«Виноват, мадам, виноват! Hе сбеpёг я вас в вихpе лет! У меня глаза на закат, а у вас на pассвет», - слова песни «Мадам« многие знают наизусть. Азовчанин Юрий Ремесник 25 лет пишет тексты для известного эстрадного певца Вячеслава Малежика. Многие из них стали хитами.
Всю жизнь Юрий Петрович вкалывал. То кочегаром, то каменщиком, то крановщиком. Заведовал сельским клубом, работал на бетономешалке.
- Я когда на кране работал, написал, наверное, свои лучшие стихи, - обмолвился он как-то в интервью.
О прошлом и настоящем, о творчестве от сердца и на заказ корреспондент «АиФ на Дону» Ирина Прилуцкая разговорились с поэтом Юрием Ремесником.
Юрий РЕМЕСНИК. Родился 17 ноября 1939 г.
Окончил Батайское железнодорожное училище, Ростовский кинотехникум, учился в Литинституте им. Горького в Москве.
Выпустил сборники: «Живая вода. Стихотворения», «В плену любви: стихи, песни, романсы», «Я с вами поделюсь», «Кардиограмма судьбы. Избранное».
Песни на его стихи исполняли Вячеслав Малежик, Алёна Апина, Екатерина Семёнова, Ярослав Евдокимов, Алексей Глызин, Вадим Казаченко, группа «Балаган Лимитэд» и другие.
«Годы-годы-годы...»
Юрий Ремесник: Теперь уже возраст давит. От старости не лечат, поэтому я в больницы редко хожу. Работаю. Вышел новый сборник стихов «Кардиограмма судьбы». Со Славой выпустили в Москве сольный диск «Попутчица».
Недавно написали новую песню - «Наташа» памяти Наташи Чайковой. Это дочь моего друга, которая трагически погибла. Я любил её как родную внучку. Вдруг такая личная, почти интимная грустная песня зацепила людей. Нас завалили отзывами.
А в остальном ну как у меня дела? Что Бога гневить, 77 лет будет в следующем году. Смотрю на старые фотографии, думаю: неужели я такой красавец был? (Смеётся.). Нас с Сашкой (бывшей женой - Прим. ред.) называли одной из самых красивых пар в Азове.
«Бесшабашен наш век и безбашен«. Сейчас у каждого свои проблемы - кредиты, ипотеки. Страшно жить. Люди ездят на машинах с ярмом на шее. Незащищённость. Абсолютная. Цены опережают все наши зарплаты, пенсии и надбавки. А по телевизору говорят, что всё хорошо. Ну, как писал Александр Кушнер, «времена не выбирают, в них живут и умирают». Я жил и в социалистической стране, и в капиталистической, и чёрт его знает, в какой ещё буду жить. Знаешь, какая память у стариков? Обострённо чувствуешь время, но только прошедшее, далёкое, а что вчера было, не помнишь. Наденешь очки на лоб и ищешь их по всему дому. Годы-годы-годы...
- Ну, обаяние с годами не уходит...
- О себе так не принято говорить, но, видимо, да. Я даже не представлял, что доживу до таких лет. Это только благодаря велосипеду, наверное. Частенько выезжаю в соседние сёла, на рынок, на рыбалку. Лучше тренажёра ещё никто не придумал. Движение - жизнь, как бы банально это ни звучало. А вот зима для меня катастрофа, когда лучшие друзья - диван и телевизор.
Сейчас пишется очень легко и много. Я уже устал от попсы, разочаровался во многом. И рад, что не сбивался на примитив. Успел написать что-то живое. Подстраиваться под «формат» не хочу. Да и что это такое? Мы когда-то со Славой написали «Песню про дружбу» - про старую Москву, Тбилиси, Душанбе, Ереван. «Как живёшь, генацвале Дато, как дела, мой дружище Аршак? Что-то в жизни сегодня не то, что-то с нами, ей-Богу, не так!» Эта песня могла бы повлиять на межнациональные отношения. Но оказалась «неформат». Обидно.
