В истории Великой Отечественной войны ростовская операция занимает особую строчку. Немецкая армия впервые потерпела тогда сокрушительное поражение, заняв и тут же сдав крупный город.
Обороняли Ростов, а затем в первых рядах наступающих войск отбивали его обратно бойцы полка народного ополчения - необстрелянные, плохо вооружённые, комиссованные из армии по здоровью.
- Вот таким я был тогда, в сорок первом, - кивает на спешащих на лекции студентов профессор Всеволод Ананьев. - Хотя нет, моложе даже. Только школу окончил.
В строительном университете Ананьева за глаза называют патриархом. В вузе он работает уже пятьдесят шестой год, два.дцать два из них был ректором. Впервые порог РГСУ Всеволод Петрович переступил осенью 1941-го, когда пришёл записываться в полк народного ополчения.
Из трёх тысяч ростовских ополченцев до Победы дожили всего сто сорок человек. Сегодня в живых остались лишь четверо.
"Первый бой - это кровавый ад"
- Так что вы узнать хотите? - спрашивает Ананьев, неспешно усаживаясь за рабочий стол (восемьдесят шесть лет не шутка). - И о войне, и о полке, кажется, всё уже написано.
- Например, писали, что полк состоял из инвалидов и юнцов. Это так?
- Инвалидной командой он не был, перегибать палку не надо. Но людей с проблемами по здоровью хватало - это факт. Меня ведь тоже не призвали в армию из-за слабого зрения. Все здоровые уже воевали в регулярных частях, а ополчение формировалось из молодёжи и тех, кто вышел из призывного возраста. Много шло в полк студентов, преподавателей, инженеров. Все хотели бить врага.
А полк... Боевая часть - это оружие, амуниция, опыт. Ничего этого не было. Дали винтовку, три обоймы патронов и по одной гранате на брата. Провизией обеспечивали себя сами. Обмундирование тоже было гражданским - мне выдали чёрную шинель ремесленного училища. Та ещё маскировка, чтобы лежать на снегу.
- Но именно необстрелянных ополченцев оставили оборонять Ростов, когда регулярные части уже покинули город. Не обидно было лежать в окопе и думать, что тебя фактически бросили умирать?
- Думали о другом: что мы должны прикрыть отступающие через переправу части, помочь сохранить армию. А умирать всегда страшно. Не знаю, стоит ли об этом говорить... - Ананьев на минуту задумывается. - Когда начался бой, человек триста из полка разбежались. Потом, когда город отбили, они пришли, и многих приняли обратно. Люди просто испугались. Первый бой - это как попасть в кровавый ад. Но ещё тяжелее было смотреть, как немцы вступают в Ростов.
Сто метров по льду
Дальнейший боевой путь ополчения описан в исторических справочниках. "В ночь с 27 на 28 ноября подразделения полка форсировали Дон в районе цементно-шиферного завода. Захватив плацдарм на правом берегу, ополченцы удерживали его до подхода основных сил. Вооружённые только ручным огнестрельным оружием, они атаковали вражеские доты, забросав их связками гранат. В 9 часов утра полк сломал оборону противника и начал развивать наступление в глубь города, освободив Железнодорожный район и центральную часть Ростова, обеспечив подход основных сил Красной Армии".
- Да, так всё и было, - тихо говорит Всеволод Петрович. Кажется, мысленно он сейчас там, в сорок первом, на тонком дон.ском льду под шквальным огнём немецких "МГ". - В наступление мы пошли у Гниловской. Первый батальон сразу попал под обстрел, наш второй прошёл. На правом берегу располагались фашист.ские доты, из них постоянно строчили пулемётчики. Преодолеть те сто - двести метров по льду было труднее, чем пробежать марафон.
Обратно в освобождённый Ростов вернулся только каждый четвёртый из тех, кто семь дней назад уходил через Дон с ополчением.
