Забота о городе. Что роднит бизнесмена-волонтера и таможенника Верещагина

Ростовчанин Михаил Дирацуян руководит собственным крупным бизнесом. Но когда в родной город пришла угроза коронавируса, Михаил отставил в сторону дела бизнеса и записался в волонтеры. Организовал и возглавил мобильные группы «Единой России», которые помогают больным и пожилым горожанам, находящимся в самоизоляции. Кроме того, предприниматель перепрофилировал одно из своих предприятий под выпуск защитных масок, которые бесплатно раздают нуждающимся и доставляют в органы соцобслуживания. Познакомимся с героем нашего времени поближе.

Ростовчанин в седьмом поколении

Андрей Иванов, «АиФ-Ростов»: Михаил, расскажите немного о себе.

Михаил Дирацуян: Мне 27 лет. Родился и живу в Нахичевани. Учился в 5-й гимназии. Всегда был чем-то увлечен - то боксом, то музыкой, потом юриспруденцией в Южном федеральном университете и экономикой в РИНХе. Развиваю разные виды бизнеса - от поставок металла до пошива автомобильных аксессуаров. В общем, типичный ростовчнин (улыбается).

— Тогда сразу неожиданный, но очень ростовский вопрос: какой базар лучше — Старый или Нахичеванский?

— Нахичеванский, конечно. Он просто ближе мне, потому что на нем я был раз в сто больше, чем на любом другом. Да, по ассортименту Центральный рынок куда масштабнее, но Нахичеванский для меня родной. Знаю, у кого что брать.

— Меня и наших читателей научите?

— Конечно. Если вам нужен сыр — ищите в центре рынка тетю Сару. Она торгует там испокон веков. А еще в павильоне на втором этаже зайдите в лавку «Домашние продукты», там есть и сыр, и «молочка», и мясное — их привозят из окрестных сел, в том числе, и из Больших Салов.

— Почему именно это село?

— Потому что наш род пошел оттуда. И дом там наш до сих пор стоит, в котором живут наши родственники. Село, несмотря на название, небольшое, но известное. Например тем, что это родина знаменитого актера Павла Луспекаева, который сыграл таможенника Верещагина в «Белом солнце пустыни». В прошлом году в Больших Салах Павлу Борисовичу Луспекяну (так его фамилия звучала по-армянски) поставили памятник.

— Вы с ним часом не родственники?

— Вообще есть такое утверждение, что все армяне на Дону родня (улыбается). За столько-то лет могли и породниться. Большие Салы были основаны еще в 1799 году — когда армяне по указу Екатерины Великой переселились из Крыма в Область войска Донского. Мой дедушка, ему 78 лет, хочет поехать в Крым — посмотреть места, откуда мы вышли. Поеду вместе с ним, как только будет возможность.

— Многие горожане говорят: если что и осталось в городе от старого Ростова, то это Нахичевань. Для вас Нахичевань — это что?

— Это Дом. Место, где я родился, рос и живу поныне. Это друзья, это улицы, которые я помню еще без асфальта и без пробок. Но, в первую очередь, это семья. Когда пришло время жить отдельно, я не стал рассматривать для себя другой район — решил построить дом здесь же, в Нахичевани. Так принято.

— Принято в вашей семье или вообще среди жителей Нахичевани?

— Не только в нашей. Люди стараются быть рядом с родителями, оставаться Семьей. Не то чтобы нельзя разъезжаться далеко — просто не хочется, мысли такой ни у кого нет.

В бизнесе с шести лет 

— Чем ростовские армяне отличаются от армян в других городах? Говорят, что, например, у ереванцев даже язык другой.

— Даже у большесальских и чалтырских армян разные диалекты, что уж говорить о ростовских и ереванских. Но отличаются не только и не столько языком. На человека всегда влияет место, где он живет. Россия такая большая, что не могут быть все одинаковыми… Теплотой, гостеприимством — как все южане — думаю, этим отличаемся.

— А ростовские бизнесмены чем отличаются? Говорят, что в Ростове бизнес смелее, рискованнее. Здесь охотнее берутся за новые проекты.

