Хуан неравнодушный. Зачем аргентинец приехал в Ростов помогать беженцам?

Для морского инженера Хуана Мартина Рутинелли февраль – месяц особенный. Хоть, как писал классик, доставай чернила и плачь: в феврале 2018 года он переехал в Россию, в феврале 2022-го перевернулся мир. И когда он перевернулся, Хуан понял, что надо что-то делать. Но тогда он был в рейсе, а когда вернулся, поехал на границу Ростовской области с ДНР. Работал волонтёром в команде «Неравнодушные» с конца сентября до начала ноября.

Впереди новый февраль. И Хуан надеется, что этот месяц всё-таки принесёт с собой солнце. О том, как всё случилось, мы и поговорили.

Русские удивительно образованные

Хуану 37 лет. Он родом из аргентинского городка Пунта-Альта – места, где размещается главная аргентинская военно-морская база «Пуэрто-Бельграно». И традиционно много моряков. Хуан тоже моряк. «В морской академии мои лучшие друзья были русскими, на кораблях я много работал с русскими, поэтому то, что я живу в России, очень удивительным не считаю».

Светлана Ломакина, rostov.aif.ru: Хуан, почему вы стали учить наш язык? Предки были русскими?

Хуан Рутинелли: Нет, родственных связей с Россией у меня не было. Но мне всегда интересна русская история и культура. Пять лет назад я снял квартиру в Москве и начал погружаться в вашу жизнь. Ходил в музеи, на выставки, а мои русские друзья, удивительно образованные, говорили: «Ты там был? Ты то видел? А Достоевского читал?» Я читал и Достоевского, и Булгакова и поражался, какая же у вас богатая культура. И очень много людей, которые учат испанский язык и любят латиноамериканские танцы. Я тоже стал ходить в Москве на танцы, когда был не в рейсе.

– Надолго уходите в море?

– Раньше, когда ходил на газотанкере, не был дома 10 месяцев. Потом на рыболовном судне уже 8 месяцев. Сейчас я на круизном лайнере – ухожу на 2,5 месяца и 2,5 месяца дома. На судне я работаю инженером. Если объяснять очень просто, слежу за состоянием механизмов корабля.

«Салат режем нон-стоп». Кто и как кормит беженцев с Украины? Подробнее

– Что вас удивило, когда приехали в Россию впервые?

– Настроение. Мороз стоял 30–40 градусов, но несмотря на это, люди хотели гулять и веселиться. У них было всё хорошо! И этим они меня заряжали.

– А говорят, что в России люди хмурые...

– Есть и такое. В метро все хмурые, все думают о чём-то своём. Но только ты заговоришь с человеком, он тут же начинает улыбаться и хочет тебе помогать. Несколько дней назад на таможне мужчина довольно грубо потребовал у меня чай. Это было так неожиданно, что я в ответ рассмеялся. И он начал тоже смеяться, и все другие за ним.

Я боялся эмпатии. Не знал, как встречу первых беженцев: что говорить, как себя вести?

Тот, кто хочет узнать русских, обязательно узнает их с хорошей стороны. Четыре года назад, когда в России проходил чемпионат мира по футболу, все увидели, что русские открытые, весёлые и гостеприимные. И это так и есть.

«Я Хуан, и хочу помогать»

– Хуан, вы сейчас находитесь в Таганроге, в съёмной квартире. Как вы тут оказались?

– Как только началась СВО, наши жизни изменились: и моя, и твоя, всех. А Россия – моя страна, такая же, как Аргентина. У меня дома есть флаг России, сейчас покажу, – Хуан поворачивает камеру телефона, и, действительно, на шторах висит флаг. – Он везде ездит со мной. И вот, когда всё началось, я был на корабле и там стал разговаривать с русскими: что делать? как помочь? Когда вернулся сюда, с тем же вопросом подошёл к хозяину моей квартиры в Москве. Он сказал, что мне надо ехать в Ростов. Тут близко к границе, и точно будет много беженцев. Через интернет я вышел на группу волонтёров «Неравнодушные». Написал, что я Хуан и хочу помогать. Боялся, что они ответят: ты иностранец, тебе нельзя. Но они ответили, как все русские: хорошо, ждём вас!

– Но вы, насколько я знаю, не один иностранец, который волонтёрил с «Неравнодушными»?

– Да, до меня была девушка из Германии и девушка из Филиппин. Мне приятно, что я такой не один и многие страны хотят помогать России.

– Каким был ваш первый рабочий день на границе?

