Одной правой. Паралимпийская чемпионка из Ростова – о любви и страхе

Ксения Согомонян боится большой воды. Услышать это от профессиональной пловчихи, серебряной и бронзовой призёрки чемпионатов Европы, участницы Паралимпийсих игр в Лондоне в 2012 году и альтернативных игр в 2016 году было странно. Но Ксении никогда ничего не давалось легко — все свои победы в жизни и спорте она буквально выжимала — помогал дух соперничества и смесь армяно-казачьих кровей.

— Я родилась без части левой руки, — рассказывает Ксения. — Сейчас такие патологии умеют исправлять внутриутробно, а 28 лет назад не могли. Для всей семьи это был удар. Но мне не показывали этого. Я была, как все. Хотя, конечно, видела, что отличаюсь от других детей. Мама рассказывала, как года в три я пришла с детской площадки и спросила: мамочка, когда я вырасту, ты же отдашь мне свою ручку? Что в эти моменты испытывала мама, даже представить не могу. Но она держалась: конечно, доченька, обязательно. Ну вот, в ожидании, что мама отдаст мне ручку и всё будет хорошо, я и жила.

Семья у нас небогатая, родители работали на обувной фабрике, поэтому никаких особенных возможностей не было. А тут в обществе инвалидов тренер предложила детям ходить в бассейн на льготных условиях. Мне уже было восемь лет. И момент, когда я стою у бортика, вижу эту огромную синюю гладь и немею от страха и восторга, я никогда не забуду. Страх перед бассейном, конечно, поборола — тут я уже никогда не утону. А вот на море, в стихии, которую я не могу контролировать, плавать по-прежнему боюсь.

Дух соперничества

Светлана Ломакина, rostov.aif.ru: Вы как-то выделялись на фоне других детей, раз тренер вас заметила?

Ксения Согомонян: Характером. Если я что-то хочу, делаю всё возможное, чтобы этого добиться. На первых детских соревнованиях я заняла второе место. А там были призы: за первое дали фарфоровую куклу, а за второе — очки. Мне нужна была кукла! И на вторых соревнованиях я заняла первую ступеньку — так работает дух соперничества. И ещё меня вдохновляла девочка из старшей группы — она была без руки, но уже получила мастера спорта, ездила на соревнования по всему миру. Я тоже всего этого хотела. К 14 годам получила и мастера, и немало поездила, но вдруг заболела, и врачи сказали: из спорта надо уходить. А у меня на носу чемпионат России. Я сделала серию независимых экспертиз: доказала, что угрозы здоровью от плавания не будет. Медкомиссия на соревнования меня в итоге допустила, но с оговоркой, что за медалями гнаться не надо. Мама моя часто вспоминает этот момент, ей было за меня тогда очень стыдно. Потому что я встала и сказала: «А как это мне не гнаться за медалями, если я лучшая?» (смеётся) Да, некрасиво, но если бы я не верила в себя, ничего бы не получилось. А так я попала на чемпионат России, потом на чемпионат Европы, где взяла бронзу в эстафетном плавании и серебряную медаль в баттерфляе. Так началась моя спортивная карьера.

— Давайте определимся с формулировками. Как вас называть: человек с инвалидностью, особенный человек или инвалид?

— Я не понимаю, когда говорят особенные дети, люди. Если у человека есть инвалидность, то он инвалид. Когда мы начинаем подбирать формулировки, мы проявляем сочувствие к родителям — им тяжело принимать, что у них такой ребёнок. Я же принимаю себя полностью: как ты жирафа не назови, он всё равно жираф.

— Хорошо. Вы объехали полмира: отношение к инвалидам за рубежом и у нас сегодня сильно контрастирует?

— Давайте начнём с того, что у каждой страны свой менталитет. Даже в нашей огромной России люди на севере, юге и в центре отличаются. Да, на Западе более толерантные люди, это их культура. При этом истинного их отношения к инвалидам мы не узнаем: человек может улыбаться, но, когда понадобится его помощь, ничем не помочь. А может быть, и наоборот. Так часто бывает у нас — рассматривают, расспрашивают, показывают удивление или шок, но тут же ринутся на помощь. Я бы не привязывала к странам отношение к инвалидам: всё зависит от конкретных людей.

Ограничения заставляют мыслить нестандартно

— Давайте вернёмся к вашей карьере. Итак, с 14 лет победа за победой, и вдруг 2016 год — нашу команду не пускают на Олимпиаду. Для вас это была трагедия?

