Эта история началась с объявления в окне библиотеки на улице Московской в Новочеркасске: жителей города просили принести для выставки предметы советского быта. Оказалось, выставкой занимается Иван Галушкин, 23-летний художник и преподаватель. Он окончил в Ростове училище им. Грекова и вернулся в родной город.
С 19 лет Иван начал преподавать в художественной школе, расписывать стены Новочеркасска и восстанавливать историю своей семьи, в которой немало легендарных личностей.
Безымянный портрет
Молодой художник живёт в длинном старинном доме в центре Новочеркасска: плачущие под ногами ступени, тусклый свет, ряд коммуналок направо и налево. А потом комната с невероятно высокими потолками: картины, книги, плакаты, приятные безделушки, опять картины. И семейные портреты. Питер в Новочеркасске – такое от этого дома ощущение.
У Ивана двое братьев и сестра. Все, как он говорит, «нормальные», с обычными профессиями. Он один художник. Из Новочеркасска не уехал, потому что сразу после училища предложили работу в художественной школе. У Ивана Александровича есть ученики, его мурал украшает эколого-биологический центр Новочеркасска, несколько крупных работ можно увидеть на улицах города. А ещё в 23 года Иван Галушкин провёл уже несколько выставок – одна из них была посвящена прапрадеду Ивана, начальнику Ростово-Нахичеванской опытной сельскохозяйственной станции Николаю Петровичу Соколову. На ней были представлены семейные реликвии и портреты, предметы советского быта и картины Ивана Галушкина.
– То, что у нас необычные предки, мы знали всегда, – рассказывает Ирина Валерьевна, мама художника. – У нас дома в массивной красивой раме висел портрет, с которого на нас смотрел один из предков. Ваня как-то спросил, кто это? А я поняла, что даже полного имени этого человека не знаю. И начала узнавать.
Благодаря анализу семейного альбома выяснилось, что на той фотографии изображён Владимир Лозинский. Выходец из обрусевшей, принявшей православие, польской семьи. Он родился в Каменец-Подольском, окончил там Немировскую гимназию, а потом учился в Петровско-Разумовском сельскохозяйственном институте. И поскольку в этом институте бродили народнические настроения, Владимир тоже ими заразился. В молодости даже состоял в народнической революционной террористической организации «Народная воля».
Но с годами его взгляды стали мягче, он уехал в Киев, где у семьи был особняк, занялся книгоиздательством. С книжицы, которая осталась в семье, с предисловия к ней, посвящённого Владимиру Лозинскому, Иван и его мама узнали, что их предок выпускал в Киеве журнал «Шершень» – прогрессивный для своего времени юмористическо-сатирический еженедельник. Первый номер «Шершня» вышел 6 января 1906 года. Просуществовал он всего полгода, но на его страницах отметились литературные звёзды того времени.
– У деда Лозинского было четверо детей, – рассказывает Ирина Валерьевна. – А женат он был на знатной польке, родственнице знаменитого польского писателя Крашевского. Когда началась революция, прапрабабушка с тремя младшими детьми уехала в Польшу. А их старшая дочь Нина, моя прабабушка, к тому моменту уже была замужем, поэтому осталась в России.
Причём, и тут была интересная история – семья хотела выдать прабабушку за польского графа, но она, выпускница Смольного института благородных девиц, не хотела такой судьбы. Как следствие, умудрилась убежать из семьи и устроилась в богатый дом гувернанткой. Туда захаживал молодой агроном и профессор Николай Петрович Соколов...
Любовь и её последствия
Ирина Валерьевна показывает фотографию. На ней молодые и кинематографично красивые Николай Соколов и Нина Лозинская.
– Нина была утончённая, с очень сильным характером. Бабушка вспоминала, что она никогда не повышала голоса, не повторяла два раза – сказала, как отрезала. Однако ни красота, ни твёрдый характер счастья в первом браке ей не принесли, потому что прадед был очень любвеобильным человеком. Однажды Нина застала его с другой женщиной и прощать не стала. Пути их разошлись, но официально она с мужем не разводилась, и это впоследствии отразилось на ней. Мы нашли в интернете её письмо, – вспоминает мама Ивана.
