«Наши руки не ослабли
Для похода на Москву,
Мы точили наши сабли.
Как отточены клинки,
Пусть враги узнают сами», –
Повторяют казаки –
Волки с синими глазами.
Из стихотворения Сергея Маркова «Шемаханская царица»
«Синеглазые волки» – именно так называется роман в трёх томах Андрея Венкова о судьбе его семьи, которая тесно переплётается с жизнью нашей страны.
Корреспондент «АиФ-Ростов» встретилась с доктором исторических наук, заведующим лабораторией казачества ЮНЦ РАН Андреем Венковым и поговорила о книге и судьбах донских казаков.
Цвет глаз и мифология
«Волки с синими глазами… Эта фраза меня поразила. Я видел волков и живых, и убитых. И глаза у них всех были жёлтые, иногда желтовато-коричневые. Синеглазыми волками поэт назвал казаков. Дескать, те же волки, только глаза у них синие. Я вырос среди казаков, но никогда не представлял их волками. Такое сравнение мне и в голову не приходило. А вот синие глаза… Странное совпадение. Двоюродная прабабка, разбитая склерозом, своих узнавала по цвету глаз. «У бати были голубые глаза», – заученно, как молитву, повторяла она. И бабушка моя смотрела на мир «синими брызгами», и мать… И даже первая несбывшаяся любовь», – рассказывает Андрей Венков.
Оказывается, нет в казачьей мифологии образа волка, хотя вполне логично, что военная тактика казаков-воинов во время боя напоминает поведение волчьей стаи. Тотем донских казаков, как и русской княжеской дружины, конь и орёл. Если вспомнить историю, то подавляющее большинство сбежавших на вольный Дон были дружинниками, служившими у бояр при Иване Грозном. Когда царь начал расправляться с боярами, запахло жареным, вот тогда и начался массовый побег дружинников в эти края. Поэтому, например, в станице Вёшенской можно встретить такие фамилии, как Глазунов, Колычев, Голицын, Бутурлин.
У Венковых две родословные ветви, одна из них из Санкт-Петербурга. Поэтому шестую часть своего произведения Андрей Вадимович посвятил «северной Венеции».
Уход от реальности
«Роман стал моей попыткой уйти от реальности в тот мир, который я создавал в романе, а писал его 20 лет», – говорит Андрей Венков.
За эту книгу автор брался дважды. Первый раз в 1990 году. Как он сам признаётся, написание романа отвлекало от ужасов, которые творились вокруг в те времена. И он вместо того, чтобы делать деньги, открыть бизнес или просто метаться в страхе потерять уже имеющееся, «в путь героев снаряжал, наводил о прошлом справки и поручиком в отставке сам себя воображал» (Б. Окуджава).
Началось же всё со снов.
«У Михаила Булгакова, кстати, одна пьеса даже делится не на действия, а на сны. Но Булгакова тогда только-только начали печатать, да и приём этот я не использовал. А сны, действительно, видел. Потом я приписал их главному герою. Хотя были они вовсе не о том, что я хотел рассказать. Сном всё и закончилось. Я застопорился на описании февраля 1920 года. Тогда цвет донской конницы погиб, вымерз в степи около нынешнего Сальска. Случилось это не где-то в оренбургских снегах во время индийского похода, а здесь, у себя, на Дону, как говорится, «у порогов родных куреней». Как об этом умолчать? Никак. И я несколько раз порывался описать всё это», – рассказывал Андрей Вадимович.
Природу и погоду он списывал с натуры. Лето описывал летом, зиму – зимой. И вот три зимы подряд он брался за написание этого трагического события, и никак у него не получалось. Как-то увидел сон: в тёмно-серой мгле, в полумраке, откуда-то с возвышенности, вроде, как с холмика, увидел метрах в тридцати своего главного героя.
«В серебристо-серой короткой бекеше, в серой кубанке чуть набекрень он повернулся на стройных ногах, обтянутых начищенными сапогами, и пошёл щеголеватой играющей походкой куда-то слева направо прочь от меня. Так, быстро и не колеблясь, не ускоряя и не замедляя шага, уходят навсегда. Вот и всё. И я забросил эту работу лет на десять, если не больше. Второй раз я достал из дальнего ящика красные и серо-голубые твёрдые папки, когда стал рушиться Ростовский государственный университет. Почему именно в это время я вернулся к своему роману? Наверное, хотел бежать от действительности…», – написал во вступлении к своему произведению Андрей Венков.
У каждого своя судьба
В детстве маленькому Андрюше Венкову, чтобы он побыстрее заснул, вместо очередной сказки рассказывали, как его деды и прадеды воевали, защищая отечество, но больше – какое у них было хозяйство, сколько коров и лошадей. Позже это ему очень пригодилось во время написания книги.
«В романе я описал своего прадеда Аристарха Васильевича Борщёва, у которого было три брата. Сам Аристарх и два его брата в 1920 году ушли с Врангелем в эмиграцию в Болгарию, но в 1922 году все они вернулись. Отношение в Европе к нашим людям было не таким уж гостеприимным. А вот двоюродный брат моего деда Афанасий Ефремович Стефанов дослужился до войскового старшины (подполковника). Но в Париже он работал таксистом, и, когда вернулся в Россию, то у него на стене висел почётный диплом Парижского профсоюза таксистов за 25 лет добросовестной работы», – рассказал писатель.
Так что у каждого своя судьба и жизненный путь.
В каждом роду есть привычные имена – Пётр, Василий, Григорий. А вот среди вёшенских Кисляковых оказался Ельпидифор. Это и был дед автора по материнской линии, главный герой романа. Когда началась революция, а за ней Гражданская война, он был студентом. Принимал участие в знаменитом Вёшенском восстании, был сотенным писарем. Потом его как имеющего образование зачислили в Новочеркасское атаманское военное училище. Но много казаков в марте 1920 года были брошены белыми на Черноморском побережье, и так Ельпидифор Кисляков попал к красным в конную армию Семёна Будённого. За доблестную службу на польском фронте будущий маршал наградил казака серебряным портсигаром. Да только об особых героических подвигах деда никто Андрею Венкову не рассказывал. Донским казакам мир казался замкнутым в некий круг, и роман начинается с судьбы батарейца Василия Кислякова, участника Крымской войны, и кончается судьбой старшины Василия Кислякова, погибшего 6 сентября 1943 года под Макеевкой, под стенами Донецка, который тогда назывался Сталино. А 301-я Сталинская стрелковая дивизия, в которой служил старшина Кисляков, закончила войну в Берлине, штурмовала рейхсканцелярию…
Считает ли себя доктор исторических наук, профессор, заведующий лабораторией казачества Южного научного центра РАН Андрей Вадимович Венков донским казаком? Безусловно. Тему донского казачества он продолжает изучать и пишет научные труды. Он много работает с источниками, в том числе архивами, и его художественные работы основаны на оригинальном фактическом материале, а академические труды носят публицистический характер.
Скоро выйдет в печать книга «Донские казаки в СССР». В ней речь идёт о том, как в 1929 году было спровоцировано дело о якобы существовавшем заговоре казаков. В итоге были расстреляны 17 человек. А один из заговорщиков по фамилии Попов во время Гражданской войны убил своего сына, который служил у красных, как раз об этом случае писал Михаил Шолохов в своих «Донских рассказах» («Чужая родня»). Но это уже другая история.