Едва ли в России найдётся ещё одно такое село, как Чалтырь. Здесь, помимо всем известных ресторанов армянской кухни, есть парк, кинотеатр, школа искусств и театр. 29 ноября этому театру исполнится 110 лет. И 56 лет им руководит Хачатур Давидович Хатламаджиян. Корреспондент «АиФ-Ростов» побывала на репетиции Мясниковского народного театра и поговорила с его бессменным режиссёром-постановщиком.
Роли и судьбы
Светлана Ломакина, «АиФ-Ростов»: Хачатур Давидович, это ведь удивительная история – в селе в 1911 году, когда и читать-то не все умели, вдруг появляется театр...
Хачатур Хатламаджиян: Да, и появился он благодаря двум инициаторам из сельской интеллигенции, один – фотограф Татевос Кристостурян, второй – учитель Мкртич Люледжиян. Кстати, его я застал, Мкртич Георгиевич работал здесь и рассказывал мне, как всё начиналось. Однажды Люледжиян прочитал пьесу «Пепо» и ему настолько захотелось её сыграть, что он побежал к своему другу фотографу, тот тоже загорелся: они собрали учителей и начали репетировать. Потом поставили ещё одну и ещё – менялись люди, и театр жил. Судьба Мкртича Люледжияна с ним была связана до 1975 года, хотя на долю его выпало немало бед. В 1938 году Мкртича посадили по ложному доносу как врага народа. Вернулся он уже пенсионером, подрабатывал здесь. Удивительно тихий был человек. А как он чихал! Повернётся к окну и так (еле слышно щёлкнул). Он боялся даже громко чихать, настолько был напуган. Но порядочный, очень отзывчивый, интеллигент с большой буквы. У нас он создал четырёхголосный хор и переложил на ноты больше 120 старинных народных мелодий.
– Во время войны театр тоже существовал?
– Конечно! В войну и после играл у нас Шаген Месропович Шагинян. Он и трое его друзей, выходцев из нашего коллектива, поехали в Армению поступать в театральную студию. Поступили, девушка стала заслуженной артисткой Армении. Двое не вернулись с фронта, а один даже не успел написать ни одного письма. И вот когда Шаген Месропович, раненый, вернулся в Чалтырь, то инсценировал сказку «Арзу Ханбер» – это история любви парня и девушки. Зал аплодировал стоя. Люди плакали от радости и благодарили – этот спектакль поднимал дух. А потом были 60–70-е годы – золотой век нашего театра. Работал основной состав – 15 человек, мои учителя. Я пришёл сюда в 1965 году, до этого вместе с ними играл, а потом стал руководителем. И делал замечания, требовал, чтобы работали не под суфлёра, а играли! А они были уже зрелые люди, учить новый текст сложно, начались некоторые разногласия. Но всё это мелочи. И я очень благодарен актёрам: за 110 лет, что бы ни случилось, простоя в театре не было.
– В коллективе сейчас 30 человек. И у всех есть работа, дети, проблемы, но вечером они идут на репетиции в театр. Как вы набрали этих людей?
– Я многих в селе знаю, кто они, чьи дети... Присматриваюсь. Саак, как я нашёл тебя (к юноше, что сидел в ожидании репетиции)? Это молодой человек, которого я пригласил вчера. Раньше сам ходил по домам и напоминал: сегодня репетиция, приходите. Потом обозначил день, и люди приходили сами. Часто они сидят и засыпают от усталости, но всё-таки они здесь. И редко, кто уходит: за десять лет, может, найдётся два человека. Я им очень благодарен за служение, потому что я-то зарплату получаю, а они нет.
– Кто ваши актёры по профессии?
– Вы видели, прошли две девушки – воспитательницы детского сада. Тарас – мастер на все руки, завхоз. Есть инженер, оконный мастер, бухгалтер, сварщик, компьютерщик, программист. И так далее.
Про языковой барьер
– Как вы сами попали в театр?
– Я с детства любил ставить пьесы – писал что-то, потом мы играли с соседями. Ходил в драмкружки колхоза им. Шаумяна и районного Дома культуры. После школы окончил годичные педагогические курсы, и меня направили в Большесальскую школу № 8, там я организовал свой первый драмкружок, мы выпустили два спектакля, потом я перешёл работать инструктором в районный Дом культуры, тогда уже играл в самодеятельном театре, поставил свои первые спектакли «Истина» Г. Ягджяна, «Сомбреро» С. Михалкова. А в 1979 году уже зрелым человеком окончил Московское театральное училище им. Щукина. В то время в Москве готовили режиссёров для самодеятельности.
– Наверное, непросто было учиться? Вам за тридцать, всю жизнь прожили в селе, и вдруг – столица...
