Антон Чехов - донской уроженец, чьё имя известно на всех континентах. Гений русской литературы, признанный всем миром, родился, как известно, в Таганроге.
Он был первым, кто доказал, что самую суть человека можно выразить лаконично, на двух страничках. Причём и сама-то суть русского человека не сводится к чему-то одному (к богоискательству например). В каждом из сотен рассказов есть своя неповторимая грань правды характера русской души.
И сегодня, когда смотришь фильмы итальянского неореализма или картины Квентина Тарантино, когда читаешь Фолк.нера или Эрнеста Хемингуэя, отчётливо ощущаешь влияние таганрожца Чехова на мировую культуру. Он научил, как через короткие диалоги вскрывать внутреннюю природу человека, амбиции, ханженство, а иногда и непреодолимую тупость. За 19 лет своей жизни, проведённой в наших краях, юный Чехов повидал столько характеров, побывал в таких житейских ситуациях, что именно они сформировали всё его дальнейшее творчество...
"Мы чувствовали себя маленькими каторжниками"
Например, известно, что у Чехова всю жизнь трудно складывались отношения с религией. Иначе говоря, он не любил фанатичного служения Богу (или какому-нибудь идолу, о чём написана пьеса "Дядя Ваня"). Но откуда это пошло? Из таганрогского детства.
Старшее поколение Чеховых были чрезвычайно набожными людьми. Живя в Таганроге, они соблюдали все посты и праздники - усердно посещали службу и совершали паломничества. Дошло до того, что Павел Егорович (отец писателя) познакомился с церковным певчим, который обучил его нотной грамоте. А в 1864 году Павел Егорович стал полноправным регентом кафедрального собора, но имел пристрастие к "протяжному" стилю исполнения псалмов, практикуемого монахами с Афона. Его службы тянулись слишком долго, и в 1867 году его уволили. Тогда Павел Егорович перешёл в греческий монастырь, где собрал хор, в котором пели сыновья Александр, Николай и семилетний Антон.
Фанатизм Павла Егоровича не знал предела. Он долгие годы заставлял сыновей ночью репетировать в торговой лавке, а на следующий день выдерживать по две, по три службы. Если предстояло петь заутреню, то будил детей в два часа ночи и, невзирая на погоду, вёл их в церковь. Естественно, что много лет спустя Антон Павлович вспоминал об этом как о домашней каторге.
"Я получил в детстве религиозное образование и такое же воспитание, - говорил Чехов литератору Ивану Щеглову. - И что же? Когда я теперь вспоминаю о своём детстве, то оно представляется мне довольно мрачным; религии у меня теперь нет".
Впрочем, Чеховы пели не только в греческой церкви, но и в домовой церкви Дворца Александра I. Позже знаменитый уже Чехов напишет в ироническом письме к Щеглову: "Когда, бывало, я и два моих брата среди церкви пели трио "Да исправится" или же "Архангельский глас", на нас все смотрели с умилением и завидовали моим родителям, мы же в это время чувствовали себя маленькими каторжниками".
Бесполезная торговля
Отец Чехова был строг не только в соблюдении религиозных догм. Он буквально превращался в деспота, когда дело касалось торговли. Часто вынужден был оставлять детей в лавке вместо себя. И если вдруг обнаруживалась недостача или малейшая оплошность, бил и наказывал. Как вспоминал в 1908 году Александр Чехов, брат писателя, в торговой лавке Антон "с грехом пополам учил и недоучивал уроки, в ней переживал зимние морозы и коченел и в ней же тоскливо, как узник в четырёх стенах, должен был проводить золотые дни гимназических каникул". Неудивительно, что в 3-м классе из-за плохих отметок по арифметике и географии Чехов остался в гимназии на второй год.
Торговые дела Павла Егоровича складывались плохо. Ему едва хватило денег достроить собственный дом на Конторской улице. Образовались долги. Поэтому Павел Егорович несколько раз судорожно менял место торговли, чтобы вернуть долг Обществу взаимного кредита. В 1874 году открыл новую лавочку близ вокзала и поручил торговлю сыновьям Александру и Антону. Лавка торгует с пяти часов утра до полуночи, но дохода не даёт. К концу лета он переносит её на Новый базар, но и здесь терпит убытки.
