Впрочем, счёт жертвам мог бы идти на тысячи, если бы огонь по демонстрантам открыли танки. Но вопреки распоряжению командующего округом Плиева боевые машины, вставшие на пути митингующих, не сделали ни одного выстрела. Изуверский приказ подавить манифестацию бронёй и гусеницами отменил генерал Матвей Шапошников.
Позже это едва не будет стоить ему свободы: заслуженного военачальника, Героя Советского Союза, первого заместителя командующего войсками Северо-Кавказского военного округа КГБ обвинит в антисоветской пропаганде и попробует упечь за решётку.
«Атакуйте танками!»
Генерала Шапошникова в войсках одни за глаза называли выскочкой, другие, наоборот, готовы были следовать за ним в огонь и воду. В армию он пришёл лишь в двадцать два года. В пехотной школе вдруг выяснилось, что у сына беднейших крестьян, не имеющего даже среднего образования, прирождённый военный талант. В Великую Отечественную Шапошников командовал танковым корпусом, заслужил девять орденов, Золотую Звезду и генеральское звание, на Параде Победы вёл по Красной площади сводный батальон танкистов. А заодно выучил два языка и окончил две военные академии. Понятия «интеллигент» и «офицер» слились в Шапошникове воедино.
Приказ спешно бросить всё и прибыть в Новочеркасск застал генерала Шапошникова на учениях. К тому времени он уже занимал пост первого заместителя командующего СКВО. По дороге выяснивший обстановку адъютант доложил: доведённые до отчаяния рабочие местного электровозостроительного завода взбунтовались против тридцатипроцентного снижения расценок за работу и одновременного повышения цен на продукты. Возможны волнения. «Так при чём тут армия? По Конституции мы вообще не имеем права вмешиваться в дела внутри страны», - в сердцах заметил генерал.
Второго июня под красными флагами и с портретами Ленина семь тысяч рабочих двинулись от завода к горкому партии. На мосту через реку Тузлов демонстрантов встретили цепь солдат и два танка.
«Руководство было возложено на меня, - позже вспоминал генерал Шапошников. - Я подошёл к рабочим, спросил: “Куда вы идёте?” Один ответил: “Товарищ генерал, если гора не идёт к Магомету, то Магомет идёт к горе”. Тогда я по радиостанции доложил генералу Плиеву о том, что рабочие идут к горкому партии».
- Задержать, не допускать! - раздался приказ по рации.
- Товарищ командующий, здесь семь-восемь тысяч человек, у меня не хватит сил, - возразил Шапошников.
- Атакуйте танками! -приказал Плиев.
- Я не вижу перед собой такого противника, которого следовало бы атаковать нашими танками.
Ответ генерала повис в эфире - разъярённый Плиев бросил трубку.
С флагами и транспарантами рабочие перевалили через боевые машины, так и не сделавшие ни одного выстрела.
Отдав приказ разрядить оружие, Шапошников на штабном «газике» помчался к Плиеву. До центральной площади оставалось менее километра, когда впереди загремели выстрелы - солдаты внутренних войск, встретившие демонстрацию у горкома, в упор расстреливали рабочих.
Много лет спустя адъютант Шапошникова вспоминал, что вечер того кровавого дня генерал провёл в оцепенении. Попросил лишь найти ему том из сочинений Ленина, в котором тот даёт оценку Ленскому расстрелу рабочего митинга. Потом долго сидел за столом, пытаясь что-то писать. «Тех, кто применил оружие, надо судить здесь же, на площади», - под конец заметил он.
«Наш народ превращён в батрака»
О трагедии в Новочеркасске страна не узнала - всю информацию власти тщательно засекретили. А вскоре в правление Союза Писателей СССР начали приходить странные письма. Их автор откровенно писал о том, что волновало многих, но о чём говорить вслух не решался никто.
- Партия превращена в машину, которой управляет плохой шофёр. Давно пора у этого шофёра отобрать права и таким образом предотвратить катастрофу, - размышлял неизвестный, подписывающийся «Неистовый Виссарион». - Сейчас для нас чрезвычайно важно, чтобы трудящиеся и производственная интеллигенция разобрались в существе политического режима, в условиях которого мы живём. Они должны понять, что мы находимся под властью худшей формы самодержавия, опирающегося на бюрократическую и военную силу.
Послания приходили одно за другим. И с каждым разом Виссарион становился всё неистовее: «Необходимо, чтобы люди начали мыслить вместо того, чтобы иметь слепую веру, превращающую людей в живые машины, - говорилось в очередном письме. - Наш народ превращён в бесправного батрака, каким он никогда не был».
На конвертах указывался адрес: «Советским писателям». Но единственными читателями писем стали сотрудники КГБ. Госбезопасность вплотную занялась розыском Виссариона, но вскоре на Любянке пришли в смятение: улики показывали, что единственным автором антисоветских посланий может быть первый заместитель командующего СКВО, герой войны, генерал-лейтенант Шапошников.
Летом 1966-го Матвей Шапошников вместе с супругой на своём «Запорожце» возвращался из подмосковного отпуска в Ростов. На выезде из столицы их остановил гаишник: «Вы куда и откуда?» Шапошников, который всегда ездил в генеральской форме со звездой Героя на кителе, поначалу не обратил внимания на вопрос. Но вскоре машину опять тормознул инспектор. Каждый раз за спиной милиционера маячили люди в штатском. После десятка вынужденных остановок Шапошниковы наконец добрались до Ростова. Подъезжая к дому, генерал увидел: двор оцеплен. Вынырнувший из подъезда особист протянул бумагу - ордер на обыск.
В рабочем столе Шапошникова чекисты без труда нашли черновики писем Виссариона. Вскоре ему было предъявлено обвинение по статье 70 УК РСФСР «Антисоветская агитация и пропаганда». Генералу грозило до семи лет лишения свободы. Однако власти спохватились: судить военачальника такого ранга значило бы показать всему миру, что в число диссидентов в СССР уже входят даже генералы. Шапошникова тихо отправили на пенсию, сохранив звание, но исключили из партии, предав забвению.
«Диссидентом он не был»
- Папа никогда не жалел о своём поступке, - рассказывает дочь генерала Шапошникова Нина Матвеевна. - Конечно, после его ухода на пенсию жизнь нашей семьи изменилась. Многие прежние знакомые перестали общаться. Меня вызывали в КГБ, у брата начались неприятности на работе. Однажды к папе из школы пришли пионеры. Расспросили о войне и… украли его Звезду Героя. Милиция даже не стала вмешиваться. Отношение к нему начало меняться только с началом перестройки.
В 1988 году генерала Шапошникова реабилитировали. Однако решение военной прокуратуры вызвало у генерала недоумение: в документе говорилось, что обвинения в его адрес были справедливы и только изменившиеся условия жизни позволяют теперь признать его невиновным.
- Отец был глубоко возмущён таким ответом, - продолжает Нина Матвеевна. - Ведь он не был ни диссидентом, ни антисоветчиком. Наоборот, до конца жизни он оставался настоящим патриотом. Меня на раз спрашивали о причинах его поступка. Очевидно, что своими письмами он не мог ничего изменить. Просто справедливость для него была самым важным в жизни. Сам он жил очень скромно. Помню, очень долго убеждал меня отказаться в институте от стипендии, потому что мы и так ни в чём не нуждаемся. Сожалел отец всегда лишь об одном - что не смог тогда в Новочеркасске предотвратить расстрел.
Модельмена не пустили к Вечному огню 
Будённый приезжал в Ростов поиграть в бильярд