В мае корифеи журналистики отмечали День правды. Праздник появился в 1912 году после выхода первого номера газеты «Правда» и напоминал о силе и влиянии печатного слова на своих читателей. Сегодня, когда идут информационные войны, силу эту сложно переоценить.
О том, как отличать правду от полуправды, о работе на детекторе лжи и особенностях национального характера корреспондент «АиФ-Ростов» поговорила с полиграфологом Вячеславом Сомченко.
Не украл, а компенсировал
– Вячеслав, у Виктории Токаревой есть рассказ «Своя правда» о том, что на любую, даже некрасивую ситуацию можно посмотреть с другого угла и оправдать её. Вы как думаете, правда одна на всех или всё-таки бывает своя правда?
– Конечно, у каждого может быть своя правда и оправдание своих действий с выгодной для себя позиции. Что же касается проверок на полиграфе, то тут часто переоценивают возможности полиграфа, думая, что с его помощью можно узнать всё, что угодно.
Главное правило – на полиграфе проверяются только конкретные физические действия, которые происходили или нет в прошлом: брал человек деньги в руки или нет, ходил на свидание или не ходил. И в этом случае правда одна для всех.
– Но полиграф же можно и обмануть. В интернете масса роликов на эту тему: надо прикусывать язык, класть в ботинок кнопку, чтобы своими реакциями сбить приборы. Вы этот обман видите?
– Конечно. Способы обмана бывают физические и психические. Физические вы назвали. А психические – это решение задачек, молитвы, уход в себя. Есть люди, которые мажут руки тальком, кремом, чтобы они не потели. Но это сразу видно: датчики, которые отвечают за потоотделение на пальцах, ничего не показывают, а такого не может быть. И кроме этого есть и другие датчики, которые проверяют другие параметры. Да и полиграфологи тоже не стоят на месте – мы постоянно повышаем квалификацию и развиваемся, так что обмануть нас сложно.
– Ещё пишут, что полиграфологи всегда прячут главный вопрос. То есть вы не можете спросить: «Это вы украли миллион?»
– В Америке так спросить могут, у нас нет. Потому что наш человек кражу может рационализировать: не украл, а взял в долг, компенсировал задержку зарплаты. И если я спрошу, украл ли он миллион, человек может это не показать – у него та самая «своя правда». А вот держал ли он в руках эти деньги, взял ли их из сейфа? Это уже другое.
– Я работал, в основном, с жителями постсоветского пространства. Но ментальность, конечно, влияет. С узбеками было непросто. Там во время исследования по моей просьбе надо лгать. И они не могли соврать. Почему, я так и не понял: то ли ментальность у них другая, то ли вера запрещает. Приходилось перестраивать методику. А таджики боялись не воровства (исследование касалось кражи), а раскрытия информации о том, что они встречаются с русскими женщинами – это у них строго запрещено. Были на исследовании чеченцы, турки-месхетинцы, армяне, но они все местные, наши, с нашими оценками и реакциями.
Измены не было, осадочек остался
– Давайте поговорим о типологии исследований. С чем обращаются к полиграфологу?
– С тремя типами вопросов. Первая группа – частные вопросы для гражданских лиц. Эти запросы делятся на измены и всё остальное (кражи дома, проверка домработников, клевета). Вторая группа – проверка кандидатов на работу, сотрудников, воровство, недостачи и прочее. Третья – экспертизы. Либо органы обращаются (полиция, следственный комитет), либо сами граждане приходят с адвокатами, чтобы подтвердить своё алиби. Пока такие исследования считаются косвенными доказательствами, но мы потихоньку двигаемся к тому, чтобы их принимали.
– В первой группе вы проверяете на верность жён. Но у нас сейчас всплеск феминизма, может, и жёны уже мужей приводят?
– Очень редко. Чаще жёны стали сами обращаться – муж достал подозрениями, я хочу его переубедить. Когда появляется такое обращение, я примерно знаю, как будет развиваться ситуация. Муж подумает, что жена со мной «договорилась», у него возникнут свои вопросы. Поэтому говорю: приведите мужа, если он поверит в меня, тогда имеет смысл проводить исследования.
Но чаще мужья приводят жён. И как правило, даже если исследование подтверждает верность супруги, ситуацию это редко меняет. И начинаются звонки, а точно ли проверили? Тема эта долгоиграющая, поэтому многие полиграфологи не берутся за исследования на тему измен. Я пока ещё держусь (смеётся).
Плохой хороший коллектив
– Вячеслав, вы же эксперт-криминалист. Как пришли к полиграфу?
