«Баба Лена, а можно яблочко?». О неспешной сельской жизни в слободе

В каждом тихом уголке российской глубинки найдётся человек, чья жизнь словно соткана из нитей традиций, труда и душевной теплоты. В слободе Родионово-Несветайской, среди ухоженных огородов, цветущих яблонь и неспешного сельского быта живёт Елена Тарасова — одна из тех, чья судьба тесно переплелась с историей этого тихого уголка Ростовской области. «АиФ на Дону» побывал в гостях у дончанки и увидел, как устроен её быт.

Донская земля стала родной

Нас Елена Ивановна встретила очень тепло, накрыла стол, угостила донскими разносолами. Гостей в этом доме любят. Здесь много икон, ковры на стенах, а взбитая перьевая подушка аккуратно стоит «треугольником» у изголовья кровати — так было принято в старину на Дону.

Здесь наша героиня обосновалась более полувека назад. Сейчас ей 71 год. Когда-то юной восемнадцатилетней девчонкой Елена Ивановна при­ехала в слободу с мужем Михаилом Яковлевичем из далёкой Оренбургской области.

«Не думала я тогда, что тут и останусь. Всё чужое было: воздух другой, говор не наш — не приволжский, даже не так ступалось. А потом глянула, а мне уже и не чужое это всё. Своё стало. Серд­це прикипело», — улыбается Елена Ивановна.

И в поле, и на кухне

Жизнь в деревне не баловала лёгкостью: Елена Ивановна вставала с первыми петухами. Только-только начинало рассветать, трава хрустела от росы, а в доме уже раздавался стук посуды — зав­тра­к на скорую руку, и вперёд, в поля. Лето, жара, пыль, духота, а она в тряпочной косынке: то сажает, то пашет, то собирает. И неважно, что руки в мозолях, а спина гудит.

Позже начался новый этап жизни — устроилась поваром в школьную столовую. Работа кипела: всё надо было делать быстро.

«Нас тогда в столовой трое было, а учеников — сотни. Голодные, шумные, весёлые. Всем подай горячее, свежее, как из дому. Не из банки консервной, неразогретое. А чтоб сытно, с душой, с теплом материнским. Кормила я их так, будто это были мои собственные дети. Супы на косточке, пюре с паровыми котлетами, компот из сушёных яблок — всё готовилось, как для родных».

Такая работа — кормить деревенских ребятишек — давалась Елене непрос­то. В голосе её звучит лёгкая и слегка печальная нотка ностальгии:

«Мы, бывало, устанем так, что ног не чувствуем... а всё равно стоишь у плиты, не бросишь. Как же иначе? Детей надо накормить».

Порядок и уют

Не раз у Елены Ивановны был шанс уехать в город.

«В Ростов звали. Квартиру там давали по работе, и дети говорили: «Мам, там тебе и поликлиника рядом, и магазин, и аптека». А я им в ответ: «Дети, в городе душа моя задыхается. Там все бегут, толкаются, не глядят друг на друга. А тут — вон оно, небо большое, огород. Тут я дышу», — продолжает дончанка.

Во дворе у Елены — порядок и уют. Грядки ровные, всё ухожено: помидоры, малина, яблоньки.

«Я без земли не могу, — говорит она, вытирая руки о передник. — Пока сама не „пороюсь“ — день не задался. Это ж не прос­то грядки. Да и детвора из соседних домов нередко заглядывает за угощением. Прибегут, галдят у калитки: „Баба Лена, а можно яблочко?“ А мне ж радость! Говорю: „И яблочко можно, и малинку, и тютюну. Только ведёрками не носить!“ — смеётся. — Пусть запомнят Родионовку не суровой, а доброй и щедрой, чтобы вернуться после захотелось».

Когда все дела сделаны, в доме тихо, а за окнами темнеет, Елена Ивановна садится за свою любимую вышивку. Аккуратные стежки, яркие нитки — и на белой ткани один за другим появляются цветы, пейзажи, птицы. Знакомые с удовольствием разбирают подушки с её работами. А пару лет назад Елена увлеклась алмазной мозаикой. Разложит камешки по цветам, включит фоном «Поле чудес» — и неспешно выкладывает рисунок: то рыжая лиса на фоне заката, то зимняя деревенька. Это её способ отдохнуть, отвлечься и прос­то побыть в тишине.

«Внуки — моя гордость»

Но главное её богатство — семья. Двое детей, внуки, теперь вот мечтает о правнуках.

«Два сына у меня — Сергей и Юрий. Оба — трудолюбивые, без дела не сидят. Младший, Сергей, всю жизнь отдал военной службе. Строгий, надёжный, с юности знал, что такое долг. Он частенько заезжает и помогает по дому. Юрий — душа добрая, хоть и работу выбрал не из лёгких — дальнобойщиком много лет проездил. А сейчас помогает бойцам на СВО. Я ими горжусь. Всё, чему с отцом их учили, не растеряли».

О своём муже Михаиле Яковлевиче Елена Ивановна говорит особенно тепло, но с тихой грустью в глазах.

«Миша... он у меня был золотой человек. Мы с ним с одного села Абдулино, что в Оренбургской области. Любовь с юности. А сюда, в Родионовку, я в основном ради него и поехала. Добрый, спокойный, терпеливый. У кого в Родионовке что ломалось — все к Мише шли, а он никогда никому не отказывал в помощи. Особенно душой болел за внучков. Первый велосипед своими руками собрал — из старых деталей, всё, что по двору валялось, то и пригодилось. Игрушки мастерил, домик во дворе построил. Сидел вечерами, строгал, красил, радовался, как внуки смеются», — поделилась воспоминаниями женщина.

В августе будет два года, как его не стало. А Елена Ивановна всё равно оглядывается: вдруг из сарая выйдет, в фуражке...

Внуков у бабы Лены трое. Старший Максим юристом стал. Средний Илья — кондитер, а младший Александр учится на ветеринара.

«Внуки — это моя радость, мой свет. А правнук... эх, вот бы дождаться!» — говорит дончанка.

Провожая кор­рес­пон­ден­та к калитке, Елена Ивановна на мгновение останавливается, смот­рит на свой двор, на грядки, на вишню, что посадил ещё муж при рождении сына, и не­громко говорит, будто больше себе, чем мне:

«Город, конечно, красивый... Но счастье — оно не в этажах. Счастье — это когда босиком по росе идёшь „курей“ кормить, когда внук спросонья зовёт: „Баааабушка, блины будут?“ И ты идёшь — ставишь тесто, улыбаешься. И тогда понимаешь: живёшь».