Поезд подходил к Ростову. Соседка по купе, волнуясь, торопливо повторила:
- И, представляете, после пятой операции мужа отправили домой... умирать.
Она закрыла рукой глаза, как закрываются от кошмарной картины свидетели трагедии.
Воскрешение
- А он жив! Вот он, мой Миша, - она посмотрела на мужа так, будто он неожиданно спустился с небес.
Но тогда, после пятой операции, хирург развёл руками:
- Мы сделали всё, что могли. К сожалению, мы не волшебники...
И повезла она своего Мишу в родовое чеченское село умирать. О чём думал он, прощаясь с этим миром, никто не знал. О жене, о детях или о том, что ждёт его там, в другой жизни? Наверное, обо всём. И только жена не могла смириться с тем, что теряет самого близкого человека. С маниакальной настойчивостью она спрашивала знакомых и чужих людей, не знают ли они такого врача, который спасает безнадёжных больных.
И неожиданно несколько человек назвали одну и ту же фамилию - Касаткин.
Погрузили Мишу (так по-русски называют его) и повезли в Ростовский онкологический институт.
Осмотрев больного, профессор Касаткин сказал:
- Поздно. Я помочь не могу.
Это был приговор. Но женщина не уходила:
- Доктор, умоляю вас. Я понимаю, что муж умрёт. Я напишу расписку. Муж умрёт, - она сделала паузу и тихо произнесла: - Но я буду знать, что сделала для него всё.
После сложнейшей шестой операции он выжил.
С тех пор прошло четыре года. Но Вадим Касаткин не смог вспомнить фамилию этого больного.
- Нет, не помню. У меня ж таких случаев было много.
- Вы продолжаете брать не.операбельных больных?
- Если есть хоть один шанс на спасение, мы не должны его упустить.
- Люди у нас не привыкли заботиться о своём здоровье. А когда спохватятся, уже поздно.
- Это, безусловно, одна из проблем. Но есть и другая, не менее тревожная. В нашем отделении делаются сложнейшие операции: рак пищевода, поджелудочной железы, печени... Врачи нарабатывают опыт годами и, представьте, иногда уходят. Не получается. И вот за такие операции иногда берутся хирурги других больниц, вплоть до районных. Я могу лишь предполагать, зачем они это делают. И как правило за первой неудачной операцией следует вторая, третья...
А после этих экспериментов больной поступает к нам. Коллеги иногда спрашивают: "Ну, зачем ты берёшь таких больных?"
- И я задам вам тот же во.прос: зачем? Ведь при летальном исходе виноваты ... вы.
- Все эти люди были уже обречены. В поликлиниках таким пациентам обычно выдают справку: "Направляется на амбулаторное лечение". Это приговор, "путёвка" на тот свет. А мы спасаем таких больных. Многие потом живут долгие годы, даже работают. Но меня беспокоит другое: безответственность врачей, которые берутся не за своё дело и губят человеческие жизни. А что делать, не знаю...
Анекдот с бородой
Ещё в те годы, когда Касаткин работал ординатором на кафедре факультетской хирургии Ростовского мединститута, о нём уже говорили как о талантливом молодом хирурге. Но у руководства эти похвалы нередко вызывали раздражение: мол, к начальству безо всякого почтения, в партию вступать не хочет. А бороду отрастил, будто в монастырь собирается.
И пока Вадим со своим первым учителем, профессором Русаковым, разрабатывали новые методики по.лостных операций, группа товарищей разрабатывала свою "методику" по дискредитации молодого учёного. И в один из дней его вызвали на заседание ректората. Речь шла о... бороде, несовместимой с обликом советского человека. Ему напомнили о студентах, которым он подаёт дурной пример, о больных, которых может раздражать его внешний вид, и предложили расстаться с "атрибутом царизма". Касаткин отказался. Его отстранили от операций.
Профессор Русаков долго боролся за своего ученика. Но доказать абсурдность ситуации не смог. Вадим остался без работы. Вскоре суд восстановил его. Справедливость победила. Но ненадолго.
"Слава" для хирурга
Вадим оставался под прицелом зорких глаз. В это время в институт и приехала иностранка учиться в аспирантуре. Вскоре коллеги узнали, что за рубежом ей сделали неудачную операцию, после которой открылся свищ.
Пришлось снова ложиться на операционный стол. Но свищ не заживал. Так, с открытой раной, она приехала в Ростов.
- Может, я попытаюсь вам помочь? - предложил Касаткин.
- Попытаюсь, - на ломаном русском языке повторила девушка, и это прозвучало как издёвка: мол, лучшие зарубежные врачи уже пытались помочь, и даже у них ничего не получилось...
Но на операцию она всё-таки согласилась. Свищ закрылся.
