Александра Дзюбу трижды представляли к званию «Герой России», но вручили Золотую звезду только с четвёртой попытки. Корреспондент «АиФ на Дону» поговорил с офицером о подвигах, любви к небу и боевых товарищах.
«Меня чуть ли не в каждом городе узнают. Подходят на мероприятиях офицеры или чиновники, здороваются, руки жмут, благодарят. Мне приятно, хотя я их в лицо часто и не узнаю. Столько людей за свою лётную карьеру перевёз. Как их всех запомнить?», - говорит вертолётчик Александр Дзюба.
Александр Дзюба. Родился в посёлке Красноармейский Зерноградского района Ростовской области в 1957 году.
Окончил в 1985-м Сызранское высшее военное авиационное училище лётчиков. Служил в Афганистане и Чечне.
Герой России. Имеет награды: орден Мужества, ордена «За военные заслуги» и Атамана Платова, медаль «За спасение погибавших» и многие другие.
Небо - это жизнь
Кристина Ткачёва, «АиФ на Дону»: Александр Иванович, у вас солидная боевая биография: были в своё время и в Афганистане, и в Чечне. А как вы вообще стали вертолётчиком?
Александр Дзюба: Я профессию выбирал в те года, когда был расцвет авиации. Все мечтали быть или лётчиками, или космонавтами. К тому же я немного знал об этой профессии. Мой дядька работал на «кукурузнике», опрыскивал поля. Пару раз меня с собой в кабину брал. Даже разрешил сесть за штурвал. Один раз ощутил волшебное чувство полёта и понял, что его уже не забыть. На меня, пацана, это оказало невероятное впечатление.
Вот после школы я и решил поступать в училище гражданской авиации. Тогда конкурс был большой: 50 человек на место. Это сейчас наша профессия не в моде, а тогда только из моего класса парней пять пытались пробиться в авиацию. Но мне не повезло: по здоровью не прошёл отбор. Врачи сказали, у меня искривление позвоночника, что-то не так с ключицей. Мол, путь в авиацию тебе заказан. Но мечты о небе так просто не забываются. Работал на вертолётном заводе, был токарем. А потом пришёл в военкомат, где мне говорят: «У нас недобор вертолётчиков». Я сначала сомневался: хотел летать на самолёте, а не на вертолёте. Но всё-таки согласился. Днём работал, по вечерам учился.
- Вас трижды представляли к званию Героя России, а присвоили его только с четвёртой попытки...
- У меня больше 2700 боевых вылетов. Служил во многих горячих точках, не раз возил представителей миссий ООН, высших военачальников, политиков, российских и зарубежных журналистов. Звезду Героя России мне вручили в конце 2002-го за спасательную операцию.
Дело было на юге страны, где произошло жуткое наводнение. Из зоны бедствия мы эвакуировали сотни жителей Карачаево-Черкесии и Ставрополья, сутками не покидали кабины вертолёта. Работать в тех условиях было тяжело: порывы сильного ветра, туман, селевые потоки. Мы зависали над водой, вытаскивали детей и стариков из форточек, снимали обессиленных людей с крыш. Некоторые предлагали даже деньги, чтобы их эвакуировали в первую очередь. Но мы, прежде всего, помогали тем, кто был на грани гибели.
В бедственном положении оказался и пионерский лагерь «Дамхурц»: селевые потоки отрезали его от дорог, вывезти школьников автотранспортом спасатели не могли. Вся надежда была на «МИ-8». Положение казалось безвыходным: темнело, топливо на пределе. По законам гражданской авиации ночью в горах на низкой высоте летать нельзя. Но я решил рискнуть. Когда мы прибыли, воды в лагере было по колено. Дети и вожатые сразу бросились к нам.
По законам гражданской авиации ночью в горах на низкой высоте летать нельзя. Но я решил рискнуть.
Пассажиров оказалось слишком много, человек 25, взлететь не получалось. А вода всё прибывала. Пришлось слить топливо, которого и так оставался мизер. Наконец, мы поднялись в воздух, а спустя полчаса лагерь затопило. Если бы я тогда действовал по правилам и лётным законам, дети погибли бы.
Коварство зелёных огней
- У пилотов есть какие-нибудь приметы, суеверия?
