- Юрий Васильевич, ваше ведомство занимается расследованием самых серьёзных преступлений. Возможно, впечатление обманчиво, но как-то кажется, что за последнее время их стало больше. Что ни неделя, то новость: там ограбили, там застрелили, там напали на полицейских. Возвращаются «лихие 90-е»?
- Статистику обычно не любят, но давайте всё-таки начнём с неё. По итогам первого полугодия у нас в области в целом отмечается снижение количества совершаемых преступлений. Причём прежде всего тяжких и особо тяжких. Я имею в виду изнасилования, грабежи, разбойные нападения, убийства, расследованием которых как раз и занимается Следственный комитет. Также хоть и не намного, но всё же повысился процент раскрываемости. В этом, безусловно, есть и заслуга полиции, с которой мы работаем бок о бок. Поэтому вряд ли можно вести речь о каком-то засилье криминалитета. Но вместе с тем у нас есть ряд резонансных преступлений, которые пока ещё остаются нераскрытыми. Это и покушение на президента областной Нотариальной палаты, и убийство бывшей судьи Бардиной, и серия убийств пенсионеров в Таганроге. Наконец вооружённые нападения на полицейских и сотрудников ЧОП в Новочеркасске.
- Есть ли по ним подвижки? Недавно полиция распространила фотороботы предполагаемых преступников - в числе тех, кто подозревается в новочеркасских убийствах, присутствует женщина. Выходит, вышли на след?
- Скажу так: есть определённые зацепки. Поверьте, я мог бы очень многое рассказать из того, что было сделано за это время, но раскрывать подробности следствия, как вы понимаете, я не вправе.
- Тогда, может быть, проясните, насколько верными были слухи, утверждавшие, что новочеркасские «стрелки» могут быть причастны и к нашумевшему убийству семьи спецназовца Чудакова, случившемуся летом 2009 года? То же место, тот же почерк…
- Расследование убийства Чудаковых ведёт центральный аппарат Следственного комитета России. Мы со своей стороны эти преступления не связываем, так что не стоит верить слухам. Работа по Новочеркасску ведётся колоссальная. Действует бригада более чем из двадцати человек, уже собрано свыше ста томов материалов. Примерно такая же ситуация и с остальными резонансными преступлениями. Уверен, рано или поздно они будут раскрыты.
Дела давно минувших дней
- «Рано или поздно» - звучит, честно говоря, не слишком обнадёживающе. Не получится ли иначе: пройдут год-два, и нераскрытое дело просто отправится в архив?
- Это вовсе не означает, что на нём будет поставлен крест. Наоборот, сегодня преступлениям прошлых лет уделяется особое внимание. И работа по ним ведётся достаточно успешно. Только в прошлом году было раскрыто свыше восьмидесяти таких «старых» преступлений.
- Каким образом это удаётся сделать?
- Так ведь жизнь не стоит на месте. Появляются новые технологии. Сегодня мы имеем совершенно иную качественную возможность исследовать улики, найденные в своё время на месте преступления. У нас сформирована специальная группа, которая как раз занимается расследованием преступлений прошлых лет. Вот, к примеру, недавно удалось раскрыть целую серию убийств, произошедших ещё в 2005 году. Тогда по области прокатилась волна нападений на пенсионеров - неизвестный душил стариков и уносил последние сбережения. Мы обнаружили в отправленных в архив материалах смазанный отпечаток пальца, который оставил убийца. И смогли в результате вычислить его. Оказалось, что он к настоящему времени уже успел попасть в тюрьму за другое, несравнимо более лёгкое, преступление и вот-вот должен был выйти на свободу. Сперва он всё отрицал, но когда ему предъявили улики, признался во всём.
Конечно, лучше всё-таки, если правосудию не приходится ждать так долго. Поэтому сегодня мы используем в процессе расследования все известные науке методы. Анализ ДНК, полиграф - это ещё далеко не полный список.
- Может быть, и экстрасенсов пробовали привлекать?
- Пробовали и не раз.
- И как успехи?
- Не скажу, что очень большие. Такие чудеса, как показывают в «Битве экстрасенсов», увы, в реальной жизни увидеть ни разу не довелось. Хотя, если помните, был случай, когда в Миллеровском районе исчезли четверо маленьких мальчиков. Тогда привлечённый экстрасенс действительно сказал, что они утонули в реке, а не стали жертвами преступления. Так и было.
Впрочем, это всё-таки пока из области необъяснимого. Гораздо эффективнее другой способ, который мы также активно применяем, - погружение потерпевшего или свидетеля в глубокий гипноз. Наука уже доказала, что в состоянии транса человек может вспомнить даже то, что видел всего лишь раз, давно и мельком.
Как решит суд
- Большинство обвиняемых по тяжким преступлениям выбирают суд присяжных. Насколько он, по вашему мнению, объективен?
- Если речь у нас зашла о суде присяжных, то я бы не стал уповать на него. Потому что его справедливость лично для меня порой находится под вопросом. Я приведу одну цифру: только с начала этого года присяжные оправдали пятерых человек, обвинявшихся в совершении преступлений сексуального характера в отношении малолетних. При этом следствие собрало достаточно доказательств их вины, а эксперты-психологи официально признали троих из них педофилами. Это справедливо?
- Глас народа, как говорится, глас Божий.
- Не знаю, не знаю. Разве двенадцать человек с улицы лучше могут разобраться в юридических тонкостях, чем профессиональный судья? Кстати, здесь ещё надо учесть, кто попадает в присяжные - занятые и работающие нередко отводят свои кандидатуры. А эмоции - плохой советчик. К тому же присяжные ничего не знают ни о подсудимом, ни о том, что содержится в материалах дела. Помню случай: оправдали убийцу девочки, сидит хороший с виду парень - жалко вроде в тюрьму его отправлять. А потом узнают, что он до этого был уже трижды судим за тяжкие преступления: «Ой, как же мы могли?!»
Хотя всё же нужно отметить, что нередко присяжные ответственно и мудро подходят к принятию решений. Были случаи, когда мы, следователи, опасались, что подсудимые могут быть оправданы. Потому что они тщательно готовили своё преступление, позаботились об уничтожении важных улик. Однако присяжные тонко прочувствовали все обстоятельства дела и вынесли решение о виновности подсудимых.
- Юрий Васильевич, в следственных органах вы работаете уже четвёртый десяток лет. Видеть столько лет чужую боль и слёзы не тяжело ли даже для человека вашей профессии?
- Конечно, тяжело. Но как у врача, делающего операцию, задача - спасти жизнь больному, так и у нас главная цель - найти преступника и восстановить справедливость. Здесь не до эмоций. Хотя иногда всё-таки бывают моменты, когда хочется побыть одному. Что делать, это жизнь. Я выбрал такой путь и не жалею об этом.
В Ростове задержан миллионер в погонах 
Заповеди ростовской полиции 
Дон - край непуганых педофилов? 
Бьет муж. Мифы и реальность о насилии в семье – мнение психолога