А спустя почти год девушка пришла в клинику, чтобы поздравить Касаткина с днём рождения. Подарок, купленный в ростовском магазине, был с явным намёком. В красной бархатной коробочке лежали часы "Слава". Вадима на месте не оказалось, и аспирантка оставила часы на столе в ординаторской.
Реакция последовала незамедлительно.
- Так, значит, мечтали о славе, а получили взятку? Да к тому же от иностранки, - произнёс декан факультета по работе с иностранными студентами.
Это было серьёзное обвинение.
- Я ничего не брал. Часы лежат на моём столе, - спокойно ответил Вадим.
- На вашем столе, - подчеркнул декан.
Разразился скандал. Касаткину, далёкому от склок и закулисных интриг, происходящее казалось дурным сном. Друзья успокаивали:
- Не переживай, они ж тебе завидуют, потому что сами бездари. Неужели не понимаешь?
Он не понимал.
А спустя неделю к нему пришёл тот самый декан и попросил срочно прооперировать родственника: "Я доверяю только тебе".
Операция прошла удачно. Вопрос "о взятке" больше не поднимался. И как бы ни старались "доброжелатели", даже они признавали, что Касаткин - хирург от Бога.
Покорённые вершины
В самом конце восьмидесятых, когда многие больницы закрывались, директор Ростовского НИИ онкологии Юрий Сергеевич Сидоренко задумал во.плотить в жизнь свою идею, которая на первый взгляд казалась невероятной.
Он решил открыть в институте отделение торакально-абдоминальной хирургии: операции рака пищевода, поджелудочной железы, печени... Такого подобного отделения в России ещё не было. Пожалуй, нет и сегодня. Каждая из этих операций - вершина хирургического мастерства, высший пилотаж. Но академик Сидоренко хотел покорить сразу несколько вершин. Его отговаривали, предлагали "что-нибудь попроще, без такого риска". "Что-нибудь попроще" многие втайне надеялись возглавить сами. Но переубеждать Юрия Сергеевича было бесполезно. Власти поддержали идею и обещали помочь. Дело оставалось "за малым" - среди десятков способных хирургов найти одного, который смог бы возглавить отделение и создать школу нового, самого сложного направления. И Юрий Сергеевич сделал свой выбор.
Он знал, какие операции делает молодой врач Касаткин, какими научными разработками занимается, хотя лично знаком с ним не был. Неожиданное предложение возглавить новое отделение Вадим Фёдорович воспринял как чудо, о котором мечтал.
С тех пор прошло двадцать три года. За это время сделано две тысячи онкологических операций на пищеводе. Ещё сотни на печени, поджелудочной железе. Спасены тысячи людей, обречённых на смерть. Каждая из таких операций длится 12 - 16 часов. А ещё консультации, обход больных... И так день за днём, год за годом...
Когда-то Вадим Фёдорович сказал мне:
- Люди работают, чтобы жить, а я живу, чтобы работать.
- Ваши взгляды остались прежними? - спросила я его недавно.
- Нет. Но уже поздно что-то менять. Да и не смогу. Знаете, иногда хочется взять мольберт, краски и написать картины моей мечты.
- Какие?
- Танцующая женщина, скачущая лошадь и плывущий парусник. Может, когда-нибудь и напишу...
В юности ему прочили будущее художника. Но судьба вы.брала для него другой путь и другую славу. И удары не забыла приготовить. Он потерял двоих сыновей. Неожиданно трагически ушёл из жизни Руслан, потом - старший сын Вадим. И только он, отец, знает, как невыносимо тяжело бессонными ночами слышать, будто чужой записанный на старую плёнку голос повторяет одну и ту же фразу: "Вадим Фёдорович, нужно отключать аппарат. Слышите? Нужно отключать аппарат. Это всё..."
Умер старший сын. Он был хорошим врачом-реаниматологом. Но о неизлечимой болезни сердца знали только он и отец. Страшная тайна с не.отвратимым финалом для двух самых близких людей. Теперь за судьбы внуков отвечает он, Касаткин-старший. И ещё он очень надеется на самого младшего сына от второго брака, тоже Вадима. Он закончил мединститут и, быть может, пойдёт по стопам отца...
Но когда Вадим Фёдорович переступает порог операционной, все его мысли - только о чужой жизни. Бог наградил его талантом спасать людей. Он спасает. И пусть другие работают, чтобы жить. Он живёт, чтобы работать. Он не такой, как все. Герой не нашего времени.
Людмила ВИННИКОВА. Фото Виктора ПОГОНЦЕВА
...И возникали картины из будущего 
Звёзды сошлись. Жители Дона рассказывают о знаках судьбы 
Семейные трагедии. Любовь проходит вместе с синяками