Михаилу Николаевичу 33 Года, десять из них он преподаёт математику. В исполнении гурова в этой строгой науке цифры обретают лицо, диаграммы – характер, а уравнения превращаются в квест. Наш корреспондент побывала в лицее классического элитарного образования и после урока задала учителю года несколько вопросов.
Числа имеют цвет
Светлана Ломакина, «АиФ-Ростов»: Михаил Николаевич, у меня по алгебре была тройка, стремящаяся к двойке. Не люблю, не понимаю, боюсь. Я вас не обидела таким заявлением?
Михаил Гуров: Нет. Но мне немного обидно, что вы не смогли понять всей красоты этой настоящей науки. С другой стороны, у вас есть возможность это сделать теперь: маленькие личные математические открытия, которые вы имеете возможность совершить, вас очень порадуют.
– Одно я уже совершила: на уроке вы говорили о точке перегиба. Как это в математике, я поняла. А как могла бы выглядеть точка перегиба в жизни?
– Ну, давайте рассмотрим на ближайшем примере. Моя карьера шла вверх: я развивался, мои ученики делали определённые успехи, выигрывали в олимпиадах и так далее. Всё шло хорошо и вверх, потом возник конкурс «Учитель года», – Михаил Николаевич рисует на прямой, идущей вверх, точку. – Это и есть точка перегиба, после неё начинается дальнейшее движение, но уже с другой скоростью.
– Вы ощутили уже эту новую скорость движения вверх?
– Пока нет – ещё не прошёл шум после конкурса, а я хотел бы спокойствия, чтобы продолжать работать, как и раньше. Жду этой точки (смеётся).
– В школе нам говорили: знание математики поможет вам в жизни. Но я не помню, чтобы объясняли, как поможет. Вы говорите об этом детям?
– Конечно. Математика сегодня окружает нас со всех сторон: все наши гаджеты, программы, которыми мы пользуемся – это математика. Вам, нравится, например, рисовать. Вы открываете фотошоп или CorelDRAW – это же сплошные координаты. Каждому цвету соответствует число – и числами вы рисуете картину. Многие люди не обращают на это внимание, потому что считают себя гуманитариями, но если они чуть более пристально посмотрят вокруг, то увидят, что все мы живём в мире математики.
– Но есть, наверное, люди, которым она не даётся. Были ли у вас такие ученики?
– Были. Но я считаю, что у каждого человека есть свои задатки, и при работе с детьми стараюсь не сравнивать их способности и не ставить математику во главу угла: у кого-то обучение идёт легче, кому-то материал даётся сложнее, это не повод вгонять учеников в депрессию.
Математика для визуалов
– В школу вы попали, как я читала, по воле случая?
– Да. У меня были серьёзные метания: я поступал в мореходный колледж и видел себя моряком, потом поступил в университет и видел себя учёным, а потом в один из летних дней мне позвонили и предложили поучаствовать в работе профильной смены лагеря для детей, интересующихся математикой. Я согласился, и, конечно, меня затянуло. Я увидел, что моя работа, во-первых, приносит детям радость, во-вторых, помогает им развиваться. Я в то время занимался наукой и осознал, что даже мой большой успех на научном поприще не приносит такого удовлетворения как пусть совсем маленький успех учеников. Это чувство и определило мою дальнейшую судьбу.
– После урока дети подходили к вам с вопросами. Какой самый удивительный вопрос вам задали за десять лет работы?
– Они все касаются математики. Дети креативны, на одну и ту же задачу они ищут разные решения. И в этом прелесть работы учителя: из года в год, рассказывая вроде бы одно и то же, я всегда нахожу для себя что-то новое. И вижу, что мозг современных молодых людей работает несколько по-другому, чем, например, у меня. Они визуалы, и всё, что они делают, стараются увидеть. И им сейчас важно понимать, какое будет применение у изучаемой темы. Так складывается современная конъюнктура: они не готовы изучать то, что им в жизни не пригодится, каждый раз для работы на уроке им нужна мотивация. Поэтому на математике я рассказываю об областях её применения. Сегодня, вот, той же производной. Ведь она показывает скорость, а это ключевой момент в любых исследованиях, будь то скорость химической реакции или распространения информации.