– Самое трудное – языковой барьер. Я же плохо говорил по-русски, до восьмого класса учился в армянской школе, а в 9–10-м классах преподавание перешло на русский язык. В Чалтыре мы говорили на армянском, спектакли ставили на армянском. Вот с таким багажом я додумался ехать поступать в Щукинское. Первый год провалил, а на второй поступил, потому что занимался очень много. Потом мой педагог Людмила Владимировна Ставская приезжала сюда и говорила: а я видела, как тебе трудно, понимала, что ты про себя переводишь. Но я очень хотел вернуться домой настоящим режиссёром.
– После этого всю жизнь проработали в Чалтыре. Ни разу не хотели уехать?
– Мне предлагали, но нет. Я настолько люблю наш театр, что даже не рассматривал другие варианты. И теперь хочется передать коллектив такому же преданному человеку, чтобы не разрушил то, что сделано за 110 лет, сохранил наши традиции и был готов работать за скромные деньги.
– Вы играете только на армянском?
– Нет, и по-русски. Мы стараемся чередовать, чтобы никого не обидеть. Но иногда нам самим обидно: на фестивале в Волгодонске хотели представить спектакль на армянском, мы же национальный театр, это естественно. Но нас не допустили – сказали, люди не поймут. Зато в Краснодаре был фестиваль национальных театров и мы взяли Гран-при. Раньше бывали на многих фестивалях, иногда выезжали в другие районы: Ростов, Аксай, Новошахтинск, Волгодонск, Красный Сулин. Награды – это приятно, но важнее, чтобы приходили люди. У нас был знаменитый спектакль «Невеста из Имерети» – это грузинская комедия, надо было изучить основы грузинского быта, о котором мы, конечно, ничего не знали. Но в Ростове было грузинское общество, они приезжали сюда, консультировали. Удивительную музыку к спектаклю написала местный музыкант Искуи Барашян. Критик Абаджан сказал: «Армяне в России играют грузинскую пьесу, написанную евреями».
– Сегодня вы играете в доме культуры, в зале около 280 мест. Насколько он заполняется?
– Хвастаться нехорошо, но не пустует. А полнота заполнения зависит от спектакля: у нас же играют свои, все друг другу родственники. Придут поддержать актёра – уже есть заполняемость, а если это комедия, сценки из жизни или драма ко Дню Победы – аншлаг.
Как управлять талантом
– У каждого театрального коллектива есть байки, истории, когда что-то пошло не так. Припомните?
– Как-то на спектакль «Невеста из Имерети» не пришёл один актёр. Как выходить из ситуации? И тогда Тигран Карташян, наш художник, маленький, совершенно не похожий на главного героя, переоделся в его костюм и встал вместо него. Потом в Ленинакане мы играли «Предложение» Чехова, и у актрисы пропал голос. Замену найти негде. Ужас! Меня выгнали в зал, я сел, жду, что же они будут делать? И вдруг вместо нашей актрисы выходит актёр-мужчина, переодетый в её костюм. У него была очень хорошая память, и во время репетиций он запомнил роль. Получился очень неожиданный спектакль (смеётся).
– Я слышала от людей, что многие хвалят вашу актрису Джульетту Пудеян. Где вы её нашли?
– Я подрабатывал в школе, преподавал армянский язык. Там и заметил Джульетту, со второго класса она с нами. И таких людей много, есть даже династии: папа играл в театре, сын, его дети. Но беру я не всех, поскольку знаю многих с детства, понимаю, смогут они работать со мной или нет. Талант должен быть управляемым. С Джульеттой мы сработались сразу. Она очень аккуратна, добросовестна, на неё всегда можно положиться. По первой профессии Джульетта кондитер, потом была воспитателем в садике, стала учителем физкультуры. Её муж отговаривал продолжать образование: «Ну, куда? Зачем? Не получится». Но она доказала, что получится, и окончила пединститут. Потом ещё и культпросветучилище, сейчас подрабатывает в нашем музее и опять учится на каких-то курсах. Ей 51 год. Но возраста в ней не чувствуется.
– В больших театрах есть ведущие артисты, а есть те, кто годами сидят без ролей. У вас такой проблемы нет?
– У нас нет ведущих – играют те, кто подходит на роль. Когда мы играли «Сказку про Федота-стрельца», были актёры, которые играли без слов, мы приглашали массовку. Всё зависит от того, как ты поставишь произведение, и от авторитета режиссёра. Джульетта однажды сказала: «Мы тебе доверяем. Раз ты взял, значит, это хорошая пьеса».
– Если человек не знает армянского языка, а хочет играть в вашем театре, возьмёте?
– Если Человек – возьмём. А язык выучить не так и сложно.