Владимир Бехтерев, выдающийся русский психиатр и физиолог, считал, что если больному после разговора с врачом не становится легче, то это не врач, а коновал. Но как найти нужные слова для того, чья жизнь находится на волоске от смерти?
К Фархаду Джабарову, доктору медицинских наук, заведующему отделением радиологии областного онкодиспансера, приходят люди, которые находятся на грани отчаяния: лучевая терапия обычно используется в борьбе с онкологией как тяжёлая артиллерия. И многие его пациенты признаются, даже когда дела плохи: доктор облегчает их страдания особым - сердечным отношением.
Фархад Джабаров. Родился в 1974 году.
Окончил Азербайджанский медуниверситет. Доктор медицинских наук. Соавтор более 120 печатных работ и 20 изобретений.
Женат. Воспитывает двоих детей.
Выбор сделан
«АиФ на Дону», Юлия Панфиловская: Фархад Расимович, таких, как ваше отделение, мало, да и сама профессия редкая. Как вы вообще её выбрали?
Фархат Джабаров: В нашей семье у всех было высшее образование: мама - физик, отец - математик, бабушка - заслуженный педагог, дед - академик, поэтому к выбору профессии родные относились очень серьёзно, и к старшим классам я уже знал, что буду носить белый халат. Но хотел я стать хирургом. А когда был на четвёртом курсе, мой брат попал в больницу: врачи подозревали рак. Мы, естественно, были в панике, начали обращаться к разным светилам медицины, и во время одной из таких встреч видный в Москве профессор-онколог пригласил меня, студента, к себе на практику.
И хотя я беседовал с ним как родственник больного, видимо, он разглядел во мне какие-то способности. Ведь онкология, пожалуй, самая сложная дисциплина, приходится работать с тем, что, в общем-то, нельзя спрогнозировать. И важно видеть за этой пеленой неизвестности свет, нужно иметь веру, что все старания не напрасны. С опытом я понял, что именно эти качества выделяют хорошего специалиста.
К счастью, тогда диагноз брата не подтвердился, но я на его примере увидел, какое влияние врач может оказывать на больного и его родных. Такая психотерапия присутствия.
- Вы говорите, что это сложная профессия в медицине. А чем она отличается от других?
- В нашем случае судьбу больного решает не один врач, а целая команда. План лечения составляет не только хирург-онколог, но и радиолог, и химиотерапевт. Поначалу я учился как раз проводить операции, но к выпуску понял, что мне ближе радиология. Во-первых, у меня было плохое зрение, и в хирургии это мешало, фармакология меня не интересовала, а лучевая терапия была особой, малоизученной областью. Мне, как сыну учёных, медицина с элементами физики показалась любопытной. Ведь радиолог должен разбираться в общей онкологии, рентгенологии, ядерной физике, хирургии... Нужно быть и аналитиком, чтобы точно определить необходимую зону облучения.
Ядерная медицина
- Облучение, радиация... Звучит угрожающе.
- Да, вокруг них ходит много мифов, пугающих больных. На деле речь идёт о точечном воздействии на организм, необщем. И здесь важно правильно определить эти точки. Многим больным с 1-2-й стадиями после облучения даже не требуется хирургического вмешательства. Сама процедура безболезненна, более того, в некоторых случаях лучевую терапию используют с обезболивающей целью, например, при метастазах в кости. Если пациент боится её как огня, я рассказываю, что рентгенотерапию используют самым разным образом, например, ею также убирают повышенную потливость или пяточные шпоры. Безусловно, это испытание для организма, но иначе болезнь не победить.
![](https://aif-s3.aif.ru/images/010/247/99d96bb8ab6b12b6db16ffd570c16a18.jpg)
Кстати, благодаря вниманию со стороны областного Минздрава и лично главного врача областного онкодиспансера Евгения Эдуардовича Глумова недавно у нас появилась новая техника, которая сводит к минимуму лучевые осложнения. Теперь мы можем, например, атаковать опухоли любого размера и практически любой локализации с минимальным риском вреда для окружающих здоровых тканей.
- А даёт ли это стопроцентные гарантии? Некоторые специалисты считают, что не стоит обнадёживать тяжелобольных людей и лучше помогать только тем, у кого есть высокие шансы на выздоровление. А вы откровенны с безнадёжными пациентами?
- За всю свою практику я встречал буквально пару человек, которые добровольно отказывались от лечения. Все хотят жить. К тому же примеров того, как удавалось победить рак запущенных стадий, достаточно. Недавно ко мне подошла женщина и спросила, не помню ли я её. Я ответил, что не помню. Выяснилось, что, будучи ещё совсем молодым врачом, лечил эту девочку. С годами она превратилась в красивую молодую женщину и теперь стояла передо мной. У неё было сильно поражено лёгкое, её отправляли домой умирать, но после химиолучевого лечения, которую маленькая пациентка переносила очень тяжело, болезнь отступила. Сейчас она замужем, растит ребёнка. Да, шансов выжить у неё было мало, но они были.
«Терпение, мой друг...»
- В коридорах вашего отделения сидят десятки больных людей. Я была свидетельницей, как пожилой человек трижды задавал вам один и тот же вопрос, и вы каждый раз спокойно ему отвечали.
- Иначе же нельзя. Конечно, встречаются разные люди. Бывают и недовольные, и раздражённые пациенты. Им страшно, больно, поэтому кто, если не врач, может их успокоить добрым словом? Причём это касается не только больных, но и их родственников. Им зачастую приходится не легче.
- Говорят, что мысли о работе нужно оставлять за дверью кабинета. А у вас получается?
- Конечно нет. Я же не гайки кручу, чтобы, закрыв дверь, забыть о них. У меня телефон перестаёт работать только глубокой ночью, всё время кто-то звонит, пишет, я сам названиваю, если волнуюсь о состоянии здоровья своих больных.
- А как жена реагирует на вашу занятость? Она ваша коллега?
- Иногда она устаёт от того, что даже дома я весь в мыслях о работе. И её можно понять. Она жена и мама. А это тоже тяжёлая профессия.