«У, проклятая, таки сыграла!» Как Быстрицкая увела у Мордюковой роль?

Четвёртого апреля 1928 года в семье военного врача и больничного повара родилась девочка, которой суждено было стать одной из самых ярких красавиц советского кинематографа. Мать хотела назвать дочь Эллиной в честь героини пьесы «У врат царства» Кнута Гамсуна, но паспортистка ошиблась и записала имя с одной «л». Впрочем, спустя много лет у советской актрисы Элины Быстрицкой был шанс полностью поменять имя. После оглушительной премьеры «Тихого Дона» донские казаки написали ей письмо, в котором просили сменить фамилию, и стать Аксиньей Донской.

В день рождения почётной казачки rostov.aif.ru вспоминает, как сложилась судьба актрисы, которая не играла, а жила судьбами своих героинь.

К чужому горю – своё

Актриса Нонна Мордюкова не раз в своих интервью вспоминала, что, узнав о решении режиссёра Сергея Герасимова снимать «Тихий Дон», у неё «земля ушла из-под ног». Потомственная казачка считала: роль Аксиньи создана именно для неё. Эту роль она играла, защищая дипломную работу, которую во ВГИКе оценили на «отлично». Но когда сам Шолохов утвердил другую артистку, собиралась наложить на себя руки, а на премьерном просмотре ленты подошла к Элине Быстрицкой и процедила: «У-у-у, проклятая, таки сыграла!»  До конца жизни гениальная Нонна Викторовна не могла смириться с тем, что роль досталась не ей, а «белоручке» из семьи врача.

Правда, белоручкой Элина Быстрицкая никогда не была. В 13 лет, когда началась война, она явилась в военный госпиталь в Сталино (так тогда назывался Донецк) с требованием взять её на работу.

«Часовые на проходной не пропустили меня, тогда я завернула за угол и перелезла через ограду. В штабе госпиталя нашла кабинет комиссара, вошла и заявила: «Хочу помогать фронту». Фамилию комиссара помню по сей день — Котляр. Он внимательно посмотрел на меня и спросил: «Что ты умеешь делать?» Я очень важно, с достоинством ответила: «Для фронта я умею делать все». Комиссар вполне серьезно решил: «Хорошо, будешь работать в нашем госпитале. Разносить раненым почту, писать им письма под диктовку, читать газеты...» И вот прошло уже семьдесят лет, а я по-прежнему вспоминаю о нем как о мудром человеке. Он, конечно, рисковал, беря на себя ответственность за ребенка, но понимал, как важно искалеченным войной людям общаться с приветливой, жизнерадостной девочкой», — писала она в своей книге «Дыхание в унисон».

«Меня порою спрашивают: что самое страшное было в войну? Я могла бы назвать многое: смерть людей на моих глазах, запах крови, который меня потом долго преследовал, горящие дома, станции и города, голод и холод. А еще я вспоминаю железнодорожную станцию, на которой остановился наш эшелон. Рядом стоял развороченный снарядом большой пульмановский вагон. Ветер выносил из него в черную обугленную степь белые треугольники — письма с фронта и на фронт. Я печально смотрела на эту метель: сколько же людей не дождутся весточки от своих родных, будут думать, что они погибли! Я видела, что и раненые бойцы смотрят со страшной тоской в глазах на метель из писем. Может быть, каждый из них думал, что в неизвестность улетал и его треугольник.

Мне хотелось крикнуть им, что, возможно, среди этих писем и мое письмо или письмо мне от папы. Но я промолчала: зачем добавлять к чужому горю своё?».

Наживала себе врагов

А горя в её жизни хватало. Несмотря на красоту и популярность, актриса никогда не могла иметь детей. Аукнулась работа в госпитале, где она, таская носилки с ранеными, надорвалась и заработала проблемы со здоровьем.

Из-за резкого, бескомпромиссного характера легко наживала себе врагов. Ещё в институте, после того, как она отвесила оплеуху однокурснику, решившему над ней пошутить, её даже хотели исключить из комсомола. Но и декану сказала, что может хоть резать её на куски, но комсомольский билет не отдаст.

«Я - фронтовичка! Меня там приняли в комсомол, не у вас!», — отрезала она. И эта резкость сопровождала её всю жизнь. Со своим первым женихом она порвала за три дня до свадьбы, узнав, что он имел виды ещё на одну девушку. Не побоялась подать и на развод с мужем Николаем Кузьминским, с которым прожила почти 30 лет. Узнав об интрижках супруга, не стала их терпеть, а когда он вскорости умер, отказалась идти на похороны.

Возможно, эта черта характера и пришлась по душе советским зрителям, которые безоговорочно полюбили Быстрицкую после выхода на широкий экран эпопеи «Тихий Дон». Только за первый год картины её посмотрели более 47 миллионов человек. Эта роль стала поворотной в судьбе артистки. Совет старейшин казаков наградил актрису званием почётной казачки и полковника казачьих войск, гордился своим выбором и утверждавший актёров Шолохов. В своих мемуарах она рассказывала о мучительной встрече с писателем после съёмок фильма, который с тех пор называл её Ксюшей.

Однажды увидев его в номере московской гостиницы, опухшего от загулов с бесконечными почитателями и прихлебателями, Быстрицкая осмелилась сделать замечание мэтру, мол, какое вы имеете право губить писателя Шолохова. На что Михаил Александрович беззлобно ответил ей: «Ты же понимаешь, что выше «Тихого Дона» я ничего не написал и не напишу». Спустя несколько лет она это поняла на собственном примере, решив отказываться от вереницы предложений разномастных ролей, чтобы не предать свою Аксинью.

Элина Авраамовна снялась потом всего в нескольких фильмах. Среди них были и такие известные картины, как «Добровольцы» или «Все остается людям», но от предложений режиссеров, как правило, отказывалась. Служила в Малом театре почти полвека.

Её не стало спустя пару недель после 91-летия. Она умерла 26 апреля 2019 года, в страстную пятницу, оставшись навсегда в памяти поклонников великой актрисой, которую любили как в станицах, так и во дворцах.