«Он там тише воды, ниже травы». Семья – о жизни лётчика Ярошенко в тюрьме

28 мая исполнится четыре года со дня ареста в Либерии российского пилота ростовчанина Константина Ярошенко, осуждённого затем на 20 лет тюрьмы американским судом. Россиянина признали виновным якобы «…в сговоре на намерение перевезти партию кокаина, с последующей переправкой его в США». Журналист «АиФ-Ростов» разыскал супругу лётчика Викторию Викторовну и вместе с ней побывал в гостях у его мамы Любови Михайловны. Обе по-прежнему живут в Ростове-на-Дону, воспитывают 17-летнюю дочь Константина – Катю. Отец лётчика Владимир Иванович ушёл из жизни в 2004-м.

«Встаю и ложусь с молитвой»

Любовь Михайловна встречает нас далеко за калиткой дачного домика, в который перебралась после продажи квартиры и другого имущества: нужны были деньги на адвокатов, чтобы защищать сына. На небольшом участке земли – «травополье», как говорит сама хозяйка: растут несколько фруктовых деревьев, виноград, куст сирени, да цветы с травами. Из живности – только кошка Муся, которая как раз прошлой ночью принесла выводок котят.

Входим в дом. Любовь Михайловна приглашает к чаю. На столе – бутерброды, покупная клубника, сладости. Но, если честно, кусок не идёт в рот – от боли, застывшей в серо-голубых глазах этой женщины.

– Встаю и ложусь с мыслями о Косте и молитвами о нём, – говорит Любовь Михайловна. – Мой сын стал жертвой провокации. Самое тяжёлое – видеть несправедливость по отношению к нему и отсутствие возможности доказать его невиновность. Человек поехал только договориться о транспортировке рыбы в Северную Африку, а попал в тюрьму в Америку. В деле нет никаких доказательств того, что он перевозил наркотики – ни документов, ни фотографий, ни результатов экспертиз, лишь показания агентов, которые, кстати, по американскому законодательству не могут приниматься во внимание судом. Да и как он мог что-то перевозить – без самолёта и экипажа? Но суд присяжных под давлением вынес обвинительный вердикт…

Любовь Михайловна достаёт семейные альбомы, показывает фотографии (вся комната заставлена семейными и личными фото её сына), просто и искренне отвечает на вопросы, вспоминая чей-то совет: «Пока СМИ поднимают эту тему, о Косте не забудут» и рассказывает:

- После окончания лётного училища в городе Красный Кут, сын распределился на Ростовский вертолётный завод. Проработал там 9 лет. Мы с мужем тоже там трудились – ветераны, по 50 лет отработали, как и многие наши родственники – всего 12 человек, целая династия. Костя летал на «Ан – 32» вторым пилотом. Это был любимый экипаж на заводе, вам это любой подтвердит. В 90-е, после развала СССР, как и многие предприятия в стране, вертолётный завод стал невостребованным. Пошли сокращения, отсутствие заказов. Нужно было выстоять, удержаться. Чтобы сохранить предприятие, руководству Вертолётного объединения пришлось отказаться от многого, в том числе и от лётной эскадрильи. А сыну, чтобы прокормить семью, – подрабатывать и грузчиком, и сторожем после смены, и машины рихтовать.

Со слов Любови Михайловны становится ясно: оставшиеся без работы пилоты нанимались к новым хозяевам, успевшим выкупить старую советскую технику. Так Константин Ярошенко, как и почти весь его экипаж, летал, куда пошлют: в основном в Африку, в разные места.

– Думаю, что русские – самая дешёвая и сама безотказная рабочая сила, не защищенная никем и ничем! – говорит мама пилота. – А летали наши дети, как говорится, на таких «дровах», что стыдно сказать. Мы просили Костю: «Уходи, найди другую работу». Но авиация, видимо, как все пилоты говорят, не отпускает. Мы боялись одной беды – небо есть небо, а случилась такая, о какой и в страшном сне не приснится.