Интересно, что закалка трудом не позволяла Антону расслабиться даже во время поездок к бабушке и дедушке в деревню Княжей. Позднее Антон Павлович вспоминал, что, помогая дедушке, "по целым дням от зари до зари должен был просиживать около паровика и записывать пуды и фунты вымолоченного зерна".
"Галёрка напоминает мне детство..."
Дом, построенный Павлом Егоровичем для большой семьи, связан с ранними литературными опытами Чехова. Например, по соседству жила гимназистка Ираида Савич. Как вспоминал Михаил Чехов, в 1874 году она "написала в саду на заборе какие-то трогательные стишки. Антон ей тут же ответил, написав мелом четверостишие".
Юный Чехов много читал, в гимназии издавал юмористические журналы, писал сценки. И этот талант в нём проявился во многом благодаря театру. На галёрке таганрогского театра он оказался впервые в 13 лет. Вместе с братом смотрел оперетту Оффенбаха "Прекрасная Елена". Позднее в одном из писем Чехов скажет: "Театр мне давал когда-то много хорошего... Прежде для меня не было большего наслаждения, как сидеть в театре..." Не случайно герои его первых произведений ("Трагик", "Комик", "Бенефис") были артистами.
Однако для гимназистов в ту пору допускалось хождение в театр только в сопровождении родителей, причём с особого разрешения гимназического начальства. Кроме того, во время спектакля начальник гимназии смотрел, нет ли учеников в зале. Поэтому Чехов с одноклассником Андреем Дросси прибегал ко всевозможным ухищрениям, чтобы не быть узнанными. "Мы с Антоном Павловичем нередко гримировались, - вспоминал Дросси. - Странно было видеть молодые лица с привязанными бородами или бакенбардами, в синих очках, в отцовских пиджаках, восседающих на скамьях галереи. Там, на галерее, заставлял нас плакать "последний из могикан" русской сцены Никанор Иванович Новиков, там наводил на нас ужас в шекспировских трагедиях маститый артист Яковлев, там же мы покатывались со смеху от игры неподражаемого комика Востокова. Тогда же на нашей сцене начинали свою артистиче.скую карьеру Горева и Соловцов, для которого впоследствии Антон Павлович написал своего "Медведя"".
В декабре 1898 года Чехов, будучи уже известным писателем, снова оказался в Таганроге и взобрался на галёрку, где написал сестре письмо: "Пишу это в театре, сидя на галёрке, в шубе. Пошлый оркестрик и галёрка напоминают мне детство..."
"Калош у него не было..."
К 1875 году стало понятно, что торговые дела Павла Егоровича окончательно зашли в тупик. Семья оказалась в труднейшем положении. Сначала в Москву (получать высшее образование) уехали старшие братья Антона - Александр и Николай, которым Павел Егорович отдал последние деньги. Затем пришла повестка, что Павел Егорович обязан вернуть долг в 500 рублей, взятый в Обществе взаимного кредита на строительство дома. Сумма была очень внушительной. Дом продать не удалось, поэтому Павел Егорович, опасаясь суда, решил бежать из Таганрога. В Москву выехал тайно, причём не с городского вокзала, а с одной из сельских станций, где никто не смог бы его узнать. Вслед за ним несколько месяцев спустя в Москву уехала мама Чехова. И Антон остался один.
Ему предстояло прожить в Таганроге долгие четыре года - до окончания гимназии. В это время он едва не лишился крыши над головой. Поскольку дом был изъят за отцовские долги, то Антон снимал угол у таганрожца Селиванова, а вместо оплаты готовил его племянника к поступлению в юнкерское училище. "Это были годы неотступной бедности, - вспоминал его приятель Дросси. - Надо было самому зарабатывать. Он стал репетитором. Один урок был далеко, за шлагбаумом, на самой окраине города. Ходить туда было особенно неприятно осенью, потому что калош у Антона не было. Садясь заниматься с учеником, он старался спрятать под столом свои ноги в покрытых грязью рваных сапогах. За этот урок Антон получал три рубля в месяц. Заметив, что его товарищ Срулёв очень нуждается, Антон предложил ему репетировать ученика за шлагбаумом вместе. Из трёх рублей Антон отдавал теперь полтора рубля Срулёву".
Виктор БОРЗЕНКО
Смех, победивший смерть 
«Долго-долго девочка, а потом - комическая старуха». Актриса о своей работе 
Ростовская актриса повторила судьбу Золушки