В зоне только девушки

Ежегодно в России регистрируется около трёх миллионов преступлений. Десятую часть из них совершают женщины.

Специально для них восемь лет назад на окраине Азова построили исправительную колонию. Ещё недавно она была единственной на весь регион, но уровень женского криминала постоянно растёт, и сегодня в азовской ИК-18 сидят только рецидивистки и те, кто попал за решётку за тяжкие преступления. Что такое женская колония, по каким законам она живёт и как чувствуют себя в окружении решёток те, кого принято называть слабым полом, узнал корреспондент «АиФ-на-Дону».

- Вообще-то у нас здесь сейчас хорошо. Просторно, - констатирует заместитель начальника колонии Светлана Прядко.

Она поясняет: по проектной норме корпуса колонии могут вместить до тысячи осуждённых. Нынче они наполовину пусты: всех «первоходок», «бытовиков» и прочую криминальную «мелочь» раскидали по другим колониям, в Азове остались сидеть лишь убийцы, крупные аферистки и торговки наркотиками - всего шестьсот женщин.

Шестьсот судеб, шестьсот трагедий.

Особый дамский путь

- За что попадают в колонию? - переспрашивает начальник отдела воспитательной работы Людмила Клименко. Но затем сбивается: - У каждой сюда дорога была своя. Правильно  говорят: от сумы да от тюрьмы...

За восемь лет высокие стены колонии перевидели многих. В Азове сидела единственная в новой российской истории предводительница банды убийц, здесь же коротала срок королева красоты Азербайджана, осуждённая за мошенничество. Нынешняя «звезда» зоны - Юлия Климентьева из Шахт. Профессиональная танцовщица, она пять лет отработала на сцене в Испании. Теперь поклонники и цветы остались в воспоминаниях: по приговору суда Климентьева должна провести за решёткой семь лет. Попалась с наркотиками.

- Глупая была, - рассказывает она спокойно: все слёзы давно пролиты. - Когда жизнь даёт много, перестаёшь ценить что имеешь. Начинает казаться, что так будет всегда. Вот так «добрые люди» однажды предложили попробовать наркотики - я согласилась. А дальше пошло-поехало.

По 228-й «наркотической» статье в колонии сидит почти каждая пятая. Особенно много среди них цыганок. Опытные сотрудники УИНа объясняют: когда полиция накрывает очередную цыганскую точку по торговле наркотиками, вину на себя обычно принимают женщины. Расчёт делается на то, что им, как правило, многодетным матерям, дадут меньший срок, чем мужчине. Рассказывают, что так в первый год после открытия колонии в Азов прибыла русская девушка. Выросшая в детдоме, она вышла замуж за цыгана и попала в табор. После того как сыщики нашли в их доме заготовленную для продажи анашу, седой барон приказал ей написать явку с повинной: «Все старшие невестки уже сидели, теперь твоя очередь».

Сотрудники из системы исполнения наказаний, собаку съевшие на изучении тюремной среды, единодушно отмечают: женская преступность - явление, совершенно особое, впитавшее все особенности характера слабого пола. Недаром в основе многих преступлений лежит любовь, от которой, как известно, до ненависти всего шаг.

В колонии вспоминают Александру Жукову, освободившуюся полтора года назад. За решёткой она успела побывать уже дважды. В первый раз за убийство любовницы мужа. Неверный супруг покаялся - отсидев срок, Александра вернулась к нему. Но вскоре тот загулял снова. Вместо того чтобы плюнуть на всё и бросить изменщика, Жукова, как прежде, подстерегла разлучницу с ножом.

- Из-за мужей сюда много кто попадает, - добавляет Клименко. - Есть одна пенсионерка, ей уже за шестьдесят, осуждена за убийство. Муж её постоянно избивал. Устала терпеть, дождалась, пока он уснёт и подожгла дом. Хорошая женщина, сейчас служит старостой в нашем храме.

Верь, молись, люби

Тюремная церковь - одно из немногих мест в колонии, где при строго расписанном («шаг влево, шаг вправо») режиме осуждённые женщины могут почувствовать себя свободными. Храм здесь открыли четыре года назад, и теперь по его маковке, возвышающейся над рядами колючей проволоки, безошибочно находят дорогу приезжающие на свидания к осуждённым родственники. Впрочем, самое удивительное у него внутри. Даже не знакомый с церковной жизнью глаз отмечает: некоторые иконы отличаются от тех, что можно встретить в обычных церквах. Неудивительно, ведь пишутся они здесь же, в зоне.

Елена Година успела написать уже больше десятка образов.

- Верующей я раньше никогда не была, - рассказывает она. - Да и рисовала так, мазюкала чего-то. А когда попала сюда, даже не знаю, откуда что взялось. Тюрьма всё меняет. В неё ты заходишь одним человеком, а выходишь совсем другим. Важно только суметь повернуть в правильную сторону.

По выходе на волю Година мечтает выучиться на иконописца и расписывать храмы профессионально. Но до освобождения остался ещё не один год: Елена осуждена за убийство.

Для многих обитательниц колонии вера - способ забыть об окружающей их суровой действительности. Впрочем, местное руководство и само старается расцветить серые будни сиделиц. В колонии регулярно проводятся конкурсы рукодельниц, действует свой ансамбль, подготавливающий к праздникам концерты. Тюремные артистки успели даже побывать на гастролях, сорвав бурю аплодисментов.

Недавно к самодеятельному искусству прибавилась кинематография. В декабре на международном кинофестивале «Надежда», посвящённом тюремной тематике, специальный приз взяла картина «По ту сторону забора» Светланы Цемох. На любительскую камеру, предоставленную тюремным начальством, она сняла документальную драму о судьбах женщин, которым довелось стать матерями уже за решёткой. Фильм о наказании, раскаянии и прощении растрогал жюри, в которое входили Дмитрий Месхиев, Владимир Меньшов и Александр Сокуров. Впрочем, автор картины не услышала их похвал: отпустить на волю хотя бы на день приговорённую к десяти годам лишения свободы заключённую никто не решился.

Горькая доля слабого пола

У всех, кто попадает в колонию впервые, при виде шагающих строем одинаково затянутых в чёрные фуфайки зечек сам собой рождается вопрос: а остаются ли эти женщины женщинами?

- Конечно, остаются, что за вопрос, - недоумевает в ответ Светлана Прядко. - Им даже косметика разрешена в разумных пределах, к праздникам могут себе причёску сделать. И мы им постоянно говорим: «Ваши годы здесь надо пережить и забыть. Только не оступитесь снова, и всё получится: будет и счастье, и семья, и любовь».

Впрочем, при прощании майор Прядко признаётся: будущее её подопечных красочно выглядит только в обещаниях, в реальности жизнь зачастую оказывается такой же серой, как ворота исправительного учреждения. Ведь в отличие от мужчин, попав в зону, девять из десяти женщин теряют бывших любимых: сильный пол не желает ни ждать, ни знать зечек. Если в мужских колониях регулярно случаются браки осуждённых с «заочницами», то в Азове за все годы сыграли всего две свадьбы. В этой трагической действительности шаг к ненависти, приводящей обратно в зону, становится ещё короче.

Смотрите также:

• Маленькие бродяги с большой дороги (часть 1) →
• В Ростове нашли врата в потусторонний мир →
• Женское лицо азовской тюрьмы →