И кореец, и казак. История православного священника Иллариона Тян-Соновича

В сентябре 1937 года началась депортация корейцев из пограничных районов Дальнего Востока вглубь страны. Среди 172 тысяч переселённых этнических корейцев были и предки клирика георгиевского храма села Кулешовка иерея Иллариона Кима. «Мои прадеды из Кореи. Вначале они переселились на Дальний Восток, спасаясь там от голода, а потом уже, когда маме было 14 лет, были депортированы с Дальнего Востока в Казахстан.

Именно там и встретились мои родители, они были сиротами и стали друг другу поддержкой на всю жизнь. А в 1969 году наша семья переехала на Дон. Так эта благодатная земля стала нашей родиной...». Об истории семьи, о традициях и пути к Богу корреспондент «АиФ-Ростов» поговорила с первым православным священником-корейцем в Ростовской области, отцом Илларионом.

Концерты на грядках

Светлана Ломакина, «АиФ-Ростов»: Вы упомянули, что приехали сюда пятилетним мальчишкой. Что помните из того периода?

Илларион Ким: Помню, как идём все вместе к соседке есть борщ. Мы только приехали, ещё не обустроились, и местные жители нам помогали... Мама моя была почти без образования, окончила несколько классов, и папа так же. Они занимались здесь сельским хозяйством, выращивали лук и арбузы. И мы с детства пропадали в полях. Бывало, что нас забирали из школы раньше, чем заканчивался учебный год, потому что нужно было работать. Вставали в четыре утра и шли на грядки – на уроках я постоянно засыпал от усталости. Но нас же было много – восемь детей, и мы во время работы на грядках пели, поддерживали друг друга.

– Пели на корейском?

– Нет, на русском, мы же росли здесь. Родители дома разговаривали на корейском, мы понимали его, но это был диалектный язык и постепенно он ушёл из нашей речи. А пели детские песни и те, что тогда звучали по радио.

– Матушка тоже кореянка. Вы тут познакомились?

– В Ростове. Мы с другом были на свадьбе в ресторане возле кинотеатра «Плевен», а рядом с нами за столиком сидели две девушки-кореянки. Познакомились, оказалось, что они сёстры. Моя будущая жена училась тогда в Ростовском институте сельхозмашиностроения (РИСХМ) и работала в проектном институте инженером-конструктором. Вскоре мы поженились. Никаких особенных традиций в то время не было. Ну, разве что свадьбу гуляли, как принято у корейцев, в двух местах: сначала у её родителей в Ростове. Там за накрытым столом сидел весь род матушки, все её родственники. Так принято у нас. Мы немного посидели, я и несколько человек, самые старшие из моего рода, и я её забрал и отвёз к себе в Кулешовку. Там и был основной праздник. Его готовили мои родственники. Так до сих пор здесь и живём.

Чикатило и надлом

– К Богу вы пришли уже в зрелом возрасте, после сорока лет, получается, за плечами целая жизнь. Какая?

– Я окончил школу, работал в Азове токарем на заводе, отслужил в армии в Грузии. Пришёл домой в 1982 году, и встал вопрос, куда мне дальше идти? Я хотел на юридический, хотя понимал, что поступить будет тяжело. Готовился два месяца сам, но этого не хватило, я провалился. Три года служил в милиции и даже участвовал в операции по поимке Чикатило. Мы тогда патрулировали лесные участки в районе аэропорта, за что получили прозвище Лесные братья. Чикатило поймали другие ребята и позже, но мы тоже ходили не зря, раскрыли несколько других преступлений. Ещё немного поработал после этого и ушёл, потому что началась перестройка, а у меня семья и отец умер после рождения нашего с матушкой первенца, надо было снова браться за сельское хозяйство. И мы с женой начали работать на полях.

– Вы тогда были атеистом?

– Получается, что да. Родители неверующие, и бабушек, которые учат молитвам, рассказывают о Боге внукам, у меня не было.

С 23-х до 40 лет занимался сельским хозяйством. Мы ездили по стране, заключали договоры с колхозами, нам давали технику. Трудились много, но урожай зависел от погоды, и бывали годы, когда всё заработанное покрывало только аренду... В те времена, в 90-е, особенно хотелось какой-то опоры, веры в завтра, и моя жена искала эту опору. Она попала в религиозную секту. Оттуда я её с трудом вырвал. А тут вдруг остался без работы: ни машины, ни перспектив, дом недостроен, всё ломается. И я надломился. Матушка это видела и пошла в наш сельский православный храм. Для верующего человека чудеса совершаются каждый день. Можно, конечно, считать это совпадением, тут пусть каждый решит для себя. Но именно в это её первое посещение храма она встретила очень хорошего человека и попросила его поговорить со мной. Пришёл Алексей, его и сейчас все знают в нашем селе, удивительный человек. Мы сели пить чай, слово за слово – не знаю, что произошло, но мне захотелось сходить в храм… Потом мы всей семьёй приняли крещение, повенчались и стали частью общины, прихода, который был и остаётся для нас вторым домом. По благословению настоятеля Кулешовского храма, протоиерея Виктора (Баденкова), я поступил в духовную семинарию. Мне тогда было уже под 50.

