Анатолий Киселёв — так зовут ростовского дворника, который обметал танк ЧВК «Вагнер». В тот же день Киселёв стал интернет-мемом, а спустя неделю для корреспондента rostov.aif.ru Светланы Ломакиной — начальником.
И получился репортаж о профессии дворника, ростовском характере и людях-невидимках.
«Давай, дядя, дуй отсюда!»
Смена у дворника Киселёва начинается в 6 утра, но дядя Толя приходит в пять и прихватывает работу жены, которая мучается больной спиной и не успевает за мужем. Участок Киселёвых — это две стороны проспекта Будённовского от ЦУМа до Пушкинской. Плюс сквер у Дома книги.
Именно к Дому книги я и прихожу с большим опозданием, но с выданной мне бригадиром дворников новенькой метлой, перчатками и жёлтым жилетом. Как потом оказалось, в перчатках работать жарко, а новая метла метёт хуже толиковой старой. Хорошие мётлы Анатолий Васильевич делает сам, связывает металлическим хомутом специально подобранные прутья. Такая конструкция позволяет выгребать окурки и бумажки из самых труднодоступных мест.
Работа дворников при всей кажущейся простоте энергозатратная, поэтому на каждый час приходится законный десятиминутный перерыв. В эти перерывы Толик садится с сигареткой на лавочку и тогда с ним можно поговорить. Киселёв открытый и словоохотливый. Поэтому я сразу перехожу к главному: прошу описать его «день «Вагнера» от начала и до конца.
Анатолий Киселёв: Я пришёл сюда в пять утра. Смотрю, танки стоят. Телефон кнопочный у меня. И у жены тоже. Откуда нам знать новости? Подумал, учения. Ладно, надо работать. Подхожу к первой урне, а там один с автоматом лежит, второй на коленках присел тоже с автоматом. Говорят мне: «Давай, дядя, дуй отсюда!» Я звоню Оксане (начальница дворников — прим. авт.). «Невозможно работать, — говорю, — гонят». — «Толя, приходи сюда, на Максима Горького». Иду, а там их ещё больше! Танки, люди! Кто на крыше сидит, кто так.
Светлана Ломакина, rostov.aif.ru: Испугались?
— Не успел. Мне сказали тут работать, я тут и работаю. Испугался, когда вокруг танка подметал, а один подошёл ко мне и сказал: «Дядька, иди отсюда, чтоб под обстрел не попал». И другие торопят: «Быстро, быстро!» Я вернулся в парк, говорю: «Не дают мне работать, не пускают дальше». — «Ну, ладно, парк подметай». Я и подметал. Потом выстрелы раздались. Я, когда всё закончилось, три гильзы на остановке нашёл, одну у цирка. Раздал ребятам, которые просили, на память. А страшно — нет, не было. Двум смертям не бывать, а одной не миновать... Потом жена пришла, вот она бежала как утка! — Толик заходится смехом, показывает, как спешила под прицелами автоматов жена.
— Когда узнали, что попали в интернет?
— А в тот же день и узнал, ребята показали. Но чего я туда попал, не понимаю! Работал и работал.
Я смотрю на Толика и верю: он не понимает, что в той ситуации с его стороны было не так.
— А на следующий день девушка подошла, попросила метлу сфотографироваться. Я отдал — пусть пометёт, перекурю пока. А она мне 300 рублей в карман сунула. Я говорю: та не надо! А она: нет, вы заслужили! Дай ей Бог здоровья.
Два плюс два
За 8-часовую смену дворникам платят 1000 рублей. Чтобы заработать побольше, многие берут по две смены, работают без выходных. Детей у Толика и Марины нет. Но деньги нужны: они живут на квартире, за которую платят 12 тысяч рублей, и гасят кредит, что брали на похороны сестры Марины. Похороны для цыган — момент особенный, экономить на них нельзя.
А Толик и его жена — цыгане. Правда, Киселёв по папе русский. Может, именно поэтому он неправильный ромал: золото не любит; воровством и наркотиками никогда не занимался и даже цыганским гипнозом не владеет. Зато разводит голубей — у него на родине в Новохопёрске остались 50 птиц. За голубями смотрит брат. О нём в наш второй десятиминутный перерыв Толик подробнейшим образом рассказывает, но при этом путается в датах, зависает, не может подсчитать возраст брата. Я начинаю подозревать неладное.
— Как отец умер, мне семь лет было, я в школу больше не ходил, — легко объяснил Анатолий Васильевич. — Не захотел. Мать и била, и в интернат отправляла, а я ни в какую, хотя другие пять братьев и сестёр школу окончили. Пошёл в пастухи, потом животных завёл и жил своим хозяйством: 40 поросят, 5 бычков, 3 лошади, сарай 25 метров и голуби... Так до 59 лет почти и дожил.
— Толик, погодите, вы считать, читать, писать умеете?
— Считать могу деньги, пишу немножко, а читаю по слогам.
— А что написано у вас за спиной?
