В издательстве Южного федерального университета вышла книга Андрея Кудрякова «Британец. Правдивая история кота Матроскина и другие рассказы о животных на войне».
В ней повествуется о том, какие подвиги совершали животные на фронтах Первой мировой, Великой Отечественной и Афганской войн, а также в наши дни в зоне проведения СВО. Эти рассказы для всех, независимо от возраста и читаются на одном дыхании.
Сколько же их собак, котов и других домашних животных, оставшихся без крова, которые сейчас вместе с бойцами СВО разделяют военные тяготы, приближая победу!
Сегодня rostov.aif.ru знакомит с одним из трогательных рассказов этой книги.
Талисман
Услышав до мурашек знакомый звук «Бабы-яги», тяжелого ударного дрона, несущего на себе несколько зарядов, мы понеслись в подвал. И хотя наша троица вряд ли была для «яги» подходящей целью, судьбу решили не испытывать. Из подвала, через небольшое вентиляционное окошко я выглянул на улицу. Во дворе на разбитой взрывами детской площадке рядом с перевернутыми качелями лежала неразорвавшаяся 120-мм мина. А рядом с ней играл с солнечными зайчиками белый щенок-дворняга. Зайчики, выпрыгивая из осколков оконных стекол сгоревшей разобранной пятиэтажки, прыгали по двору, а щенок с веселым лаем пытался их поймать среди кучи мусора, разбитых снарядных ящиков и поваленных деревьев. Звука дрона больше не было слышно. Судя по всему, он полетел дальше к позициям танкистов. Подождав еще немного, я вышел из подвала и еще раз внимательно посмотрел на небо. Вместе со мной вышел один из водителей с позывным «Седой».
— Небо чистое, командир. — сказал он. — Видишь, Талисман спокоен — Седой кивнул головой в сторону щенка.
Я улыбнулся. Щенок, виляя крошечным хвостиком, бежал навстречу. Он был самой простой дворнягой с короткими лапками, вытянутой лисьей мордочкой, черными угольками глаз. Шерсть его, когда-то белая, сейчас была сильно измазана сажей, машинным маслом и копотью. Щенок скорее походил на маленького чертенка, старательно притворявшегося ангелком. Седой достал из кармана камуфляжных брюк банку колбасного фарша, извлеченного из армейского сухпайка. Открыл её и высыпал на оторванную крышку снарядного ящика. Щенок, повизгивая от радости, накинулся на угощение.
— Уже месяца два с нами здесь живет, — Седой гладил щенка, почесывая то за одним ухом, то за другим. — Прибился по осени, когда дожди зарядили, но в подвал, в располагу нашу не заходил, боялся и даже гладить себя не давал, совсем испуганный был. Похоже, мамка их родила где-то недалеко, кормила сколько смогла, а затем что-то случилось. Может, погибла от взрыва, а может, подстрелил кто. Но только щенок один остался и к нам пришел. А в подвал он к нам благодаря Тимофею Тимофеевичу попал. — Седой улыбнулся, глядя на довольно чавкающего щенка. — Тимофей — это котяра наш. Когда батальон сюда пришел, кот здесь нас уже встречал. Один со всей пятиэтажки остался. Как выжил — загадка. Дом «солнцепеком» сожгли, ничего живого здесь по идее быть не должно. А кот как-то уцелел. Худой, правда, был страшно, но отъелся быстро мышами. Батальон, как располагу в подвале оборудовал, так мыши к нам вниз и побежали отовсюду. Но Тимофей Тимофеевич их здесь уже поджидал. Десятками уничтожал. Сейчас ни одной в подвале не встретишь. Так что кот уважение наше честно заслужил. И щенка в подвал привел. Они как-то сразу дружбу между собой завели. Играли на улице, вместе крыс по двору гоняли, а затем собакен вслед за Тимофеем в подвал погреться зашел, когда первые заморозки ударили. Командир пожалел его и разрешил возле печки вместе с котом примоститься. Так он у нас и прописался.
— А позывной есть у него? — спросил я и тоже решил погладить щенка.
— А как же, конечно, есть, Талисманом его зовут, и, кстати, не зря. Удачу и фарт нам приносит. Идут мужики на боевые, в накат или в разведку, увидят щенка, погладят, угостят чем-нибудь и обязательно назад целыми вернутся, как бы сложно не было. Первым замполит это подметил. Он же его Талисманом и прозвал. А затем уже все за ним подхватили.
Щенок все никак не мог справиться с едой, и тут неожиданно ему на помощь пришел Тимофей Тимофеевич. Крупный серый котяра с мощными лапами, большой густо покрытой шрамами головой и коротким хвостом, поднятым вверх как антенна, он деловито прошел к Талисману, обнюхал его еду и принялся есть вместе с ним. Щенок, радостно завертевший хвостиком, был не против. Вместе они быстро одолели остатки фарша и с грустью взглянули на нас.
