Мы хотим мира. Беженка из Донецка второй раз спасается в Таганроге

Анастасия Белевич food-флорист – собирает на праздники продуктовые букеты. Благодаря им мы и познакомились. Уже после я узнала, что Настя из Донецка. В 2014 году, во время самых сильных обстрелов, она с сыном и двумя сумками убежала в Ростовскую область, а дальше судьба её сделала полный оборот.

И вот, в 2022 году ситуация повторяется.

Нет привычки жаловаться

Мы сидим в кафе в центре Новочеркасска. Мы – это Анастасия, её сестра, сын и муж. Тем же составом они ходили в службу соцзащиты оформлять пособие для беженцев из Донбасса. Говорят, было всё быстро, чётко, без проволочек. Хотя у обеих сестёр такой жизненный опыт, что они, как правило, не жалуются.

Настя родилась в 1990 году, сестра Марина тремя годами позже. Обычная трудовая семья: папа работал строителем, мама – в торговле. Ранние детские воспоминания у сестёр связаны с очередями, в которых они стояли. И с молоком. К ним на улицу приезжала цистерна из соседнего колхоза. Молоко холодное-холодное, до ломоты в зубах. И из этого же молока в Донецке делали пломбир в бумажных стаканчиках, лучший, как казалось девочкам, во всём мире.

Анастасия выучилась на швею-закройщицу, вышла замуж, родила сына. Но семейная жизнь закончилась, так толком и не начавшись, дальше уже сама-сама. Бралась за всё, где могла получить хоть копейку, мечтала поступить в педучилище – работать с малышами или детским психологом. Но пришёл 2014 год. Война.

Дорога к морю и спасение

Окраина города, где они жили, вдруг оказалась на линии разграничения боевых действий – во время перестрелок в доме вылетели все окна. Начали орудовать мародёры. Улица, которая раньше была зелёной и ухоженной, изменилась до неузнаваемости. Находиться там было страшно, но уехать сёстры никуда не могли – попросту было некуда. Скитались по съёмным углам, прятались и день от дня ждали, когда же всё это закончится.

– В июле 2014 года, когда я поняла, что дальше будет ещё хуже, схватила в одну руку сына Илью, в другую – сумку, наняла машину и мы выехали в Таганрог. Никого у нас там не было, просто это самый близкий территориально российский город, – рассказывает Анастасия. – На границе мы простояли тогда шесть часов. И как только пересекли её, туда начали долетать снаряды... Повезло. Приехали в Таганрог. С вокзала спустились на набережную. Я зашла в первую попавшуюся кафешку, посадила сына с сумками. А сама подошла к администратору и спросила: нет ли у них работы? С собой у меня денег практически не было – последние полгода экономическая ситуация в Донецке была очень тяжёлая и мы жили от зарплаты до зарплаты, скопить ничего не получалось. Сюда же я ехала с установкой, что не буду ни у кого ничего просить. У меня есть две руки, две ноги, голова, я молодая, значит, на кусок хлеба себе заработаю. Тем более, сын уже был более-менее самостоятельным.

Хозяева кафе, к которым подошла с вопросом Настя, были армянами. Они, как у нас водится, заволновались, захлопотали и тут же активно включились в судьбу приезжих. Отправили маму с сыном в маленькую прибрежную гостиницу. Оплату проживания взяли на себя плюс предложили работу: днём в столовой, вечером в кафе у моря.

О том времени у Ильи остались самые обрывочные воспоминания: детская психика закрыла и взрывы, и слёзы, и общую сумятицу. Словно через пелену всплывает только, как жил он у самой кромки моря. Маленькая комнатка номера. Мама утром оставляла ему на столике завтрак, а он сам, как большой, ел. Потом бежал к ней на работу – два шага от гостиницы всего – и был там «сыном общепита». И как свалился с качели. А больше ничего.

Зато помнит его мама. Она радовалась этому, уже другому совершенно лету: море рядом, еда и жильё бесплатные. А те деньги, что она зарабатывала, копила. Будущее было призрачным, но Анастасия точно знала, что оно будет.

Когда подул холодный ветер

Однажды в кафе пришёл высокий симпатичный молодой человек и с порога спросил, можно ли у них поесть не сидя, а стоя? Официантка удивилась, но нашла место, где можно было постоять. Разговорились: парень был инженером родом из Новочеркасска, а в Таганроге лечился в санатории. У него проблемы со спиной, и как раз сейчас, после вытяжки, ему нельзя сидеть. Настя внимательно слушала, сочувствовала и отзывалась.

