В хуторе Метелёв Азовского района нет воды, дорог и магазина. Но есть две улицы.
На одной живёт Анна Сергеевна Болдырева, которая очень уважает своего президента. А на другой — Татьяна Николаевна Митюра, которая никогда не ходит на выборы. Женщины в хороших отношениях. Потому что делить в Метелёве нечего давным-давно.
Огонь, вода и холодные трубы
— Опять, что ли, с выборами приехали? — Татьяна Николаевна кричит через забор. На заборе сушится батарея цветных носков. Вокруг Татьяны Николаевны сгрудились индюки, на пустой улице голоса хозяйки и индюков звучат, как хор в местном доме культуры. Но сейчас хора нет и культуры нет — за зданием, где проходили дискотеки и праздники, следят турки-месхетинцы, теперь они там молятся и собираются на большие праздники, вроде Нового года. Турок в хуторе много, в разы больше, чем коренных.
Когда Татьяна Николаевна поняла, что мы не с выборами, обрадовалась. Ушла в дом и приковыляла оттуда уже с квитанциями:
— Угрозу мне прислали (претензию о неуплате за вывоз мусора — прим. ред.) и квитанцию на 944 рубля 64 копейки за вывоз мусора. Какого мусора? Мне 66 лет, из хутора я не вылезаю, и у нас даже магазина нет. Бумажечку ненужную в печку кидаю, штаны драные туда же. Что остаётся со стола — или скотине, или в огород. А если бы и был у меня пакет с отходами, до хаты моей мусоровозка не подъедет — снег пойдёт, дождь упадёт, дороги нет. Значит, мне надо идти через поле до самого асфальта, а у меня колено резаное, по двору еле шкандыбаю.
— Но платить надо, тут написано, что уже набежала задолженность, будут взимать через суд.
— Я смотрела по телевидению про это безобразие — больше всего жалоб по мусору из Ростовской области, но я не платила и платить не буду, пенсия у меня шесть тысяч и кредит!
Митюра открыла ворота, выпустила на поле индюков, за ними с тросточкой вышел сын Татьяны Николаевны. Выгулял их минут десять по полю — и назад.
— Что-то быстро они погуляли.
— Та они у нас разбалованые. Особенно Сонька капризная. То ей гулять надо, то домой. Адольф, иди давай! Адольф на Гитлера похож — кричит постоянно.
На улице никого нет. Два соседних дома брошены, в третьем нерусский старик пилит дрова, дальше развалины и убегающее за горизонт поле.
— У нас ещё проблема одна — вода, — загибает пальцы Татьяна Николаевна. — Раньше были колонки, а теперь вышли все. Пробиваем скважину, а в одной вода горькая, в другой — с песком, и та быстро заканчивается. Раз в два месяца воду привозят машиной — весь двор баллонами заставлен. Но разве ж можно на два месяца набрать? Сын на велосипеде поедет на соседнюю улицу, привезёт от соседей, но пить её нельзя.
Выборы, выборы, кандидаты прибыли
Соседи — турки-месхетинцы. Это основное население хутора Метелёва. Из ста человек их восемьдесят — копошатся на своих плантациях и тихо улыбаются.
— Я дом купила 12 лет назад. За тысячу рублей, а за оформление отдала 35 тысяч. Люди говорят — зачем? Тут жизни нет. А я привыкла. При советской власти у нас очень хороший хутор был — ферма огромная стояла, огнями сверкала. — Татьяна Николаевна указывает на остовы зданий за полем. — Колхоз у нас был, директор грамотный, всё для людей делал. В каждом дворе по 2-3 ребёнка росли. Если дороги размывало, трактор пригоняли, детей в школу на прицепе возил. А теперь малышни нет, и жизни нет. Два месяца только как стали привозить хлеб из Ростова и автолавка наведывается, а так сами выживали — научились печь хлеб, птицу бьём, выживаем. До Азова 50 километров, случись что — далековато. Вот люди и уезжают.
— А почему вы подумали, что мы к вам с агитацией на выборы?
— Потому, что приходят к нам только, когда выборы. Бумажек в ящики накидают: «Приходите!» А я не хожу, потому что за годы ничего не изменилось. Воды мне за мой голос не привезут, хлеба не дадут, в больницу не доставят. Нет, про больницу это я зря. В августе и октябре приезжала к нам амбулатория на колёсах. Девочки там молоденькие работают, молодцы. Я тоже бы работать не бросала, но здоровье уже. Я ж тут была агрономом, а как колхоз развалился, пошла в Москву поваром, на фазендах у армян была в наймичках, в бригаде сторожевала. А пенсия в итоге копейки — и что мне те выборы? Кому там верить?