— По этому поводу у меня есть забавная история. Лет семь назад на отдыхе познакомился с компанией - люди были из Москвы и нескольких других городов. И когда общение стало уже достаточно доверительным, один не выдержал и спросил: «А правда, что у вас в Ростове есть такое специальное время, когда вокзал закрывают с пассажирами внутри, и туда входят «крышующие» и отнимают у людей кошельки, телефоны, сумки?» Вы понимаете, какие представления до сих пор у некоторых о Ростове?

— И что же вы ответили?

— Не стал разубеждать (улыбается). Даже людьми, знающими и не верящими в байки, Ростов воспринимается как серьезный и суровый город.

— Это помогает вести дела или наоборот?

— Мне кажется, что человек, который добился чего-то в Ростове, сможет добиться успеха в любой точке России и за рубежом тоже. В Ростове ты не можешь сказать — и не сделать. Или обмануть кого-то — и тебе за это ничего не будет. Здесь люди стараются отвечать за свои слова.

— Помните свой первый заработанный рубль?

— Мне было лет семь, или даже шесть, и мы с братом, который был старше, запустили каршеринг (смеется). Решили сдавать в аренду мой автомобиль «москвич» — знаете, такой, в который ребенок садится, крутит две педали и едет? Вот, по-моему, ровно рубль и брали. Ну как «брали» — буквально вторым нашим клиентом стал сосед лет 15, но очень тучный, килограммов под 80. Он проехал 20 метров — и машина навсегда поломалась. 

Потом много было бизнес-попыток: и точки кваса открывали, и елками торговали под Новый год. Но все было такое, что сильно не мешало учебе, это старшие классы и университет.

Металл и саквояжи

— Что вы окончили?

— Я юрист по образованию, юрфак ЮФУ, позже получил второе, экономическое, образование в РГЭУ (РИНХ). Да, было желание жить самостоятельно, не брать денег у отца. По этой причине я и из арбитражного суда ушел: работал там после вуза секретарем, зарплата была 13 тысяч рублей. Невозможно прокормить на эти деньги семью. Решил уйти в бизнес.

— Какой у вас бизнес?

— Металлопрокат, оптово-розничная торговля строительным металлом. «Югстройметалл» — можно сказать, семейный бизнес. Существует с 2000 года, начинал его отец, я продолжаю. Но сегодня — это отдельные компании.

— Насколько это крупный бизнес?

— По ростовским меркам, достаточно крупный — двадцать лет все-таки занимаемся. Сейчас это три металлобазы: две в Ростове и одна в Батайске.

— Где используется ваш металл?

— Он идет в стройку. Это многоквартирные дома: фундаменты, стены, — многие крупные застройщики в Ростове работают с нами. Мы также снабжали металлом олимпийские стройки в Сочи, наш новый стадион и аэропорт.

— Расскажете о своем Carsbag — производстве саквояжей и других автоаксессуаров?

— А откуда вы о нем знаете?

— Из инстаграма. О вас хорошие отзывы: искушенные петербуржцы, например, хвалят за качество.

— Carsbag мы запустили как сторонний бизнес в прошлом году. Сначала мои товарищи занялись производством ковриков для автомобилей. Ты покупаешь новую машину, и всегда есть эта маленькая проблема — где взять коврики. На авторынке пока найдешь конкретно для своей модели… А тут заказываешь через интернет — и получаешь в пункте выдачи или прямо на дом. Мы увидели, что интернет-торговля очень перспективна и бурно развивается. Конечно, это совсем далеко от металлопроката — дела очень консервативного. Но в бизнесе надо пробовать новое, нельзя застывать.

Сначала попробовали как хобби: заказали фурнитуру из Китая, наняли швей. Но очень быстро стали расти. Когда поняли, что «на коленке» уже не успеваем выполнять заказы, построили фабрику в Батайске. Производим не только автосаквояжи, но и накидки на автокресла, органайзеры из кожи. Продаем по всей стране и в ближнее зарубежье. Мы были первыми в России. Конечно, позже у нас появились конкуренты, но мы остаемся, с большим отрывом, лидерами. Но сегодня мы перепрофилировали работу фабрики, как раз на ней и шьем защитные маски.