Даниил пришёл ещё раз, потом ещё. А когда уезжал, попросил Настин телефон и стал писать ей: спрашивал, как они там с сыном, волновался.

– В сентябре, когда начало холодать и курортный сезон закончился, мы с Ильёй вернулись домой, в Донецк: там стало уже немного спокойнее. Мне надо было что-то решать, куда-то двигаться дальше. Жить на прежнем месте было уже невозможно, мы снимали квартиры в безопасном районе, я опять хваталась за всё. Родителей в городе не было – они уехали на заработки ещё до войны разнорабочими в Испанию, и мы решили, что возвращаться в пустой дом и войну им смысла уже нет. А нам выехать туда уже было невозможно. Но как-то мы устроились в Донецке. Я администратором в клубе, сын был под присмотром родных. Так прошёл год, другой. В 2016 году Даниил в переписке предложил Анастасии переехать к нему в Новочеркасск и, если всё у них будет хорошо, пожениться.

Настя поехала, и у них всё было действительно хорошо. Проблема вышла только с работой: из-за украинского гражданства Настю на официальное оформление не брали. Но она как-то выкручивалась, подрабатывала то там, то сям, потом нашла себе дело – выучилась по интернету на мастер-классах food-флористов и неожиданно оказалось, что у неё талант. Все эти колбаски, сыры, помидорки черри и травы в её руках превращались в предметы искусства.

– Она всегда у нас была творческая, – объясняет сестра Марина. – Просто из-за войны не было возможности вы­учиться. А так, и рисует хорошо, и стихи пишет, у неё всё получается...

Марина тоже без корочки – её институт с началом войны переехал в Кривой Рог и пока выбраться туда, чтобы забрать диплом, она не может. Работает в охране – ходит в форме, красивая и строгая. Вернее, ходила, до 18 февраля 2022 года.

Нам хочется ясности и не хочется войны

А уже в субботу, 19 февраля, Марина, Илья, Анастасия и её муж стояли на автовокзале. Выехать общественным транспортом оказалось невозможно: билеты раскупили на несколько суток вперёд. Да и пробка на границе растянулась на 22 километра и час от часу становилась только больше. К счастью, нашёлся частник, который довёз их до другого пункта пропуска и часа через полтора они всё-таки пересекли границу России.

– Там нас уже ждали сотрудники МЧС, они помогали сориентироваться. И вообще всё шло нормально. После эвакуации много писали, что беженцы жаловались на неорганизованность, но подготовиться к массовому нашествию людей за такое короткое время невозможно, – рассуждает Анастасия. – И когда я читаю агрессивные комментарии в соцсетях, из меня прямо рвётся: люди, давайте оставаться людьми! «Вот, понаехали, и всё им дай!» – часто слышно с принимающей стороны. Да, мы создаём неудобства, деньги на выплаты беженцам идут из налогов. Но неужели вы думаете, что мы хотели бросить свои дома, стариков, которые не захотели уехать, животных и скитаться по углам в чужой стране? Это с одной стороны. А с другой, если уж вы приехали в Россию и ждёте помощи, будьте добрее, терпеливее. Донецкая область большая, и принять всех, расселить – это большая работа...

– Как вы восприняли сообщение Владимира Путина о признании ДНР и ЛНР?

– Нам давно, с самого начала, а это уже восемь лет, хочется ясности, – говорит Анастасия. – Мы обычные люди, не лезем в большую политику и даже среди родных это не обсуждаем. Потому что ещё в 2014 году на этой почве начались внутри семьи распри. Нам такое не надо. Мы хотим мира. Сейчас, после признания ДНР и ЛНР, с одной стороны, ясность появилась, с другой – мы боимся войны. Люди, которые не видели всего этого своими глазами, даже не представляют, насколько страшно жить под обстрелами и постоянно переезжать из района в район в поисках безопасного места. Ни бизнес свой невозможно открыть, ни какие-то планы на будущее строить, ничего невозможно, когда живёшь в ожидании войны.

– Давайте представим, что наступил мир. Окончательный, настоящий. Чем бы вы занимались?

– Я бы вернулась домой, там у меня любимая работа, друзья. И если представить, что совсем всё хорошо, то я бы открыла зоо­магазин, очень люблю животных, – улыбается Марина.

– А я бы дальше развивала направление food-флористики, хотела бы открыть свою фирму, придумывала бы что-то новое, – мечтательно смотрит в окно Анастасия. – Сыну ещё надо помочь определиться с направлением, ему скоро поступать. Я люблю детей, возможно, работала бы с ними. Идей у меня – миллион, сил и желания – вагон. Главное, чтобы не было войны, а экономический кризис мы уже не раз проходили.