— «Пи-рож-ко-вая!» — хохочет Толик. — Там у нас девочка хорошая знакомая работает, это я знаю!
За пять лет работы на центральном участке Толик знает почти всех: полицейских, любителей абсента, городских сумасшедших, попрошаек и бездомных. Последние приходят к нему стрельнуть сигаретку. Киселёв, хоть и экономит каждую копейку, не отказывает. А отношение к нему бывает всякое.
— Дворник для многих людей как будто бы не человек. Я, бывает, утром поздоровкаюсь с прохожими, а мне говорят: «Кто ты мне такой?» Человек я. Нормальный человек. Просто на другой работе.
В Ростове свои правила
Мы метём самый неприятный участок сквера — под шелковицей. Она густо опадает, заливает чернильным соком асфальт, пачкает ноги. Но в воздухе от неё стоит пряно-пьяный аромат. В этом мареве на инвалидной коляске качается ещё одна цыганка — дальняя родственница Толика. Они смешливая и шебутная, просит у перехода милостыню. Просит без надрыва, поэтому люди часто отзываются. А иногородние спрашивают у неё дорогу.
Продолжаем разговор с Толиком.
— Почему вы приехали в Ростов?
— До Ростова я пожил на Урале. Там мы ходили по поездам и торговали телефонами, шалями, техникой. Это давно было, много лет назад... А потом нам сказали: новый указ, торговля в поездах прекращается и надо выезжать по месту прописки. Я вернулся домой, под Воронеж. Но там уже работы не было, а тут племянник меня позвал: пойдёшь в Ростов дворником? Я ночью сел в поезд, а на следующий день уже вышел на работу.
— А в Воронеже цыгане так, как у нас, город не метут?
— Нет. И если они, которые в Воронеже, узнают, что я мету улицы, это у них считается стыдным... А в Ростове другие правила.
— Трудно привыкали к нашему городу?
— Нет. Но в первую смену, когда работал один и никого не знал, мыкался, как слепой котёнок. А сейчас за шесть лет я тут уже как свой — многое изнутри изучил. В Аксае работал, в Александровке, разные места уже хорошо знаю. Всяко убирал.
Слово «убирал» — короткое, лёгкое. Но сама уборка в городе трудная и нервная. К примеру, благодаря работе дворником, я поняла, что худшее, что может сделать курильщик, бросить бычок в кустарник или на газон. Если уж лень идти к урне, кидайте на землю: с асфальта окурок поднимается метлой в долю секунды, а так около получаса мы с моим учителем лазали по кустам и собирали бычки вручную. Потом специальной железкой вытаскивали окурки, вдавленные между рейками лавочек. И выковыривали их из декоративной насыпи.
А через час, когда вернулись на исходное место, там снова лежали свежие окурки.
— Толик, у вас не опускаются руки? Бессмысленная же работа!
— А представьте, если бы мы вот так по кругу не убирали, что бы было? Когда «Вагнер» ушёл, мы вынесли с участка, где они стояли, около ста мешков мусора! Тут только, где мы с вами убираем, их было пятнадцать! А обычно 5-6.
— А что это был за мусор?
— Много всякого: бутылки пластиковые от воды, контейнеры от еды, одежда. Я в кустах штаны военные нашёл, куртку, ботинки. И рюкзак! Вещи выкинул, а рюкзак себе оставил на память, мой же украли. Да! Пока мёл, с лавочки увели, а там у меня пассатижи, отвёртки... Очень жалко было.
К полудню мы, наконец-то, вымели до блеска сквер и к Толику присоединилась жена. Марина работала у Дома офицеров. Когда закончила, принесла тормозок. Дворники расстелили на траве новые мусорные пакеты, выложили варёные яйца, курицу, хлеб, чай и апельсины. Я сбегала за пирожками. Так, на траве у Дома книги мы пообедали.
А потом пошёл дождь. Пошёл так, словно его включили. И когда самая большая стена воды прошла, Толик надел дождевик и начал разметать лужи. Я удивлялась, а Марина смеялась: лужи — это не снег и не гололёд. Зимой да — беда, а тут — лафа да и только.
Пока мы разгоняли лужи и чистили водостоки, мимо прошли мои знакомые. И они меня не узнали, потому что в этот день я была дворником, человеком-невидимкой и мы существовали в параллельных мирах. Эти миры никогда не пересекаются. И только когда случается что-то экстраординарное, вроде истории с танком, происходит столкновение и прозрение. И люди из офисов ахают, что есть и такая профессия — родину очищать. И кто-то бежит делать селфи, кто-то несётся за репортажем. А есть ещё и третьи. Те, кто каждое утро говорят дворнику «здравствуйте» и «спасибо». Толик помнит этих людей наперечёт и, расплываясь в улыбке, говорит: «Здравствуйте!»
Жительницы Ростова переоделись в дворников для воровства цветов с клумб 
Власти Ростова объяснили, почему улицы заполнили дворники-цыгане