Надежда умирает последней

– Через неделю после ареста нам позвонил назначенный Косте адвокат, и только недели через две – он сам, – вспоминает жена лётчика Виктория Викторовна. – Конечно, был шок. Мы и представить себе не могли, что за рубежом граждане России могут быть так беззащитны.

Первое время семье Ярошенко казалось, что это всего лишь недоразумение, что всё скоро выяснится, встанет на свои места и Константина отпустят.

Сейчас, когда американский суд приговорил лётчика к 20-ти годам тюрьмы, и получен отказ американской стороны в этапировании Ярошенко в российскую тюрьму, согласно Конвенции об обмене заключёнными, кажется, что изменить его судьбу может только чудо.

Очень помогали все – близкие, друзья, МИД России, депутаты из Госдумы писали письмо судье из США. Семья Ярошенко, да и сам Константин, обращались с письмами к президенту России Владимиру Путину. Ответы приходят из Управления президента, что письмо получено и будет рассмотрено.

Женщины, конечно, понимают обстановку в мире и всю сложность положения их сына и мужа, но верят, что разум и справедливость восторжествуют. И хоть нет ответа лично от президента страны, надежду на помощь семья Ярошенко не теряет.

Зато ответов из других инстанций и копий запросов, жалоб, просьб, обращений – по несколько коробок: и у Любови Михайловны, и у Виктории Викторовны. В них – история трагедии российского лётчика, который, как говорят о нём родные, «большевик по убеждению, в родной стране жил по принципу: «Раньше думай о Родине, а потом о себе». Даже на чужбине первым пошёл сдавать кровь для африканского мальчика, попавшего в беду.

Сегодня семью Ярошенко по-прежнему поддерживает Министерство иностранных дел России – лично министр Сергей Лавров и его заместитель Сергей Рябков, Генконсульство РФ в городе Нью-Йорк, а также Фонд помощи соотечественникам. Новый американский адвокат Алексей Тарасов нашёл неоспоримые доказательства невиновности ростовчанина – и подал ходатайство о проведении нового процесса.

– Похоже, всё это очень не нравится американской стороне, в отношении мужа устраивают провокации, и Костя уже дважды – только за последний месяц – побывал в карцере, – рассказывает Виктория Ярошенко.

Тюрьма Форт-Дикс

С 8 ноября 2011 года Константин Ярошенко находится в тюремном лагере Форт-Дикс (Fort Dix). Это бывшая военная база, которая расположена в штате Нью-Джерси, примерно в 115 километрах от Нью-Йорка.

– Тюрьма находится в ложбине, обнесена колючей проволокой, – рассказывает Любовь Михайловна, ездившая к сыну на свидание. – Костя содержится в казарме, где он единственный русский. Свидания, на которые нам не наездиться, разрешены пять раз в неделю. Проходят они в большом общем помещении, под «прицелом» видеокамер. Заключённые и их посетители общаются несколько часов. Передачи при этом запрещены.

– Костя говорит, что каждая казарма – это особый вид режима, - добавляет Виктория Викторовна. – Он пока находится в блоке с лёгкими условиями. Ему позволено 400 минут в месяц телефонных разговоров. Минута разговора стоит 30 центов. Оплата – из тех денег, что мы ему посылаем.

Женщины рассказывают, что в Форт-Дикс, как и в любой другой тюрьме, свои правила. Заключенные работают. Живут в спальных помещениях, рассчитанных на несколько человек, в которых кроме кроватей металлические шкафы для личных вещей. Есть комнаты отдыха с телевизорами, прачечные, душевые кабины. Одежда вся тюремная – униформа и не обязательно новая, вновь прибывшему может переходить по наследству от уже отбывших наказание. В тюремном магазине (ещё есть продуктовые автоматы), если есть деньги, можно купить бельё, предметы личной гигиены и другие мелочи. Ярошенко покупает все, что нужно, на деньги, которые ему посылают родные.

