААФа явился, чтобы пообщаться с деканами, Жданов меня заметил, подошёл, пожал руку и спросил о книге Натана Эйдельмана, которая должна была поступить в магазины. После этого, естественно, отношение ко мне в университете резко поменялось.

– Александр Олегович, вы были хорошо знакомы с ректором вуза и не попросили его о пересдаче истории партии, чтобы, наконец, получить этот злосчастный диплом историка. Почему?

– Тогда этот диплом не имел совершенно никакого значения. Некогда было, да и незачем. Так вот, по линии ДОСААФ я занимался памятниками воинской славы. Потом меня пригласили в ВООПИиК, это была близкая мне тема. Тогда это была большая организация, огромный штат сотрудников. Потом закончился СССР, а с ним исчезла государственная поддержка. С тех пор, собственно, мы работаем на голом энтузиазме.

Бой с ветряной мельницей?

– 20 лет я вас знаю, и все эти годы с вопросами о сохранении старинных зданий иду только к вам. Получается, вы единственный оплот сохранения исторического облика го­рода?

– Нет, я не один. Единомышленники есть, но со временем нас становится меньше. А вот чиновников, которые занимаются этим официально, всё больше. С тех пор, как в 2004 году был принят закон об охране объектов культурного наследия, у нас появилась такая профессия – памятники защищать. На это идут приличные бюджетные суммы…

– Но итог не радует: старинные здания сносят, на их месте растут многоэтажные монстры. Иногда кажется, что все эти бои за город обречены. Даже если вспомнить самые громкие суды последних лет, о которых мы с вами общались: мемориальную доску на Змиевской балке со словами о расстреле евреев проиграли, ипподром проиграли… Вас это не демотивирует?

– Ну, во-первых, я не согласен, что мы всё время проигрываем. У нас есть и выигранные сражения. К тому же, всё зависит от угла обзора. Я, например, не считаю, мемориальную доску на Змиевской балке проигранным делом.

– Но ведь в 2011 году сняли доску с надписью «11–12 августа 1942 года здесь было уничтожено нацистами более 27 тысяч евреев. Это самый крупный в России мемориал холокоста», заменили аналогом с упоминанием только мирных граждан.

– Тут всё дело в том, что во время войны советская пропаганда делала упор на то, что в Ростове немцы расстреляли детей, женщин, стариков. На национальность акцент не делался. Поэтому и получилась такая ситуация, хотя есть свидетельства, что там убивали евреев именно по национальному признаку. Свою доску город в итоге снял и повесил внутри музея на Змиевской балке. А что касается суда, то да, его решение было не в нашу пользу, но не потому, что мы проиграли, а потому что мэр города отменил своё прежнее решение. Слово «холокост» из надписи исчезло, но вернулось слово «евреи». А наша мемориальная доска сейчас находится в центре экспозиции в музее Победы на Поклонной горе в Москве.

– А что касается сохранения исторического облика города?

– Мне часто говорят друзья, что это борьба с ветряными мельницами. Мы говорим: исторический облик старого Ростова нужно сохранять. И власти нам не возражают, но вместе с тем ничего для сохранения памятников архитектуры не делают. Это общая беда, не только Ростова, всей России. Дом объявляют аварийным, но не реставрируют, жильцов выгоняют, здание ветшает, туда ходят вандалы, там ночуют бомжи. В итоге – пожар, разрушение, уничтожение памятника архитектуры.

– В прошлом году вы рассказывали «АиФ на Дону» (№ 19 за 2021 год) о памятных досках защитникам Ростова на Братском кладбище, похожих на телефонную книгу – нет ни полных имён погибших, ни дат жизни и смерти. Вы планировали изменить эту ситуацию.

– Да, мы разработали проект другого мемориала, уже выделены деньги на новые плиты, думаю в ближайшее время все собранные нами имена, звания, даты появятся на месте воинской славы. И может быть, у нас мало что получается, но ведь удаётся что-то сделать. Хотя бы оставить в памяти потомков имена, которые заслуживают того, чтобы их увековечили.

Досье

Александр Олегович Кожин родился 4 ноября 1957 года в Ростове. С детства занимается коллекционированием редких изданий книг и игрушечных солдатиков. Будучи учителем истории в ростовской школе № 5, организовал кабинет-музей Александра Солженицына. Основал клуб «Стойкий оловянный солдатик» и Донской военно-исторический клуб им. Матвея Платова. Имеет сына и двоих внуков.