Трое под землей. Донские горняки несколько дней ждут спасения в шахте

Утром 25 февраля, когда по всем каналам уже передавали плохие новости, в городе Зверево случились свои: на шахте «Обуховская» произошло обрушение и за завалом остались трое молодых проходчиков. Жизням молодых людей ничего не угрожало, но было понятно, что доставать их будут долго. 

Как сообщали донские власти, породы кровли шахты обрушились во время подготовительных работ в штреке – на расстоянии 67 метров от устья выработки. 

«Кремлёвские» встречи

В дни, которые потрясали мир, город Зверево тоже ловил эти волны. В субботу 26 февраля пошёл дождь – затяжной и холодный. И от этого на центральной улице у зверевского «кремля» – магазина, сильно смахивающего на уменьшенную копию кремля, собралась очередь из трёх дам. Как я поняла, за капустой.

Женщины обсуждали последние мировые новости. Я же спросила о шахтёрах, которые не могут второй день выбраться из шахты.

– Слышали что-то? Три парня там.

– Нет, — пожала плечами та, что была в мокрой шубе из искусственного меха. – Но это их работа, другой у нас тут нет.

– А вы кто такая? – встрепенулась вторая. – Иностранная разведка? А то знаем мы вас, журналистов.

Третья дама тревожно спрятала в карман несколько мятых сотен.

– Не разведка, — честно ответила я. - Хотела попасть на место событий, но в МЧС сказали, что там идут работы, журналистов не пустят. Пришлось ехать в город, хотела поговорить о труде шахтёров, истории шахты. Вот краеведческий музей у вас, к примеру, есть?

Женщины задумались. И музей не показали. С этим же вопросом я подошла ещё к трём случайным прохожим: один даже был шахтёром на пенсии и тоже ничего о музее не знал. Помог интернет.

Мы приехали по адресу и упёрлись в закрытую дверь. Впрочем, Яндекс-карта предупреждала, что музей давно не работает. Как не работает и автостанция. Из достопримечательностей карта предложила только церковь Николая Чудотворца.

Свет нашего детства

Сердце любого города – это рынок. Мы приехали туда. У магазина электротоваров женщина моих лет выбирала люстру. Я остановилась автоматически, это было странно. Мир на пороге необратимых перемен, а женщина выбирает люстру. Хотя с другой стороны, нормально: люстра – это крючок, за который можно зацепиться. То, что будет в это непростое время светить. Отвлекать от беды и радовать.

– Мне не нравится качество света, — повторяла она. – Количество нравится, а качество нет.

– Что вы имеете в виду? – удивлялся продавец.

– От люстры свет должен быть тёплый, как от солнца. Как в моём детстве было. Ну, знаете, такой тёплый советский свет?

И все сразу поняли, о чём она говорит, закивали. Продавец поменял лампочку. И всё осветилось так, как надо.

В мясном брали кур и суповые наборы. Брали помногу. У одного армянина у пакета оборвались  ручки, куры упали в лужу. Мужик заругался на армянском. Я ринулась помогать.

– Не надо, не надо, испачкаетесь ещё! – отказывался он.

– Запасаетесь?

– Завтра у жены день рождения. Родственники придут. Мусульмане будут, свинину не едят.

И я впервые подумала, что за всеми этими событиями забыла о праздниках, а где-то они ещё существуют. И донские столы, где христиане-армяне готовят для мусульман особенную еду, ещё существуют, тридцать три раза по дереву.

Люди из Донбасса

Я вернулась в машину и позвонила Сергею Миллеру, председателю независимого профсоюза горняков АО «Шахтоуправление «Обуховская». Спросила, как там горняки, сколько им лет, о семьях.

– Ребята держатся молодцом. Они молодые – 31, 33 и 38 лет, но уже опытные проходчики.  Все семейные. Связь с ними есть, по рации общаемся. Все они со Свердловки, с Донбасса. Добраться до них мы планируем в ближайшие дни, выбрана самая безопасная стратегия. Обрушения там 47 метров, они за завалом, от завала до «груди» забоя 40 метров. Всё необходимое передаём им по оросительной трубе: рацию, пледы, фонарики, воду. Температура там нормальная. Сейчас вот поехали купить еды, которую заказали. Они не раскисают. 

– Парни молодые и, значит, пришли в профессию недавно?

– Конечно. Они работали на Украине, но зарплаты там были маленькие и они пришли сюда, кто-то получил гражданство, кто-то оформил патент на работу. Таких ребят у нас, как минимум, 40 процентов. Потому что россияне, молодые ребята, не хотят идти в шахты, а люди из ЛНР и ДНР хотят. Если сейчас там всё наладится, они уедут к себе и нашему предприятию будет сложновато.

– Какие настроения в коллективе?

– Некоторые шахтёры не смогли вернуться после выходных на работу из-за закрытия границ. Многие из тех, которые работают здесь, хотели взять отпуск и пойти воевать. Но мы убеждаем их этого не делать, сейчас и так людей не хватает и если кто-то уйдёт, это чревато для производства. Мы постоянно следим за развитием ситуации и, конечно, ждём мира. А завал в шахте никак не связан с политикой – это наша работа, а в ней есть риски. Ничего с этим не поделаешь.

Напомним, с оставшимися в шахте горняками поддерживали связь дважды в день. Вызволением молодых шахтеров занимались их коллеги вместе с горноспасателями, они круглосуточно прокладывают обходной путь.  
И дела шли неплохо. Шахтеров планировали достать к концу смены 28 февраля. Но как говорит Миллер, уголь сейчас идёт очень твёрдый, поэтому работы затянулись. Но молодые горняки, хоть и устали от заточения, чувствуют себя хорошо.

...Эти  дни, которые потрясли мир, для троих шахтёров прошли в тишине и темноте. И на  28 февраля от спасения парней отделяет семь метров плотного угля. Когда спасатели пробьют его, проходчики поднимутся на поверхность и войдут в новый мир.

Он, конечно, уже будет совсем другой, но главное, чтобы он был миром.

После публикации статьи, 1 марта, стало известно, что горняков спасли. Сейчас их обследуют врачи.