Я тоже нашла. Оно хранится в фонде Государственного архива Российской Федерации. К письму приложена справка о семье. Супруги разошлись в 1912 году. От брака с Ниной Лозинской у них родилась дочь. После революции Николай Петрович жил на юге Украины, занимался научной работой, был профессором. Позже переехал в Краснодар, где работал в совхозе агрономом.
В сентябре 1930 года его арестовали и привлекли к следствию по групповому делу Чаянова (профессора сельхозакадемии Александра Чаянова и главу института конъюнктуры при наркомфине Николая Кондратьева расстреляли по подозрению в подготовке крестьянских восстаний – прим. ред.). В марте 1931 года Николай Соколов получил 10 лет исправительных лагерей и был отправлен в советский исправительно-трудовой лагерь, работал на строительстве Беломоро-Балтийского канала. Спустя два с половиной года, срок сократили до 5 лет, а лагерь заменили высылкой в Ташкент, где он уже работал в совхозе.
Заявление о пересмотре дел Соколова и Лозинской было переслано в Управление НКВД УССР (Киев).
Первые подсолнухи на Дону
– После Ташкента Николай Соколовский вернулся в Ростов, – рассказывает Ирина Валерьевна. – Он был очень талантливым агрономом. Работал первым директором Ростово-Нахичеванской опытной сельскохозяйственной станции. Очень много полезного сделал для нашего региона в плане земледелия, об этом свидетельствуют его научные статьи, которые мы нашли в Публичной библиотеке. Прадед преподавал в Кубанском сельскохозяйственном институте, работал в НИИ, а после того как поехал в командировку в Америку и увидел их машины, имел неосторожность ляпнуть, что американские комбайны лучше наших. В итоге в 1949 году ему дали 25 лет лагерей. Но он был реабилитирован, вышел в 1956-м и прожил ещё 11 лет.
– Удивительно сильный был человек...
– Да, и талантливый. В письме прабабушке о пересмотре его дела есть строка, что по методу, который изобрёл Соколов, было обработано полторы тысячи гектаров земли на Северном Кавказе. И первые подсолнухи на Дону – это его заслуга. Поэтому Ваня, когда задумывал свою выставку, посвятил её прадеду.
– А как сложилась судьба прабабушки Нины Лозинской?
– Главный её вклад в будущее – это дети. Она была высокообразованной, в доме всегда было много книг. Бабушка рассказывала, что когда начинались сумерки, мама садилась на диван, вокруг располагались дети – и она читала им наизусть стихи. Сын Нины Владимировны от второго брака стал поэтом, был на встрече с Маяковским в Ростове. Оставил свои воспоминания. У нас вся семья была талантливой.
– Получается, вам просто некуда деваться, надо соответствовать?
– Конечно, – улыбается Иван. – Но это же мы только мамину линию рассмотрели. А по папиной идут потомственные казаки: теперь мы взялись восстанавливать и их историю. Казачью кровь я тоже чувствую – донские пейзажи, портреты казаков, амуниция. Когда учился в художественной школе, сделал много эскизов по этой тематике. Теперь меня всё чаще приглашают писать казаков. И мне очень приятно, что могу сделать что-то полезное для своего города. Надеюсь делать всё больше и больше. Равняться на прадедов.
Письмо Нины Соколовой Екатерине Пешковой
Мой бывший муж, профессор-агроном Соколов Николай Петрович, был осуждён за Чаяновское дело в г. Ростове-на-Дону на 10 лет в концлагерь на Медвежьей горе. С Медвежьей горы он был переведён в ссылку в Ташкент, где работает и в настоящее время в совхозе Нарпай по своей специальности. Из писем его к нашей общей дочери я знаю, что срок отбытия им наказания истёк ещё в сентябре 1935 года, а он до сих пор задерживается из-за неполучения необходимых бумаг. Так как я была выслана сюда на 3 года как иждивенка ссыльного, то если бы он был уже свободен, может, и мне сократили бы срок. Мне осталось 14 месяцев. Обращаюсь к Вам с просьбой оказать содействие к скорейшему освобождению моего бывшего мужа (его адрес: Ташкент, ул. Ленинская, 31), а также и меня. Я уже обращалась к Вам с этой просьбой, но Вы написали, чтоб я прислала документ о разводе. Я с ним не разводилась по этическим соображениям, имея от него взрослую дочь и не желая брать развод сама. С 1923 года я с ним не живу, у него есть жена и 13-летняя дочь в Краснодаре.