Чтоб добраться до дома Клавдии Колковой, нужно пройти через несанкционированную свалку, обогнуть полузавалившийся забор, склад сгнивших досок - и вот она, ржавая вывеска "ул. Трудовая, 34". Стучать придётся долго. В сером коридоре "казармы" к посетителям не привыкли - сразу не открывают.
50 рублей в день на двоих
Казармами это поселение окрестила народная молва. В самый разгар сталинских пятилеток в молодом шахтёрском городке выстроили временное жильё. Спустя семьдесят лет потомков славных советских шахтёров расселили, и в бараке остались только Клавдия Платоновна да крысы.
- Я беженка из Чечни. Приехала сюда десять лет назад с узелком в руках. Вот дали жильё. Хоть какое-то. И за это спасибо, - извиняющимся тоном говорит пенсионерка.
Ещё недавно у неё на руках был сын-инвалид. А теперь даже готовить некому.
- Недавно сорок дней было, - отворачивается баба Клава.
Как бы цинично это ни звучало, но после смерти сына жить пенсионерке стало чуть легче. Тогда все их деньги уходили на лекарства. Норма питания была просчитана до копейки: булка хлеба, кило картошки, лук, капуста да бульонные кубики для борща. 50 рублей в день на двоих. Больше бы они не вытянули. Словом, не казарма, а карцер для пенсионера.
"Если б не уголь, шиковала бы..."
Газа у бабы Клавы нет, потому топит печку. Дрова для растопки добывает тут же, за углом дома, благо, этого добра среди завалившихся вокруг зданий достаточно. Уголь - две тонны с лихвой за зиму. В денежном эквиваленте минимум 3.400 рублей.
- Пенсия у меня немаленькая - 3078 рублей. Если б не уголь, шиковала бы, - грустно улыбается Платоновна и гремит чёрными от угольной пыли вёдрами. - Эта зима была тёплая, поэтому на праздники даже сыр с колбасой покупала.
Праздники для Клавдии Платоновны - это не календарный Новый год и не 8 Марта (эти она давно не отмечает). Праздники - это когда ничего не болит и когда приносят пенсию. Я попала к ней в гости в будни.
Впрочем, "в гости" - понятие условное. Баба Клава, напуганная историями о том, как обворовывают одиноких стариков, долго присматривалась, расспрашивала, но потом всё-таки пустила меня на порог опустевшего барака.
Мрачно, сыро. Сквозь треснувшие стёкла пробивается желтовато-грязный свет. На кровати, заваленной старым тряпьём, лежит Библия. Вечерами баба Клава молится о здоровье и мечтает о переезде.
P.S. В соседнем дворе на Трудовой, 34, в тех же условиях живут несколько семей. За гнилыми заборами развиваются на ветру пелёнки, среди куч мусора валяются упаковки от сладостей. Скоро лето. Дети будут играть на свалке, которую они называют своим двором.
Барак на Трудовой, 34, в Новошахтинске не единственный. Как сообщили нам в отделе по реструктуризации и переселению из ветхого жилья, в городе сотни семей, живущих в таких условиях. Расселение идёт не первый год, но средств, которые выделяются на это, недостаточно.
В вымершем донском хуторе живут только двое стариков 
Мечты о счастливом детстве 
Танго одинокого отца. Как пережить семейную драму 
Жительница Сальска нашла любовь в больнице 
Доброе слово лечит. Истории соцработника