В середине сентября в Мариуполе на Греческой площади открыли восстановленный после боёв монумент художнику Архипу Куинджи – памятник был повреждён танковым снарядом. Восстанавливали его ростовчане – художники-реставраторы мастерской «Медный голем». Они же сегодня занимаются и другими монументами новых территорий.
Корреспондент rostov.aif.ru поговорил с руководителем мастерской Андреем Дементьевым об истории, памяти и памятниках – старых и новых.
...И снова пилят где-то под Москвой
Светлана Ломакина, rostov.aif.ru: Андрей, читала у вас в соцсетях, что восстановить Куинджи было не так-то просто?
Андрей Дементьев: Да, это был технологически интересный памятник – не литьё, знакомое нам, не выколотка, а гальваника. Мы разработали технологию реставрации, и команда выехала в Мариуполь на демонтаж. Это был двухметровый бюст на гранитной пятиметровой тумбе с повреждениями, которые говорили, что снаряд попал в него не случайно, это был прямой выстрел.
Пока мы демонтировали бюст, вокруг собирались местные персонажи. Один утверждал, что позировал для этого бюста, второй, что знал скульптора. И все живо интересовались, куда мы его забираем. Когда узнали, что в Ростов на реставрацию, не поверили: «Вы его точно распилите, мерзавцы!» А уже через несколько дней украинские газеты запестрили новостями: Российское военно-историческое общество украло в Мариуполе бюст Куинджи и пилит его где-то под Москвой...
Но к 245-летию Мариуполя Куинджи в своём изначальном виде вернулся на место: местные жители успокоились, а украинские газеты по понятным причинам промолчали.
– Насколько я знаю, Куинджи не первый и не самый крупный из памятников, которые вы восстановили на новых территориях?
– Да. Я член Российского военно-исторического общества. В марте 2023 года у нас с руководителем РВИО Николаем Овсиенко была большая поездка по новым территориям – осмотрели памятники, составили план по восстановлению на ближайшее время. И работа, которую мы начали вести с осени этого года, сама собой превратилась в общественную деятельность...
– Что вы имеете в виду?
– Для того чтобы сделать памятник, надо наладить электричество и водоснабжение, заодно оно попадает и в соседний район или в дом какой-то бабушки. Если рядом расквартированы солдаты, помогаешь им гуманитаркой. Потом ты постоянно общаешься с населением, они делятся своими проблемами, о чём-то просят. Нас активно поддерживает Российское военно-историческое общество, и я как представитель этого общества теперь занимаюсь и этими вопросами.
Реставрация памятников в новых территориях ростовскими мастерами
Реставрация памятников в новых территориях ростовскими мастерами
Пусть цветут все цветы
– Андрей, ваша мастерская работает 17 лет. Какой из памятников дался вам труднее всего за эти годы?
– Наверное, скульптура «Геолокация» для парка «Краснодар», в народе его называют парк Галицкого. Подразумевалось, что это будет скульптурное отражение окружающего рельефа, но узнали мы об этом уже в конце работы. А так на эскизе было нечто похожее то ли на каплю, то ли на тающее мороженое.
К нам через художников обратился архитектор из Франции Андрей Блохин – он не знал, как это нечто воплотить в металл. Мы согласились, потом поняли – зря, слишком сложно, но пути назад уже не было. Делали эту «каплю» мы 9 месяцев. Это были и бессонные ночи, и вопросы технологии, и кооперация с Санкт-Петербургом. Но в итоге сегодня аналогичных памятников такого размера и сложности в России нет. Для парка «Краснодар» эта скульптура знаковая. Как и для нас. И, мне кажется, в нашей стране таких интересных объектов не хватает...
– В продолжение темы. Несколько лет назад по соцсетям бродила подборка самых страшных памятников России. Первую строчку занимала воронежская Алёнушка. Как вы считаете, это был ироничный памятник или неумелый?
– Ну, во-первых, мне кажется, что Алёнушка не такая уж и страшная. У нас, куда ни загляни, всегда можно найти что-то несуразное. Кто-то делает это по собственному почину, не имея технического или художественного образования. Кто-то по дурновкусию. Алёнка – поделка ремесленника, творчество человека, который не имел доступа к технологиям или был ограничен временем или бюджетом. Если так к ней относиться, всё становится на свои места.
Плюс эта скульптура сделала своему посёлку такую классную антирекламу, что все захотели на неё посмотреть, и жаль, что её убрали. Люди бы к ней ехали.
Скульптуры и памятники должны быть разными, если всё будет выполнено профессионалами и по одному шаблону, мир станет неинтересным.
– Сколько ваших работ в Ростове?