«Я живу, как барыня!»
В десяти минутах ходьбы от Татьяны Митюры живёт Анна Сергеевна Болдырева, местная знаменитость. Прославилась Анна Сергеевна после того, как вышила портрет президента. Когда у неё «не тем тоном» спрашивают, за что она любит Владимира Владимировича, Анна Сергеевна нервничает и начинает пересказывать свою непростую жизнь. Ей почти 84 года: выросла на Севере, в детском доме, пережила голод, смерти близких и болезни. Родила шестерых детей — один, моряк, умер в молодом возрасте, сердце остановилось. Другие рядом — помогают матери. В юности Анна Сергеевна работала на кожевенном производстве, затем коров доила, тяжести таскала, в резиновых сапогах в мороз по десять кэмэ отмахивала — о списке профессиональных заболеваний даже заикаться не стоит. Но она всегда улыбается.
— А они всё ноют и ноют — то не так, это не так, — Анна Сергеевна снимает платок, переодевается в нарядный свитер, красит губы яркой помадой. — У них материнские капиталы есть, детей в садик пристроить можно, помощников найти. А я не знала, куда их деть — шестерых, падала от усталости, ноги отнимались. Чего только не было! Поэтому и слышать не хочу, что жизнь у нас плохая. Я живу теперь, как барыня!
— В чём это выражается? Что можете себе позволить?
— Хурму! Дочке скажу, хурмы привезёт из города. Мороженое тоже, азовское очень люблю.
С этикетки азовского мороженого Анна Сергеевна срисовала Петра I и вышила картинку. Говорит, никакой политической подоплёки в этом нет, как и в портретах президента. Последний увидела на майке у сына — там Путин стоял с цветами. Скопировала и перенесла на наволочку для подушки.
— В Кремль не отправляли ваши произведения?
— Я туда звонила на прямую линию. У нас как ветер, сидим без света — провода все узел на узел, столбы «пьяные» стоят. Упадут на сухие деревья, выгорит весь хутор. Как пожаловалась, приехали монтёры чинить. Я вышла проверить, как идёт работа, а в хуторе разговоры пошли, что болдыревские слова «там» слушают, — смеётся Анна Болдырева.
— Думаете, есть связь с портретами?
— Та нет, ну какие портреты! Позвонить каждый мог. И за столбы я не обижаюсь — причём тут президент? Откуда ему про них знать? Есть у нас проблемы в стране, конечно, а у кого их нет? Я его за другое уважаю — за то, что нет войны. Кто видел войну, меня поддержит. А сегодня — рай. Если бы я была сейчас молодая, родила бы не шесть, а девять детей. У меня сейчас 13 внуков, 8 правнуков и ещё будут. И я стараюсь им помогать, одной внучке 10 тысяч дала на свадьбу и скатерть красивую вышила с петухами. Внуку помогла — пять тысяч, у дочки операции — тоже деньги нужны. У меня пенсия большая, 20 тысяч — за труд с раннего детства и надбавки северные.
— Но другие тоже работали, а у них не так.
— Наверное, у кого-то дела хуже. Но настроение ещё и от характера зависит — я человек действия, мне унывать некогда. Огородик веду, хозяйство есть, встану в четыре утра и вышиваю — зрение есть, интерес к жизни есть, что жаловаться? В следующем году мне 85 лет исполнится в ноябре, приезжай и посмотришь, сколько людей за столом соберётся. Дети, семья — это главное моё богатство. Сейчас семьи небогатые — одного-двоих родят и всё. Ну разве ж это правильно?
— А подарить вам на юбилей что?
— Привези мне во-от такой портрет президента, — Анна Сергеевна показывает руками какой. — Мне дочка маленький принесла, а я хочу большой. Переведу его на полотно, вышью и в Кремль отправлю. И ты сама, если будешь в Москве, увидишь где Путина, передавай ему привет из хутора Метелёва и скажи, чтоб не беспокоился, столбы тогда поправили — всё у нас почти хорошо.
Ростовский пенсионер попался на организации азартных игр 
За шпионаж в пользу Украины задержали пенсионера в Ростовской области 
Ростовского пенсионера осудили за ложный звонок о заминировании остановки 
Убийцы пенсионеров в Ростовской области получили почти 50 лет на троих