– После победы вы стали советником министра просвещения России. Что это для вас значит?
– Для меня это, скорее, новые возможности донести те проблемы, которые каждый день возникают в нашей работе. К примеру, бюрократизация учебного процесса: очень загружены классные руководители, от которых требуют слишком много отчётности по разным направлениям. Это проблемы, связанные с освоением новых технологий, потому что сейчас происходит переход на новые государственные стандарты, которые учителя в силу своей занятости не всегда в состоянии освоить. И им нужна помощь. Проблем у нас немало – о них и будем говорить.
– А к ЕГЭ как вы относитесь?
– Положительно. По одной простой причине: я поступал в университет в 2005 году, и тогда у меня была возможность поступить по результатам ЕГЭ или сдать вступительные экзамены. Я выбрал экзамены и был в неравных условиях с другими абитуриентами. Потому что многие ходили на подкурсы, на Дни открытых дверей, то есть, они получали те знания, которые я не получил, потому что не знал, что буду поступать в университет. Плюс на каждом факультете есть своя специфика, и те студенты, которые ближе к университету, лучше владеют ею. А если бы я решил поступать в Москву, то был бы в ещё более проигрышных условиях. Но сейчас система отлажена настолько, что ЕГЭ – один из самых объективных экзаменов в мире. Он позволяет уравнять шансы сельского ученика с жителем столицы. Да, где-то достаточно жёсткие требования к сдаче ЕГЭ, но это даёт право вузам не проводить повторных вступительных экзаменов. И таким правом сегодня пользуются всего 5–7 вузов страны: МГУ, МГИМО, СПБГУ и др.
Пятёрка за «Мстителей»
– Вы в свои уроки вводите примеры из культурного поля учеников. Верно?
– Да. Я считаю, что учитель должен понимать, чем живут его ученики. Поэтому смотрю фильмы, которые они любят, читаю книги. И стараюсь использовать эти знания на своих уроках. Часто делаю тематические контрольные работы, например, в этом году в январе должен был выйти фильм по очень известной среди молодёжи игре «Мортал Комбат», и к премьере я создал небольшую контрольную работу. Детям предлагалось сразиться с героями фильма: на тройку с одним, на четвёрку с двумя и на пятёрку с тремя. Премьеру перенесли, но работа осталась. Детям интереснее, когда строгая математика разбавляется чем-то, что они понимают лучше. На конкурсе «Учитель года» я представлял интегрированный урок «Железный человек и мстители».
– А что они сейчас читают?
– Стивена Кинга – «Тёмная башня», «Институт», бессмертного «Гарри Поттера», многие любят Толкиена. И, кстати, сейчас в школьной программе по литературе тоже много интересного, с чем можно работать. Мне очень нравится «Мастер и Маргарита» – там много характерных героев, которых можно визуализировать и задействовать при составлении задач.
– Отношение к учителю изменилось за последние десятилетия?
– Конечно. Раньше синонимом к слову «учитель» было «непререкаемый авторитет». Но после перестройки, после сложных 90-х годов, всё изменилось: учителю часто приходится добиваться авторитета и постоянно его поддерживать. Однако в последние годы отношение меняется в лучшую сторону: и родители стали прислушиваться к учителям, и дети осознавать, что это одна из самых сложных профессий в современном мире.
– Десять лет – приличный срок. Кто-то из ваших бывших учеников возвращался в школу, чтобы сказать вам спасибо?
– Да, многие окончили ведущие вузы страны, говорят, что в их становлении как профессионалов есть и моё влияние, и это отрадно слышать. Например, у меня есть ученица Даша, которая очень долго не могла определиться со своим будущим, но всё-таки поступила в педуниверситет на математику, и сегодня мы коллеги. Такие примеры очень приятны и дают понимание, что я напрямую влияю на формировании будущего нашего общества и страны.
Уволенный учитель года Ростова собирается стать депутатом Госдумы 
Школа жизни. «Учитель года» обматерил ученика после урока с депутатом 
Ростовчанин признан лучшим учителем России 
Владимир Путин раскритиковал название ростовского лицея