- Конечно, особенно на войне каждый пытается как-то оградить себя от беды. Найти источник поддержки, защиты. Кто-то иконку или крестик берёт в кабину, кто-то перед вылетом через плечо плюёт. А ещё на войне у ребят была примета: пролетая над ущельем, кинуть туда монетки, чтобы обязательно вернуться.
Но мне кажется, тут роль по большей части играет случай. Я в приметы не верю, всегда полагался только на своё мастерство и интуицию. За мной во время чеченской кампании настоящая охота шла. Бандиты часто ловили наши частоты и прослушивали все разговоры. Меня даже по голосу узнавали. Говорят, что и награду назначили за мою голову.
Был такой случай: послали нас с напарником забрать пассажиров в одной точке и доставить их в другую. Всё происходило вечером, сумерки сгустились, видно было плохо. Вот впереди населённый пункт, зависли над селением, а оно как будто вымерло, вокруг ни души. Вдруг послышались позывные авианаводчика: «Вокруг ходят “духи”, поэтому садитесь там, откуда будет выпущена зелёная ракета». В небе появились зелёные огни, мы уже полетели в ту сторону, как вдруг совсем с противоположного края кто-то выпустил точно такую же ракету. Какое-то шестое чувство подсказало, что это ловушка. И именно в этот момент раздалась пулемётная очередь. Мы с трудом вышли из-под обстрела. Оказалось, что боевики заранее всё подготовили, окружили нас с разных сторон, разузнали, что для опознавания своих используется именно зелёный цвет. Только опыт и помог нам тогда избежать смерти.
Вообще пилоты, чтобы хоть как-то себя обезопасить, бортовые номера краской замазывали. Противник же знал, кто и на какой машине летает. Помню, в моё распоряжение доставили два вертолёта, а я тогда должен был уехать, машины переходили к другим лётчикам. Ну я им на прощание и говорю: «Не забудьте номера стереть». Они меня не послушали. В течение недели оба вертолёта сбили.
- Сегодня вы президент Ассоциации ветеранов боевых действий, вас часто зовут на различные мероприятия, в школы.
- Да, у меня от звонков с приглашениями порой телефон разрывается. Жаль, что не везде могу побывать, порой просто времени не хватает. Но всё-таки стараюсь встречаться и с боевыми товарищами, и с подрастающим поколением, рассказываю детям о храбрых лётчиках, которых когда-то знал. Одному такому - Николаю Майданову мы в прошлом году смогли открыть памятник. Деньги на мемориал собирали всем миром.
Мы с Колей (Николай Майданов - прим. авт.) в Чечне часто работали парой. Он на своём вертолёте был ведущим, я - за ним. И вот очередное сложное задание, в горах. Да ещё и погода подвела. Мы должны были высадить десантников на склоне Аргунского ущелья. Поначалу всё шло неплохо, но вдруг нас стали обстреливать. Через несколько минут сквозь шум боя услышал в наушнике: «Первый ранен». Я прикрыл его, чтобы Коля улетел спокойно.
Майданов смог посадить свой борт на аэродроме, но врачи его не спасли. Для меня это была большая потеря, ведь он был моим другом, наставником.
Без привилегий
- Александр Иванович, знаю, что у вас несколько лет тянутся разбирательства с получением положенной квартиры...
- Моей квартирной истории действительно не один год. По закону Герой России имеет право на бесплатное жильё в любом регионе страны, но я его так и не получил. Об этой несправедливости много раз писали и центральные и местные средства массовой информации, но ничего не изменилось.
Сначала на мои обращения долго не реагировали, а потом чиновники, видимо, нашли выход. Чтобы формально соблюсти закон, меня попытались вселить в недостроенное жильё, площадь которого не соответствовала никаким нормативам. Я отказался от такого «подарка».
У меня писем из различных инстанций стопки. И каждый перекладывает ответственность на другое ведомство...
«Мы летаем на «Эйрбасе». Анна Гривцова - лётчик в третьем поколении 
Мать Константина Ярошенко предложила обменять его на Надежду Савченко 
В Ростове появится музей памяти воинов-интернационалистов и участников локальных войн 
Выставка воина-афганца Сергея Гапонова открылась в Ростове