— Профессиональные вымогатели еды, — улыбнулся Седой, — почти такие же, как и все молодые бойцы — вечно есть хотят.
Совсем недалеко раздались взрывы, затем еще и еще. Талисман с Тимофеем, недолго думая, побежали в подвал. Вслед за ними спустились и мы. Седой по пути рассказывал, что животные чувствуют прилеты и стараются заранее cпрятаться в местечко понадежнее. И действительно, вскоре во дворе ухнули два снаряда, выпущенные наугад, но прилетевшие туда, где мы недавно находились. Но мы уже пили чай, Тимофей Тимофеевич урчал у меня на руках, а Талисман дремал, умостившись на тряпке сохнувшей у теплой печки-буржуйки.
Под вечер мы вышли покурить и подышать свежим воздухом. Обстрелы прекратились, лишь вдалеке слышался гул выходов наших батарей и на горизонте законным пожаром пылали домики Клещеевки. Вместе с нами во двор выбежал и Талисман.
— Каждую ночь с нами на посту дежурит, — сказал мне часовой, охранявший вход в подвал.
Внезапно щенок сорвался с места и рванул в сторону дальних трехэтажных домов.
— Чего это он? — спросил я у часового.
— Должно быть, услышал кого-то, — пожал плечами боец, поправляя свой автомат.
И точно — со стороны дальних развалин выходили связисты. Где-то там в разбитых гаражах они прятали от дронов свою «буханку» и шли в располагу пешком. Рядом с ними, радостно тявкая и виляя хвостом, бежал Талисман. Связисты были все в грязи, видно, попали в какой-то переплет, но тем не менее шли бодро, весело, о чем-то разговаривая. Увидев нас, они остановились и попросили закурить.
— Тяжело было? — спросил я связистов, с наслаждением втягивающих в себя табачный дым.
— Не то слово, — ответил старший группы, — «птичка» нас засекла, когда мы провода вдоль окопов тянули. И сразу минометами нас накрыли. Хорошо рядом блиндаж старый был, в него все забились. Только когда решили, что обнолили нас, птица улетела. А засыпало хорошо, еле выбрались. Но спасибо, все целые, — боец тяжело и устало вздохнул, — и все благодаря ему — он показал рукой на Талисмана. — С утра нас провожал до машины, каждый его погладил на удачу и вот — без потерь...
Ближе к ночи пришли и разведчики. Они рассказали похожую историю о том, как им досталось на передке, как на выход под утро их точно также, как и связистов, провожал Талисман. Разведчики также с тревогой сообщили нам о заметном оживлении у противника.
- Надо быть начеку, враг точно что-то задумал, - размышлял вслух командир разведгруппы с позывным Скиф, - а оборона на нашем участке совсем слабенькая, людей мало, мины не везде и между «секретов» пройти вполне можно. Офицеры молча слушали разведчиков, делая свои выводы. Не вполне понимая к чему клонит Скиф, я спросил прямо, что значит ДРГ или даже несколько вполне способны пройти линию наших позиций и начать куролесить у нас в тылу?
Разведчик улыбнулся:
- Лично я бы точно так сделал, а хохлы и в накат пойти могут, силы здесь у них для этого есть.
Послушав Скифа, комбат приказал усилить наблюдение и посты часовых. Мы еще поговорили, выпили по кружке чая с медом и отправились отдыхать. Мои апартаменты 3Х3 были расположены в сарае, что принадлежал раньше одной из семей, проживавшей в этом доме. Тот, кто оборудовал эту комнату, сколотил из деревянной двери сарая кровать, кинул на неё два матраса, а то, что было в сарае, небрежно сложил в углу. При свете газовой печки, обогревавшей и освещавшей моё убежище, я разглядел множество книг русских классиков: Толстого, Достоевского, Гоголя. Они лежали вперемешку со старыми игрушками-машинками, плюшевыми зверями, солдатиками. Дети выросли и книг, доставшихся им от родителей, читать не стали, свалив все в подвал. Может быть, если бы читали, все могло бы выйти иначе - думал я, засыпая. Свою форму, оружие, бронежилет, каску и берцы я уместил на оружейном ящике, служившем мне стулом, шкафом и тумбочкой одновременно.
Ночью меня разбудил звонкий, беспокойный лай Талисмана. Комнатка моя была недалеко от входа в подвал и часто я слышал, как часовой переговаривается с кем-то вышедшем покурить или отвечает в рацию на вопросы дежурного. Сейчас часового было не слыхать, зато пес просто захлебывался лаем, словно хотел о чем-то предупредить. Я вылез из спальника, потянулся к фонарю и в этот момент прозвучала долгая автоматная очередь. Затем раздался взрыв гранаты, затем еще один. Там, наверху, завязался бой. Щелкали часто-часто одиночные, шил воздух ручной пулемёт. Но когда я, наконец одев броник и каску, выскочил в коридор - всё уже стихало. Наверху были слышны крики команд, еще несколько раз громыхнули выстрелы и все неожиданно смолкло.