– 23 года я отработал в органах – в милиции, потом в наркоконтроле, был экспертом-криминалистом. Проводил разные экспертизы и исследования. Ну, а потом ушёл на пенсию, надо было чем-то заниматься. И я выучился на полиграфолога. Но другие экспертизы не бросил. На гражданке часто обращаются за почерковедческими экспертизами – вопросы по подделкам документов, завещаний, договоров, сверка подписей и так далее.
– До пандемии я работал с крупной иностранной фирмой. Она занималась проверкой качества и отгрузкой нефтепродуктов, угля и зерна во многих городах России. Я проверял сотрудников этой фирмы. Самая дальняя точка была в Мурманске. Новокузнецк, Волгоград, очень много работал в нашем регионе. Из интересного было исследование в Санкт-Петербурге. Там произошёл конфликт между бригадами, и люди стали друг на друга писать доносы: кто-то где-то ворует, кто-то берёт вознаграждения. Я приехал, проверил и понял, что ничего такого не было, люди друг на друга наговорили.
Ну, а раз приехал, руководство попросило: у нас тут ещё есть одна небольшая бригада, к ним претензий нет, но проверьте на всякий случай. В итоге я выявил организованную группу, которая систематически занималась воровством и продажей бензина. Главным был бригадир – он долго не хотел признаваться, и дошло до того, что его забрали на «скорой» с нервным срывом. Остальные после этого эпизода во всём признались.
– Было такое, чтобы вам было жалко человека, которого вы поймали на лжи?
– Конечно. На проверке в Новокузнецке. Там фирме надо было утилизировать мелкий уголь. За эту утилизацию организация должна была платить. А сотрудник придумал свою схему – продавал отбракованный уголь, а деньги не воровал, приносил в фирму. С нашей точки зрения, он молодец. Но фирма была швейцарская, а у них всё должно быть по букве закона – написано, что надо утилизировать, значит надо. Не очень мне это было приятно, но пришлось открыть правду. И человека, который, вроде бы, сделал доброе дело, уволили.
Кстати, бывают и обратные случаи. Несколько лет назад в Волгоградской области я выявил целый коллектив, который систематически воровал. Выявил и уехал, а через год меня снова приглашают. Приезжаю, а там всё те же люди работают. Как такое может быть? Но руководитель объяснил: несмотря на воровство коллектив был профессиональный и сплочённый, сотрудники ценные, не хотелось их терять. Поэтому с провинившимися провели беседу, те компенсировали недостачу и остались на рабочих местах. Я заново всех перепроверил – теперь всё было чисто.
– То есть люди меняются, если получают хороший жизненный урок?
– Не уверен, что меняются. Скорее, понимают, что в любой момент их могут проверить – это стимулирует вести себя правильно.
Хорошее забывается быстрее
– Вячеслав, вы 28 лет исследуете людей. Что нового о нас узнали?
– Один и тот же человек в зависимости от обстоятельств может совершить как подлость, так и подвиг. Это первое. Второе – сколько бы человек ни сделал хорошего за жизнь, как только он совершил что-то плохое, хорошее забывается.
– А если наоборот, человек вёл себя плохо, а потом вдруг совершил что-то хорошее. Люди запомнят его по этому хорошему?
– К сожалению, нет. Плохое почему-то помнится годами. Это особенность нашей психики. И третье из наблюдений о людях – наши граждане до последнего стоят на своём. Даже если их поймаешь за руку, они будут говорить, что это не они. В наркоконтроле была анекдотическая ситуация. Обыск в цыганском доме, висит куртка. Спрашиваем, чья куртка? Хозяин отвечает – моя. Достаём из кармана шприц с наркотиками. «Твоё?» – «Куртка моя, а карман не мой!»
– Сейчас идёт информационная война. Как человек, умеющий отличать правду от лжи, дайте несколько советов нашим читателям.
– Совет только один, кто бы что ни говорил, не надо воспринимать всё за чистую монету. Часто бывает так, что люди слушают, верят, а потом раз – и выяснилось, что всё это не совсем правда. Человек разочарован, нервная система расшатывается, здоровье ухудшается. И поменьше телевизора. Займитесь лучше чем-то полезным, где не нужно искать правда это или ложь.
Досье
Вячеслав Сомченко родился 8 апреля 1976 года в Волгодонске. В 1997 г. окончил Волгоградский юридический институт МВД России. До 2016 г. работал в правоохранительных органах. С 2017-го – профессиональный полиграфолог. Женат, трое детей.
В Новочеркасске борца с коррупцией подозревают в получении взятки 
СК исследовал не те провода после пожара на Театральном спуске в Ростове 
Где можно пройти медико-социальную экспертизу после травмы на работе? 
Назначены экспертизы после кражи из самолёта «Судного дня» в Таганроге