– Чтобы стать священником, надо пройти большой внутренний путь. Так ведь?

– Я его и прошёл. Мы с матушкой шли к этому вместе, были и сомнения, и испытания. На многое начинаешь смотреть иначе перед лицом смерти. Был такой момент, когда я и жена работали в огороде и попали под мотоблок (разновидность малогабаритного трактора – прим. ред.). Вначале меня затащило в эту машину, а она бросилась спасать и её прихватило. У нас были множественные переломы, год мы пролежали в больнице, но выжили. Жена моя перенесла четыре операции. Я тогда окончил первый курс духовной семинарии. Хотел взять академический отпуск, но пришлось ещё раз учиться сначала. Вот такие были испытания. Потом, когда одобрили документы на рукоположение, всё думал: достоин ли я? смогу ли? Тут же встал и национальный вопрос: примут ли меня, корейца, прихожане храма? Мне надо было документы подавать дальше, год прошёл, а я всё думаю. Ну, а потом, после благословения владыки Меркурия, я стал дьяконом, иереем.

– В вашей пастве больше русских или корейцев?

– Конечно, русских. В Кулешовке 13 тысяч русского населения и около тысячи корейцев. Сейчас у нас много смешанных браков. И всё смешивается: и традиции, и кухни. Русские любят корейские салаты, корейцы – борщи и котлеты...

Кто придумал долму. Кулинарные традиции и легенды донских армян Подробнее

Меняйся сам

– Вот, кстати, ваша свадьба проходила в начале 80-х, всех этих заморских острых приправ на рынке не было. Как вы готовили национальные блюда?

– Брали то, что было под рукой. Кинза была всегда, мы выращивали, корейскую капусту, красный перец. Помню, как в кухне лежала гора этого красного острого перца и мы, дети, чистили его, гору чеснока чистили, потом крутили всё это через мясорубку – делали заготовки на зиму. Мама по сто килограммов рыбы закладывала в бочки, мариновала вместе с редькой.

– Никогда не слышала такого рецепта.

– Это панчани. Рыбу потрошат, режут, пересыпают перцем, чесноком, солью, кинзой. Отдельно шинкуют редьку, потом рыбу смешивают с редькой и закладывают в бочки. Через недельку получается термоядерная рыба. Ну, и заготавливали тяй (соевую пасту). Для любого корейца – это дело обыденное, но вот у других национальностей такого блюда нет. У каждой корейской хозяйки свой рецепт.

– Отец Илларион, от вас идёт такая лёгкость, радость, хотя жизнь у вас была очень непростой. Это в последние годы пришло?

– Я такой с детства. Корейцы – сдержанный народ, а я вырос с русскими и во мне много вашего. Даже не русского, а казачьего. Меня же приняли в казачью общину «Спас» – у них в основе всего лежат вера, боевые искусства, почитание родителей, забота о близких и милосердие. И мы, как начинаем обсуждать что-то, они мне говорят: у тебя только оболочка корейская, а так ты казак (смеётся).

– С каким вопросом чаще всего обращаются к вам как к священнику?

– Как спастись. С бытовыми вопросами. С проблемами в семьях. Ответ у меня один – надо начать меняться самому, идти к Богу, очищать душу, быть терпимее к людям и мир вокруг изменится. Если вся семья готова меняться, а не один человек – это настоящее счастье. У нас так и получилось – жена, двое моих детей, все приняли крещение в один день. И мы говорим на одном языке, я стараюсь приводить в наш храм таких же людей, ищущих Христа. Я в сане с 2016 года, пока не так много успел, и всё ещё чувствую, что не достоин, хотя мне уже 59 лет.

– Батюшка, с начала нашей беседы меня мучает один вопрос. В детстве вы вставали в четыре утра, служба в церкви начинается тоже очень рано. Было ли время, когда вы высыпались?

– Когда не служу литургию, могу поспать до семи утра. Но я привык за годы-то. Господь пока силы даёт, а выспаться я ещё когда-нибудь успею.