Комбат был уже наверху вместе с остальными офицерами. Случилось здесь то, что так часто происходит на фронте и то чего ожидали. Вражеская диверсионная группа пробралась к нашему подвалу. Часовой задремал на посту. Диверсанты, понаблюдав за ним и убедившись, что боец на посту спит, решили напасть. Двое подбирались к входу в подвал, решив убрать часового и забросать вход гранатами в случае появления наших штурмовиков. Остальные планировали обложить несущие стены и фундамент здания взрывчаткой и взорвать всех нас.
Дерзкий план врага нарушил Талисман. Когда двое диверсантов стали приближаться к часовому, щенок неистово залаял. Собаки плохо видят в темноте и темноты боятся, предпочитая ночью сидеть дома. Но Талисман каждую ночь проводил на улице, охраняя наш покой, как это делали все его предки - дворовые собаки, живущие в будке во дворе. И хотя видел он плохо, зато запахи чувствовал отлично. По запахам чужим, незнакомым пес почуял приближение беды и поднял лай. Часовой проснулся и увидев в 10-ти шагах от себя врагов, почти в упор выпустил в них магазин своего Калаша. Выскочившие разведчики собиравшиеся как раз в это время выходить в очередной поиск, отогнали огнем остальных диверсантов, положив во дворе еще одного «героя».
Итого враг потерял троих своих солдат, наши же потери состояли в легкораненном часовым и ... посеченном осколками гранат Талисмане. Среди битого кирпича, каких-то обгоревших досок и мерзлой земли, вывернутой взрывами гранат, его нашел Тимофей Тимофеевич, который вместе со всеми нами выскочил на улицу. Кот лизал своим розовым шершавым языком мордочку Талисмана и громко, протяжно то завывал, то мяукал. «Ацтек», начмед батальона фонариком «нащупал» откуда мяукал Тимофей и бережно взял истекающее кровью, пробитое в нескольких местах тельце щенка. Медик бережно отнес Талисмана в тепло подвала, положил под яркую лампу на штабной стол и внимательно осмотрел. Я стоял рядом и видел, что белая шерсть щенка почти полностью окрасилась кроваво-бурым. Талисман тихо и жалобно скулил и было видно, что ему очень больно.
— Что ж, придется вколоть ему немного обезбола и оперировать. Он маленький, а крови много потерял, так что медлить нельзя, — задумчиво сказал Ацтек.
— А как же часовой? — спросил у медика кто-то из офицеров. — Ведь он тоже ранен.
В подвале подвисла тишина. Все понимали, что часовой чуть всех не угробил и если б не лежащий на столе в крови Талисман неизвестно что было бы сейчас со всеми.
— Бойца я перевязал, рана не опасная, пуля даже кость не задела. Так что закончу здесь и поедем в госпиталь, — Начмед сделал паузу, будто бы задумавшись о чем-то, — а здесь каждая минута дорога, наш Талисман умереть может.
Больше часа возился Ацтек с раненным щенком. Доставал кусочки осколков, останавливал кровь, бинтовал. Все это время рядом с пациентом находился Тимофей Тимофеевич, с волнением наблюдавший ход операции. Когда же доктор закончил и положил спящего от обезбола Талисмана в картонный ящик, кот немедленно улегся рядом со своим другом и замурчал. Ацтек заботливо укрыл хвостатых друзей старым ватным одеялом.
— Жить будет, — ответил доктор на наш немой вопрос и выходя во двор добавил, — Недаром же говорят, заживет как на собаке, да и у кота семь жизней, одной поделится с Талисманом.
Я вышел вместе с Ацтеком во двор. Над развалинами всходило кроваво-ржавое солнце. Недалеко от входа бойцы сложили убитых врагов. Крепкие, под два метра ростом каждый, в отличной дорогой экипировке они могли бы натворить бед, если б не Талисман.
— Наемники, прибалты или поляки, — проходя мимо заметил Седой и добавил, — как там наш пес?
Доктор ответил, затем они о чем-то оживленно заспорили, а я стоял и думал о Талисмане. Сколько таких несчастных брошенных щенков и котов бродит сейчас посреди полей сражений. Голодные, грязные, испуганные, жмутся они к солдатам в надежде на тепло, на спасение. И чтобы не превратилось сердце солдата в металл, чтобы не покрылась душа его непробиваемым кевларом, берут они себе в подразделения этих маленьких несчастных существ, помогая им выжить, окружая их заботой и любовью. Так было и с Талисманом, и с Тимофеем Тимофеевичем. Так было в каждой части Российской армии на Донбассе, Запорожье, Херсонщине, в которых я побывал.
Такие четвероногие друзья нужны не только солдатам. Посмотрите вокруг, сколько в наших городах брошенных собак, кошек. И это прямо посреди нашей мирной сытой жизни. Может быть, однажды, забрав с холодной и страшной улицы дрожащего от холода щенка, и вы обретёте свой счастливый Талисман?
