Династия врачей багдыковых на дону известна уже не одно поколение. Среди них были земские врачи, блестящие хирурги, гинекологи, эндокринологи, психиатры и даже научные работники. Как семейные традиции переплетаются с профессиональными и неужели тяга к медицине передаётся по наследству, мы попытались узнать у представителя этой династии, уролога, писателя и краеведа Георгия Багдыкова.
Несломленное поколение
Светлана Ломакина, «АиФ-Ростов»: Георгий Минасович, у вас же очень большая врачебная династия, 20 родственников работают в медицине. Кто был родоначальником?
Георгий Багдыков: Медики у нас были и с маминой стороны, и с папиной. Если говорить о маминой линии, то моя бабушка – Арекназан Крикоровна (Надежда Григорьевна) Кристостурян. Она ушла в 2007 году в возрасте 92 лет. И пожилой мужчина из похоронного бюро, увидев её имя, выделил на кладбище Чалтыря почётное место. Потому что когда он был ребёнком и тяжело болел пневмонией, Арекназан Крикоровна буквально вытащила его с того света. И не только его, в Чалтыре бабушку знали все. А муж Надежды Григорьевны, Нагапет Серопович Явруян, был военным хирургом. Он во время войны погиб в немецком концлагере «Гросслазарет» на Украине. Много лет мы ничего не знали о нём, но в 1997 году областная газета «Молот» опубликовала список заключённых и погибших в этом страшном концлагере. Там был и наш дедушка. А в 1998 году на запрос нашей мамы пришёл ответ от директора исторического музея города Славута. В нём было подтверждение того факта, что фамилия дедушки есть в списке погибших узников «Гросслазарета». В лагере, где содержались 18 тысяч военнопленных, проводились эксперименты по распространению инфекционных заболеваний. Нагапету Явруяну как высококвалифицированному врачу фашисты предлагали сотрудничество, но он отказывался, поэтому вскоре разделил участь большинства узников...
А бабушка с мамой во время войны эвакуировались в Армению, там она как врач объезжала на ишаке горные деревеньки. Уже в мирное время перебрались в Чалтырь. Бабушка работала врачом-терапевтом и до восьмидесяти лет принимала пациентов. Но мама моя не пошла по её стопам – она, как и хотел дедушка, стала преподавателем скрипки, заведовала струнным отделением в музыкальной школе имени Михаила Гнесина.
– У вас в семье была и легендарная тётушка Софья Минасовна. Она приняла половину новорождённых Нахичевани?
– Да. Тётушка с папиной стороны является родоначальницей династии Багдыковых. Софья Минасовна проработала всю жизнь акушером-гинекологом во втором роддоме, была первой женой очень известного в Ростове хирурга, профессора Карташова. У них были очень тёплые отношения, но, к сожалению, не было детей. Когда началась война, Захар Иванович ушёл на фронт и, как это часто бывает, у него появилась там фронтовая подруга, родился ребёнок. С Софьей Минасовной они расстались, но сумели сохранить хорошие отношения на протяжении всей жизни. Тётушка посвятила себя работе, а всю нерастраченную материнскую любовь отдала своим племянникам, внукам и пациентам. Несмотря на то, что она была акушером-гинекологом, во время войны ей пришлось поработать операционной сестрой. Когда шли ожесточённые бои за Ростов, переправа через Дон проходила по 29-й линии в Нахичевани, она вместе с подругой спасала раненых бойцов. А в книге «Нахичеванские портреты» Минас Георгиевич Багдыков вспоминает, как соседский мальчик играл с запалом, тот взорвался и искалечил ребёнку руки. По счастью Софья Минасовна оказалась рядом, и произошло чудо – руки мальчишке она сохранила. Звали парня Каро Топальян, впоследствии он стал известным в Ростове и Нахичевани инструментальщиком-лекальщиком: восстанавливал древнее оружие и реставрировал старинные вещи.
Софья Минасовна приобщила к профессии врача более двадцати своих родственников. Есть среди них хирурги, урологи, гинекологи, эндокринологи, психиатры, врачи-лаборанты, организаторы здравоохранения и научные работники.
Брат за братом
– Ваш папа – хирург, заслуженный врач России, автор множества работ, но особенно благодарны ему коллеги за монографию «Хирургическая и реанимационная помощь при ранениях сердца». Как он попал в профессию?