Много фур, ГИБДД в масках. Репортаж с трассы М4 в разгар борьбы с СOVID-19 Подробнее

О мусоре и дорогах

— Вы решили идти на выборы в Городскую думу. Для чего вам это?

— Чтобы решать проблемы, которые есть в моем городе.

— А вы — сверхзанятой предприниматель — знаете эти проблемы?

— Отвечу так: я обеспечиваю работой больше ста человек. Немало, согласитесь. Но и не настолько много, чтобы я не знал каждого по имени, и не знал, какими проблемами живут семьи моих работников. Тем более, что ровно те же проблемы испытывают на себе мои соседи, знакомые.

— Вы по какому округу решили идти?

— По своему, конечно, 24-му Пролетарскому округу — где я живу. Если коротко, это всё, что в Нахичевани ниже улицы Сарьяна, а дальше, в Александровке, — ниже проспекта 40-летия Победы.

— И какие у вас там проблемы?

— Мой округ — это, в основном, частный сектор. А значит, проблемы разбитых дорог, ливневок, центральной канализации, напряжения в электросети, сбора и вывоза мусора.  Вы в квартире живете?

— Да, в многоэтажке.

— Значит, не знаете, что такое — сбор и вывоз мусора в частном секторе Ростова. Это так называемая «почасовка»: в определенные часы по улицам проезжают машины, которые собирают пакеты с мусором. Эти пакеты жильцы заранее — идя на работу, например — выбрасывают на углах улиц. И к приезду машины собаки разносят мусор по всем окрестностям. Это на самом деле какое-то средневековье — посреди города-миллионника кульки с мусором вешают на деревья и оставляют на обочинах.

— А какое решение?

— Очень простое. Пять лет назад, насколько я знаю, уже почти был внедрен исключительно контейнерный сбор мусора в городе Ростове-на-Дону. Я считаю, что новой Думе надо вернуться к этому вопросу и закрыть его. Только контейнеры, никаких пакетов на деревьях.

— Но в округе, есть и новый микрорайон — «Красный Аксай». Это как раз многоэтажки.

— Все верно. А вы смотрели на карту? Этот район плотно окружен частным сектором. Соответственно, главная его проблема — въезд и выезд в город. Сейчас это 39-я линия и дальше — узкая улица Сарьяна. Но в перспективе должна быть магистраль вдоль берега Дона. В этом году начнется первый этап продления набережной до Театрального спуска. Нужно лоббировать в городской Думе выделение средств на дальнейшее строительство к нам.

— А с обычными межквартальными дорогами, что можно сделать?

— Это очень непростой вопрос. Нижняя Александровка, нижняя Нахичевань — это все уклоны. Например, улица 2-я Левая: здесь постоянно протекает канализация, зимой все замерзает — жуткий гололед. Или 41-я линия, где нет тротуаров, плохой разбитый асфальт. Все эти объекты мне знакомы, потому что сам живу здесь и у меня много друзей в этом районе. Дороги и ливнестоки должны быть в одном проекте. Нельзя класть асфальт, когда нет нормального водоотведения. Вообще в городе, насколько я знаю, только сегодня — спустя 10 лет (!) — власти берутся за грунтовки, которых более 700.

— Думаете, можно обратить внимание властей на эту территорию?

— Можно и нужно. И это как раз задача местного депутата. Ведь дороги — это очень важно. Пока ты доехал с утра на работу по плохой дороге, у тебя испортилось настроение. С плохим настроением что хорошего ты сделаешь? Ничего.

Семья — это семь «я»

— Что еще волнует вас в родном округе?