— Да. Это было несправедливо — и не тот способ, которым стоит решать политические вопросы. Что такое для спортсмена Олимпийские игры? Пик в развитии, ничего выше, важнее нет. Во время тренировок перед Олимпиадой я плакала от боли во время заплывов — по десять км в день плюс зал, плюс бег. 8 часов активной физнагрузки. Когда нам сказали, что Россию на Паралимпийские игры не пускают, мы не бросили тренировки — не могли поверить, что всё это окончательно. И самолёт стоял до последнего — у паралимпийцев же не было проблем с допингом. Но случилось то, что случилось. Паралимпийские игры никто из наших во время трансляции не смотрел. Не нашли в себе сил...

Нам потом в Москве устроили соревнования, сравнивали наши результаты с теми, что были на Паралимпиаде, но мы понимаем, что это совершенно не то. Потому что, когда ты становишься рядом с соперником из другой страны, внутри всё горит! Я, к примеру, на тренировках не могу дать такого результата, как на соревнованиях. Чувство соперничества вселяет в меня космические силы — я и так не считаю себя инвалидом, а в эти моменты кажется, что могу всё! Поэтому так интересно смотреть за соревнованиями паралимпийцев — люди без рук, без ног делают уникальные вещи.

— Ваш муж тоже паралимпийский спортсмен?

— Да. Тоже плавание, но у него ДЦП. Мы во всех смыслах дополняем друг друга. И однажды он даже сказал моей маме: я рад, что родился таким; если бы был здоровым, Ксюшу не встретил. И я рада, что всё так сложилось — он совершенно уникальный человек, отец, муж, всё вместе. В семье я по-настоящему счастлива.

— Я как-то беседовала с паралимпийцем Сергеем Бурлаковым — у него нет ни рук, ни ног. И он придумал кучу приспособлений для жизни — липучки вместо пуговиц, ключ на шее. Не может только завязывать шнурки. Что вам недоступно?

— Любые ограничения заставляют мыслить нестандартно. Поэтому я никогда особенно не страдала, придумывала что-то, помогала себе ногами. Сложности появились только, когда родился сын: здоровые мамы могут одной рукой держать ребёнка, а другой есть. Я ела только утром и вечером, когда дома был муж, потому что помощи бабушек у нас не было: все родители работают. Зато я научилась пеленать одной рукой быстро и божественно. Машину вожу, а вот мотоцикл, это моя мечта, водить одной рукой уже невозможно.

— Протезы не носили никогда?

— В моей жизни было два протеза: первый мама заказала, когда мне надо было идти в школу. Я его тут же сняла — неудобный. А потом сама заказала протез уже в старших классах, но тоже почти сразу сняла. Сейчас, когда начала работать с людьми, опять захотелось его поставить, потому что, когда показываю упражнения, люди, повторяя за мной, делают их одной рукой. Это очень забавно, но мешает, съедает время. Поэтому я загорелась сделать протез, даже начала, но столкнулась с такой бюрократией! Надо собрать кучу справок, потратить столько времени, сил и нервов, что я плюнула. Хотя если бы был какой-то «умный» протез, металлический, чтобы выглядел как аксессуар, я бы его точно носила. Это красиво.

Чёрные шутки нас не обижают

— Ксения, евреи шутят про холокост. В вашем спортивном кругу, наверное, тоже над собой подшучивают?

— Ещё как! Мы между собой называем друг друга корявками — от слова корявый. Ну, и куча шуток, которые подбрасывает жизнь. К примеру, у нашей Насти нет рук, и она, сидя в общей столовой, ест ногами. На эту тему и она сама, и мы постоянно шутим. Или часто на сборах паралимпийцев можно увидеть такую картину: безрукий подмышками несёт протезы безногого. Ну, как тут пройти без шутки? Помню, как мы ехали в Дзержинск ночным поездом, наша девочка пошла умываться и забыла протез в туалете. Проводница ночью пошла в туалет, а там чья-то «рука» в раковине! Как же она кричала! (смеётся) Мы в этом живём, поэтому чёрные шутки нас не обижают.

— С 2019 года вы преподаёте в Южном федеральном университете. По детям видно сразу, получится из них что-то или нет?

— Много факторов влияет. Те, кто от природы очень одарены, как правило, не доходят до вершин — им и так всё очень легко даётся. А есть такие, как я. Я склонна к лишнему весу, плавучести особенной у меня не было, здоровья тоже, но упорство и труд довели меня до побед — так чаще всего и бывает.

— Ксения, вам 28 лет — начало жизни. Что дальше?

— Сама жизнь. Я хочу быть счастливой и пробовать новое. К примеру, выучилась на флориста, но скоро поняла, что это не моё. Сейчас я в материнстве, но вышла работать — соскучилась по своим студентам, по заплывам. Сужу соревнования. А дальше — будем грести.

— Так и выплывем?

— По-другому просто и быть не может!