Перемещение в тюрьме, на обед, на работу и вообще по территории – с помощью электронной карточки ID. Питание – очень скудное и однообразное: рис, фасоль, горох. Перовое блюдо – не принято. Условия, как везде: тюрьма есть тюрьма.

Из неписаных законов – ни в коем случае нельзя брать, даже трогать, чужие вещи, посуду и еду. Это расценивается как покушение. Особенно это касается личных фотографий и писем.

– Но некоторые заключённые ведут себя неадекватно, выполняя чужие приказы, работая стукачами и провокаторами, чтобы им уменьшили срок, – Виктория Викторовна зачитывает письма на латинице, полученные от мужа накануне по тюремному интернету, через corrlinks. Это одностороння связь с миром: можно только писать кому-то, получать письма нет возможности. Доступ к общему компьютеру ограничен: хочешь набрать письмо – занимай очередь.

– Из писем мужа я знаю, что каждый вечер с 17 до 18 часов он смотрит телевизор, новости CNN. Перед телевизором стоит стол с четырьмя приваренными к полу стульями. 1 мая Костя, как обычно, смотрел телевизор, ел овсянку и пил чай. В 16 часов позвали на перекличку, он ушёл, а его кружка и миска осталась на столе, – как информация о том, что место занято. Вернувшись, муж увидел, что на его стуле сидит незнакомец, появившийся в казарме недавно, который к тому же у всех на глазах переставил его посуду.

«Заключённые были удивлены и впали в ступор», – напишет Ярошенко жене. – «Я не поддаюсь на провокации и не реагирую, просто не обращаю внимание и в более серьёзных ситуациях. Новенькому же сказал, чтобы он мои вещи не трогал. В итоге он обвинил меня в том, что я ему угрожал.

После разбирательств российского лётчика продержали в карцере четыре часа и отпустили. Больше этого заключённого Ярошенко не видел.

– Как наш Костя может кому-то угрожать?! – в сердцах комментирует Любовь Михайловна. – Как может угрожать тяжело больной человек, переживший на ногах инфаркт, к которому не пускают врачей, который сейчас худой, носит одежду 46 размера? Да он там ведёт себя тише воды, ниже травы, потому что хочет выйти на свободу и надеется на спасение!..

Четыре года мать без сына…

Все слова и мысли Любови Михайловны – о сыне. Воспоминания так же – о том, как обычно 9 мая ездили всей семьёй на могилу деда-фронтовика, который в 43-м погиб на Украине. Рассказы – о Костиных увлечениях: рыбалке, гонках на картах под Таганрогом. О его любимых песнях из репертуара Булата Окуджавы и Михаила Круга. О подарках сына, среди которых особо памятна картина с изображением любимых белых лилий.

О том, что прошлой осенью, 13 октября, сыну исполнилось 45 лет, а у внучки Кати через год выпускной в школе…

Катя с мамой дважды ездила в Америку, на суд к отцу. По иронии судьбы Ярошенко, покинувших полуподвальную съемную квартиру semi-basement на Брайтон-Бич, тропический циклон настиг в месте эвакуации. По пояс в воде, под ураганным ветром россиянки, без воды и еды, с плохим знанием английского, несколько часов выбирались из водоворота на сушу и блуждали потом по Нью-Йорку. Но это ничто, по сравнению с тем, что выпало на долю самого родного для них человека.

Путь Константина Ярошенко из командировки домой затянулся на долгих четыре года. И когда он завершится – никто не знает. Но мама, жена и дочь лётчика верят в его невиновность и несмотря ни на что надеются, что их сын, муж и папа обязательно вернётся домой – живой. Эти женщины – надёжный тыл и ангелы-хранители попавшего в плен жутких обстоятельств россиянина. Они молятся и надеются на скорейшее возвращение Константина на Родину.