– В группе волонтёров все были сосредоточенные, такая атмосфера общего дела. Это дало мне уважение ко всем и понимание, что тут всё по-настоящему, не для приключения. Но я боялся эмпатии. Не знал, как встречу первых беженцев: что говорить, как себя вести? И вдруг к нам в палатку зашли дети. У них на лицах не было детства. Не знаю, как это по-русски объяснить. Потом пришла женщина, хотела поговорить о своей жизни. Она была из Мариуполя и всё потеряла – квартиру, животные погибли. Больше года она не видела сына, он в Москве работал стоматологом. Когда она рассказывала это, я заметил, что лицо у неё белое-белое. И таких белых лиц было много... Помню, на одной из смен ко мне подошёл пожилой мужчина, прочитал моё имя на бейдже и заговорил на испанском. Он когда-то жил в Испании, но потом вернулся домой, в Мариуполь. Его беременная невестка погибла. Сын уехал, он искал сына. И был очень рад, что мы встретились на его пути. Тогда я понял, что мы на границе действительно нужны: людей надо выслушать, поддержать, помочь уехать дальше.

– Вы работали в столовой. Где ещё?

– Я успел поработать везде. В столовой мы кормили людей, там они могли отдохнуть, посмотреть мультики, советские добрые фильмы. И никаких новостей! Потом был на таможне, помогал людям с сумками, показывал дорогу – дела на КПП есть всегда.

– Хуан, слышу, что вы ещё русским владеете не в совершенстве. Были сложности в общении на границе?

– Немного. В первые смены я работал с женщиной из Москвы, она свободно говорила по-английски и переводила мне то, что я не понимал. Потом она уехала, и я был уже сам: и мне говорят «дайте первое» или «я буду только второе». А я не понимал, что они хотят? Тогда люди показывали пальцем. Первое – это суп, второе – гречка с салатом! Теперь уже я это навсегда запомнил! (Смеётся.)

– Как родные отреагировали на ваше волонтёрство?

– Мой папа умер много лет назад, осталась мама. Я ей сказал, что поехал на юг России, чтобы посмотреть его. И это так и есть, я же не был нигде, кроме Москвы и Питера. Но что я на границе, не говорил. В Аргентине по новостям о России рассказывают немного. И если бы я сказал, что приехал туда, мама бы начала читать новости в интернете, думать, что я рядом с боевыми действиями. Зачем? Работа на корабле научила меня беречь родных от лишних переживаний: у нас там были и штормы, и даже пожар. Уже дома, когда они видели, что я живой, рассказывал, что случилось, показывал фото, видео. А оттуда писал, что всё хорошо. Так сделаю и в этот раз, расскажу обо всём так, чтобы они не волновались.

Тайны русской души

– Вы говорите, что на юге России впервые. Он сильно отличается от Москвы?

– Да, Таганрог похож на мою родину. Такой же маленький, уютный. Здесь есть море, ходят корабли и много старинных домов. А Москва и Питер – совсем другие города, там на каждом углу видна история и культура. И мне часто удивительно, как современность соседствует с прошлым – во всём этом тоже есть русская душа.

– А что такое русская душа?

– Это, как вода. Ты можешь посмотреть в глаза русскому человеку и всё понять о стране. Русские умеют помогать, ничего не ожидая в ответ. Это ваша удивительная сторона, ментальность. И в этом мы очень по­хожи.

...В «Неравнодушных» я стал частью большой группы людей, которых объединяет идея помощи. Они делают это не ради того, чтобы выложить селфи – вот, я такой молодец, я помогаю – нет! Часто после смен мы даже забываем сделать фотоотчёт. Потому что всё это неважно. Сюда приезжают из разных городов, едут после работы, от семьи и детей для того, чтобы сделать что-то хорошее – и это очень красивые чувства.

Я читал о них в русских учебниках по истории. В трудностях вы вот так собираетесь, – Хуан сжимает пальцы в кулак. – В других странах могут сказать: а, тут проблемы, мне это не нужно, я уеду, где хорошо. Но в России большинство людей так не делают. Они говорят: будем помогать, мы вместе! И пусть у меня нет русских корней, душа у меня такая же, как у вас, русская.

– Работать на границе очень непросто. И физически, и психологически. Вы продержались полтора месяца. Что вам дал этот опыт?

– Я не могу сказать, что было очень сложно. Мне рассказывали, какие потоки шли в марте, апреле, тогда да. Сейчас людей меньше. Но всё равно есть: старики, автобусы с детьми, больные люди. Я со многими разговаривал и понял, что они всегда считали себя русскими и их тут всегда встречали, как «добро пожаловать»! Они не чувствовали себя иностранцами. Я много где был и много что видел, если ты из другой страны, ты иностранец, к тебе будет много вопросов. Тут такого барьера нет – все свои.

А опыт? Мне кажется, работа на границе на сегодня – главный момент в моей жизни. Тут я узнал, какой действительно бывает Россия и нашёл много новых друзей. В начале декабря я снова уйду в рейс. А потом хочу вернуться в Таганрог уже в отпуск, чтобы работы для волонтёров уже не было, чтобы царили мир и радость. Я бы ходил по музеям, гулял, разговаривал с людьми. Потому что на этот раз у меня не хватило времени – надо было помогать. Ведь я именно для этого приехал.