- Но мы быстро восстановили состав, - добавляет профессор. - Той недели ростовчанам хватило, чтобы понять, что такое фашизм. Повсюду на улицах лежали тела людей, расстрелянных немцами перед уходом. Уже на следующий день после освобождения Ростова перед штабом выстроились сотни горожан, чтобы записаться в полк.
Но существовать ополчению оставалось недолго. В декабре 1941 года за высокую боеспособность, отвагу и мужество бойцов Ростовский полк народного ополчения был зачислен в кадровый состав Красной Армии. В октябре 1942 года полк был расформирован.
- Больше своих однополчан я не видел, - это воспоминания, похоже, давят так, что Ананьев склоняется. - Нет, было - уже на Кавказе неожиданно встретил друга Борю, с которым мы вместе пришли в полк. Вместе пошли ухаживать за сестричками из санбата, а позже они же мне сказали, что Борис погиб при высадке нашего десанта в Крыму.
И ещё одна встреча была, оказавшаяся по-настоящему судьбоносной. В сорок третьем под Новороссийском меня сильно ранило в ногу. В себя пришёл уже в лазарете, услыхал разговор врачей: они решали, что со мной делать. Понял, что склоняются медики к ампутации: отрезать ногу - минутное дело, а оперировать - морока часа на три. Один голос показался знакомым. Открыл глаза, говорю: "Доктор, а я ведь вас знаю. Вы были врачом у нас в полку народного ополчения". Это на самом деле была Шушаник Темирова - смелая женщина и замечательный врач, которая в итоге отменила ампутацию и спасла мне ногу. Несколько лет назад она умерла, светлая ей память...
"Лишь бы не было войны"
Лекции закончились, и студенты стайками выбегают на улицу. Смеются, курят, через открытую форточку доносятся обрывки разговоров: "Новых "Ранеток" вчера смотрели? Бомба реальная!"
- Всеволод Петрович, а вот они, случись сегодня война, смогли бы пойти под пули в окопы? - спрашиваю профессора.
- Ещё лет десять назад я думал, что потеряно поколение, - отвечает он. - А сейчас вижу: нет, всё-таки снова есть у ребят любовь к Родине. В прошлом году школьники из лицея N33 собрали деньги и в Александровке восстановили памятник на могиле ополченцев. Поэтому с удовольствием встречаюсь с учениками, студентами, беседуем.
- Рассказываете о подвигах?
- Подвиги... - Всеволод Петрович задумчиво смотрит в стол. - Громкое слово. Для меня ополчение - это, скорее, драма. - Голос у него вдруг напрягается, как бывает, когда человек собирается сказать что-то очень для него важное. - Ополченцы ведь шли на смерть. Потому что отваги хватало, а вот опыта боевого не было. "Ура!" - и с гранатой под танк. Хорошо, если только один из десяти добегал. А ведь добровольно на фронт шли лучшие, самые ответственные люди. Они и гибли, интеллигенция гибла. Поэтому у нашей Победы оказалась страшная цена.
Мы прощаемся. Ветерану-профессору, до сих пор читающему лекции студентам, желаю самого, на мой взгляд, главного - здоровья. "Лишь бы не было войны", - произносит в ответ Ананьев.
Арсений Петров
"АИФ"-СПРАВКА
Не солдаты, но герои
Гражданские ополченцы проявили в боях настоящие чудеса храбрости Татьяна Малюгина. Преподаватель, в полку командовала санитарным взводом. При обороне Ростова под огнём немцев вместе с мужем А. Ивахненко бросилась выносить с железнодорожного моста раненых бойцов. Погибла под огнём.
Павел Юфимцев. 54-летний железнодорожник. Несколько часов пулемётным огнём сдерживал атаку фашистов. Погиб.
Михаил Горбачёв. Инженер-мелиоратор. При штурме Ростова подполз к вражескому доту и забросал его гранатами, ценой жизни открыв путь наступающим ополченцам.
Всего именами бойцов полка народного ополчения названо шестадцать улиц Ростова.
Священник специального назначения 
Приказано рисовать. С фронта снайпер вернулся художником 
Дочь Алексея Береста: Память о нем живет только в народе, властям она не нужна