– Около двух дюжин, наверное. С 2006 года мы всё время что-то делаем. Делали бы и больше, и даже бесплатно, но любой памятник – это вишенка на торте. Чтобы скульптуру установить, надо пройти кучу согласований. На этом моменте, как правило, всё зависает. И ещё мы заметили, то, что предлагаешь сделать бесплатно, остаётся без внимания. А вот когда есть заказ, всё идёт нормально. «Тихое добро» у нас пока получается только в новых регионах.
От Екатерины до Карла и обратно
– В советские времена пионеры следили за состоянием памятников. Сейчас в городах это делают энтузиасты, а как обстоят дела в сёлах?
– Мы часто критикуем власти, но тут должен отметить, что на Дону даже в хуторах за памятниками следят. А вот в новых регионах дела обстоят куда хуже. Но мы фиксируем такие моменты и передаём информацию о возможной реставрации государству или общественникам, порой, выполняем эту работу самостоятельно.
Если говорить о нашем регионе, то недавно я был в хуторе Можаевка на стыке Ростовской и Луганской областей. Там похоронен наш легендарный скульптор Николай Можаев – автор знаковых памятников Ростовской области и Луганщины. В последние годы он жил и работал в родном хуторе. Умер в 2018 году там же. И когда я приехал на кладбище, был двояко удивлён: огорчило, что его могила в запущенном состоянии. Но само кладбище впечатлило: очень необычное, с интересными монументами, захоронениями казаков XIX века, которые могут войти в объекты культурного наследия. В августе я обратился в Российское военно-историческое общество с письмом, чтобы они посодействовали, помогли придать кладбищу мемориальное значение. А техническую часть мы готовы взять на себя, как и установку памятника на могиле Николая Можаева.
– Андрей, слышала от иностранца, что в России каждый памятник трут на счастье. Это, мол, наша национальная черта – надежда на чудо.
– Не думаю, что это только русская черта. Памятники затёрты везде, но скульптору всегда интересно угадать, какое место будет самым популярным. Предполагаемые места дополнительно полируются, чтобы при растирании не было трещинок и пор. Хотя угадываем мы не всегда: вон, бронзового кота на Садовой отполировали полностью.
А по поводу художественных пристрастий, мы, русские, любим памятники крупные – с подсветкой, фонтанами. Это роднит нас с американцами, видимо, масштабы державы предполагают соответствующий размах мысли и чувств. Но за крупными памятниками сложнее ухаживать. Поэтому сегодня, работая над монументами, мы стараемся проектировать их так, чтобы памятник без участия человека простоял долгие десятилетия...
– Но срок жизни монумента зависит не только от качества исполнения, но и от политических событий. В Ростове Екатерину меняли на Карла Маркса, потом снова требовали вернуть Екатерину...
– Да, подобная борьба с памятниками сейчас идёт на Украине. И я бы в нулевых тоже проголосовал за возвращение Екатерины. Но сейчас думаю, что история идёт, как она идёт, и памятники – её отражение. Так что пусть будет и Карл Маркс, и Екатерина, и кто-то ещё, кто придёт потом. В Ростове, как и в России, всем места хватит.
Новые территории
Приведены в порядок мемориалы «Острая могила» в Луганске и «Саур-могила» в ДНР, восстановлен памятник Куинджи в Мариуполе, мемориалы «Князь Игорь» в станице Луганской и «Непокорённые» в Краснодоне. Ведётся работа над мемориалом «Город воинской славы» в центре Мелитополя, созданы памятник актёру Е. Матвееву (с. Новоукраинка Херсонской области) и скульптурные группы для биосферного заповедника Аскания-Нова (Херсонская область). Ведутся работы над монументом на мемориальном кладбище Луганска – месте упокоения мирных жителей, погибших в 2014-2015 гг. от обстрелов украинских карателей. С начала СВО там также упокоены воины-защитники, павшие в боях с нацистами.
А что в Ростове?
В мае на пересечении Пушкинской и Газетного появилась исполняющая желания сказочная «Белка». А в июне рядом с медицинским университетом установили памятник Зинаиде Ермольевой – советскому микробиологу и эпидемиологу.
История идёт, как она идёт, и памятники – её отражение. Так что пусть будет и Карл Маркс, и Екатерина, и кто-то ещё, кто придёт потом.
Два секрета успешного стиха. Поэт из Ростова получил престижную премию 
«Сейчас мы тебя полечим». Реставратор статуэток о тайнах советского фарфора 
Фонтан воспоминаний. Можно ли вернуть «Лирам» изначальный облик 
«Рыбку» пусть Путин восстановит. Кто привел в порядок скульптуру в Ростове