– На папу, конечно, повлияла Софья Минасовна. Помимо этого, он рос в послевоенные годы, тогда в мединституте был удивительный состав профессоров, легендарные личности. Папа знал об этом и ещё школьником, когда гулял в Первомайском парке, смотрел на белые халаты, и у него перехватывало дыхание – он тоже мечтал быть среди них. Трепетное отношение к медицине папа пронёс через всю жизнь. И благодаря ему я и мой брат Тигран стали врачами. Но для меня выбор профессии был сложным: очень тянуло и в журналистику, в литературу. И тогда папа сказал, что писать будучи врачом я смогу. А врачевать будучи журналистом – нет. Сегодня я ему благодарен за этот выбор. Я уролог, брат – эндоскопист. Брат так не метался. Я помню, как вечерами Тигран сидел у телевизора и вязал медицинские узлы. Он ходил с папой на ночные дежурства, ассистировал ему во время операций, дежурил на скорых. Это правильно – передавать профессию врача нужно, как ремесло.
Наш двоюродный брат, Константин Константинович Багдыков, тоже окончил мединститут и работал врачом — кардиологом и аллергологом. Наш дядя, папин родной брат, Константин Георгиевич Багдыков был детским врачом. Получается, что медицина в нашей семье передаётся на генетическом уровне.
«Многие вещи папа предвидел»
– С начала девяностых ваш папа был начмедом медсанчасти ОАО «Ростсельмаш», при нём было создано прекрасное реанимационное отделение, произошли изменения в урологическом центре и вообще больница обрела своё лицо. Но времена были непростые, как ему удалось всё это сделать?
– Я думаю, дело в уважении. Папу знали все: и чиновники, и бандиты. Известный режиссёр Юрий Георгиевич Калугин вспоминает, как в те годы снимал фильм об армянах «Мир пришедших». Съёмочная группа поехала на Нахичеванский базар. Начали снимать живую натуру, пока не появились бандиты, которые «крышевали» рынок. Им всё это очень не понравилось. Юрий Георгиевич позвонил папе, так как отец был героем этой картины и консультантом. Когда отец приехал, то перед нашими телевизионщиками долго извинялись, угощали, и дальше уже группа снимала на рынке всё, что хотела.
Ещё один яркий момент, характеризующий то время: утро перед плановой операцией, все уже собрались, но нет медсестры. Случай небывалый. Она пришла с большим опозданием, вся замёрзшая и расстроенная. Оказалось, что у неё не было денег на автобус. И она час шла пешком... Чтобы хоть как-то облегчить жизнь своим сотрудникам, папа обращался за помощью к друзьями. За операцию могли расплатиться мешком муки, её распределяли среди медсестёр. Если перепадал ящик шампанского, меняли на крупу или сахар. Однажды нам восемь месяцев не платили зарплату, а когда выдали, это были котлы для отопления. И нам с братом Тиграном пришлось стоять на рынке и их продавать.
Сейчас мы с отцом пишем книгу «Мои 90-е», основанную на воспоминаниях о том времени. И я нашёл фотографию: мы сидим за новогодним столом. На столе картошка, капуста, сало и трёхлитровый баллон разведённого спирта. Это был 1995 год. Но я на фото счастлив, мне было 24 года, я считал, что демократия победит и после всех трудностей мы будем жить не хуже, чем в Европе. Папа был человеком более здравомыслящим, к тому же за ним стоял коллектив: люди, которым надо было кормить детей. И сегодня я понимаю, что он многие вещи видел на много лет вперёд.
– Георгий Минасович, как-то слышала от вас историю про испытание цигерола, препарата, аналогов которому за рубежом не было, и к которому имел отношение ваш папа.
– Было такое. Когда я был маленьким мальчиком, у нас во дворе, в центре Нахичевани, у старинного особняка, в котором мы жили, стояли клетки с кроликами. Потому что папа в то время писал научную работу о влиянии цигерола на заживление ран и кролики помогали в исследованиях. Как-то я пошёл их кормить, и кролик меня укусил – и очень неудачно, открылось кровотечение. Так что я тоже стал участником эксперимента. Цигерол – это специальное средство, мазь, которую наносили для того, чтобы лечить ожоги, позже это средство применялось в Чернобыле. И у отца за эту работу есть масса всяких наград. Аналогов этому препарату на западе, действительно, не было.
– Когда собираетесь всей семьёй за столом, о чём разговариваете?
– О чём могут разговаривать врачи? Конечно, о медицине, о сложных случаях, о пациентах, о том, что происходит в современной системе здравоохранения. Отец же стоял у истоков всего этого, предвидел то, что будет, и многие его прогнозы исполнились, мы обсуждаем и это. Но у папы есть очень ценное качество, которое он передал и нам: мы стараемся не ссориться с людьми, не обижать коллег и пациентов. А сегодня в наше неспокойное время слово может работать, как скальпель, поэтому мы стараемся использовать его так, чтобы не навредить. И пока это, вроде бы, получается.