— Не секрет, что родители, которые имеет такую возможность, стараются отдать детей в школы и гимназии в центре города. В 80-ю, 5-ю, 36-ю. У нас в округе есть школы, из которых хочется бежать. Я не говорю, что там плохие педагоги и ученики, нет! Но там старые парты, доски, окна, из которых дует зимой. Это что, нерешаемые проблемы? Я знаю, что решаемые. Меня правда сильно волнует состояние наших школ. Я хочу, чтобы мои дети, когда придет время, пошли в хорошую школу рядом с домом.

— А сколько у вас детей?

— Трое. Старшему четыре с половиной года, дочке — два с половиной и младшему — полгодика.

Опасный для человека микропластик обнаружили в Дону Подробнее

— Трое детей к 27 годам? Вы молодец.

— Один мой старший товарищ говорит так: семья — это семь «я»: отец, мать и пятеро детей. Не буду, конечно, загадывать, но большие семьи и по моей линии, и по линии жены не редкость.

— Какие традиции есть в вашей семье?

— Первого сына принято называть в честь дедушки. Мой старший сын — Хевонт Михайлович. И я знаю, что моего старшего внука будут звать Михаил Хевонтович.

— Чему детей должен научить отец, а чему — мама?

— Мужчины в нашей семье приучены работать с утра до вечера. Поэтому воспитанием детей, в основном, занимается мама. А отец воспитывает своим примером: своим отношением к работе, к вредным привычкам (у меня их нет), к спорту.

— Вы занимаетесь спортом?

— Сейчас больше для поддержания физической формы. А в юности да, довольно серьезно занимался боксом, большим теннисом.

— Как отцу троих детей чего вам не хватает в Ростове?

— Как и всем родителям — мест, где можно погулять с детьми. На миллионный город что у нас есть приличного — парк Революции и детские развлечения в «Горизонте». «Что будете делать?» — «Поедем в «Горизонт» погуляем», — к сожалению, обычный разговор для Ростова. Происходит подмена понятий, люди вынуждены воспринимать торговые центры как места для прогулок. Ну, а как иначе — если у нас на весь город всего 10 парков, хотя по нормативам должно быть не меньше 30-ти. Это плата за то, что мы самый компактный миллионник в стране: все свободные земли тут же застраиваются. А я хочу, чтобы Ростов помимо «места для бизнеса» стал зеленым городом для жизни.

— Но ни один застройщик не станет разбивать парк, если на этом месте можно построить десять многоквартирных высоток.

— Город! Город не должен раздавать все подряд. У нас в какой-то момент ипподром будет перенесен из центра, и это, в идеале, готовая территория под огромный парк. Но она же вся пойдет под многоэтажки… То же самое с территорией старого аэропорта. Один умный человек очень точно назвал это «невосполнимыми ресурсами города». Минимум на 100 лет мы теряем эти земли — то есть не только мы с вами, ныне живущие, но и четыре поколения после нас.

— И это тоже может стать повесткой новой Гордумы?

— Должно стать. Сейчас город пытается что-то делать точечно — благоустроить парк Собино, например, но Думе нужна четкая позиция и стратегия по этому вопросу.

— А есть что-то, о чем вы жалеете?

— Неожиданно, может, прозвучит: жалею, что бросил музыкальную школу. Дедушка по маминой линии был музыкантом, закончил консерваторию, руководил ансамблем. И однажды за руку отвел меня в школу им. Гнесина, у нас в Нахичевани. Пять лет пианино, два года на кларнете. Но в 14 лет начался переходный возраст — и я просто собрал все ноты, пошел и оставил на ступенях музыкальной школы. За месяц до выпускного экзамена.

— Сейчас играете, хотя бы для близких?

— Инструмент дома есть, но сесть за него получается редко. Очень много работы. Во-первых, нужно сделать все возможное, чтобы минимизировать последствия эпидемии коронавируса, чтобы ростовчане были живы-здоровы. И мы стараемся, мы делаем.

Во-вторых, бизнесу сейчас непросто в России. В-третьих, я готовлюсь к праймериз «Единой России»: это предварительный отбор кандидатов, который сделают сами избиратели с 25 по 31 мая. Надеюсь, что люди поддержат меня, и я смогу принести пользу своему району и городу.