Поэзия - дело молодое. Сейчас пишущих много, а читающих всё меньше. Будем честными, не до чтения людям. Зато каждый третий у нас поэт. Печатается и ходит гордый со своей книжкой. Я много лет не был в Союзе писателей. Там половина - абсолютные графоманы. Раньше бы их и на порог не пустили. Но членство в союзе перестало быть мерилом профессионализма. Все мнят себя гениями. Нельзя так! Я не кокетничаю: никогда не считал себя поэтом. Люди считают? Пускай обманываются. «Я сам обманываться рад«. Терпеть не могу быть оплёванным славой. Самолюбование и самодовольство - это страшные вещи.
Поэзия - это труд каторжный, который настигает всегда и везде. Слава Богу, у меня ума хватило писать не на потребу, не по заказу. Пишу как пишется, когда уже невмоготу. Но я понимаю, что такое социальный заказ. Иногда это выливалось в неплохие стихи, когда совпадало с душевным запросом. Поэма «Литейка» тоже своего рода заказ.
Неповторимое звучание
- Это было довольно смелое произведение для своих лет...
- Поскольку я чугунолитейный цех прошёл от и до, по-другому написать не мог. Но не хватило у меня мужества издать «Литейку» целиком. Я печатал отрывки, которые, конечно, больно били: «Чугунолитейный цех... Кому жизнь - дуга. Кому - радуга. Чёрный снег. Чахоточный смех. Каторга», «Любим. Женимся. Рождаем голытьбу. Сами себе Голгофа и мессия. Тащим на тощем своём горбу Россию». «Смех из крематория», «Самодержавные придурки» - мне повезло, что в своё время это пропустили.
В поэзии важна собственная судьба. Недавно прочитал где-то: «Поэт Ремесник учит, как жить». Чушь. У каждого свой опыт. И своё неповторимое звучание. «Дорогу в ад я знаю сам, а в рай не позволяет совесть», «Глубока Ока - вброд не перейти. А любовь-река - глубже не найти. Рухну в синеву, только позови. А не доплыву - утону в любви» - эти маленькие открытия не придумаешь, они сваливаются откуда-то «оттуда». Конечно, можно писать намного профессиональнее, но это никого не тронет. Я отсылаю Славе стихи и точно знаю, какие именно он выберет. Потому что они от сердца. Не зря говорят, что поэзия - это передача энергетики. А если ещё и судьба к судьбе...
Вот почему так понравилась людям «Наташа»? Там есть слова: «Память больно саднит за спиною, время стёрло подошвы в толпе. Чем длиннее разлука с тобою, тем короче дорога к тебе». У кого-то была своя Наташа или Маша, которая ушла молодой. Потому и «цапнуло». После этой песни мне писали внучка Александра Вампилова, Иван Охлобыстин. Зовут в Москву, в «Глухарь», в «Гнездо». Это элитные творческие клубы.
- А почему вы в своё время не переехали в столицу?
- Я хорошо знаю Москву. И со Славой мы сохранили почти семейную дружбу. Он мне даже отдавал когда-то свой старый загородный особняк. Почему не поехал? Сперва испугался. Я ведь поздно с Москвой подружился - в 55 лет. Показалось, что в таком возрасте страшно что-то менять. Да и как жить вдали от могил предков, земли, которую люблю? Иногда жалел об этом: кто знал, что я столько проживу? Я бы, наверное, и сам немножко богаче был, и родным помог. А сейчас не жалею. Деньги в Москве я, может, и заработал, но боюсь, стал бы на поток, превратился бы в конвейерного поэта. Да и затосковал бы по мелочам - по рыбалке, по друзьям. Я очень привязчивый человек.
Сейчас уже такой возраст, когда нельзя лукавить: как случилось, так случилось, не надо ни о чём очень жалеть. Не так уж много в этой жизни стоит много, чтобы об этом горевать. Я часто грешил. Но никого не предавал. Кроме любимой женщины, наверное. Но и это вопрос, как говорится, до конца не изученный. А сейчас хочется побольше добра сделать. Я столько друзей за последние два года похоронил: люди уходят пачками! И думаю, не обидел ли кого. А ведь поздно уже каяться. Ну ладно, не будем об этом...