Он медленно шёл мимо шершавых лоз своего виноградника, с удовольствием вдыхая запах земли. Мысли витали в прошлом: там улыбалась мама, плескались волны и ласково обнимали любимые руки. Но столько горечи в этих воспоминаниях... Он зажмурился и снова открыл глаза: просто соринка попала.
Среди могил
Имя матери - Офтоб, что значит «солнце». Она и вправду будто излучала счастье. Всё изменилось, когда мужа в 1941-м забрали на фронт. Уходя, он прошептал: «Я знаю, что не вернусь. Береги сына!»
«Отец погиб. А через несколько месяцев после его смерти к нам без приглашения переехал папин старший брат с семьёй. Нас с мамой выставили за порог, - вспоминает Ибрагим. - Мать, всё ещё не оправившаяся после известия о смерти отца, была не в силах доказывать наши права на жильё. Так мы оказались в доме дедушки».
Послевоенные годы были голодными. Офтоб работала в колхозе, стараясь прокормить сына и пожилых родителей. Вдова выбивалась из сил, может, поэтому женщина через какое-то время поддалась на уговоры соседки. Та сватала Офтоб за своего брата. Но соседка обманула: мужем едва отметившей тридцатилетие Офтоб стал 75-летний слепой и жестокий старик. Традиции в Узбекистане суровы, женщина вынуждена остаться в том доме, куда её привела коварная сваха.
Вскоре там оказался и Ибрагим. Отчим заставлял семилетнего мальчика тяжело работать по хозяйству и избивал его за малейшую провинность. Офтоб тайком целовала заплаканного сына и шептала ласковые слова. Однажды женщина поранила ногу. Вскоре место пореза распухло, а выше ступни поднималась чернота - началась гангрена. Отчим не пускал Ибрагима в больницу, ребёнок тайком бегал к матери: до города - три километра.
«Как-то слепой старик поймал меня. Поднял высоко и бросил об землю. Я помнил только, что нельзя стонать, иначе он обнаружит меня и продолжит пинать ногами», - рассказывает Ибрагим.
Офтоб чувствовала, что умирает, но не это её страшило. Сынок оставался без защиты и любви. Исступлённо она обнимала его худенькое тельце и сквозь слёзы твердила как молитву: «Ты только потерпи, всё когда-нибудь обязательно будет хорошо!» Ибрагим не помнил похорон, не помнил, как оказался всеми забытым на кладбище. Здесь, рядом с ним, была мама, пусть под землёй, но он чувствовал её присутствие и не мог уйти.
Среди могил стоял домик с соломой. Мальчик зарылся в сухую траву и забылся тяжёлым сном. Проснулся от воя шакалов. Сквозь щели стен своего ветхого убежища Ибрагим увидел десятки горящих глаз. Звери скребли землю, пытаясь сделать подкоп. Сердечко ребёнка билось так, что казалось, вылетит из груди. Утром шакалы ушли. Ибрагим набрал в соседних садах фруктов, напился из ручья.
Девять дней он прожил на кладбище. Днём искал еду, дремал, укреплял стены домика. Ночью обмирал от ужаса под злобный вой шакалов. На десятый день мальчика нашёл сосед, который всегда его жалел. Он привёл ребёнка к себе. Подумав, что так будет лучше, отправил мальчика в тот дом, где когда-то жили родители Ибрагима, а теперь всем заправлял брат отца.
Маленький раб
Но мальчик вошёл под отчий кров не родственником, а рабом. Он убирал комнаты, пас коров, таскал неподъёмные мешки, рубил дрова, выкорчёвывал пни. Двоюродные братья и сёстры сидели целыми днями на коврах, вкусно ели и иногда, хохоча, кидали на грязную подстилку Ибрагима кости. Дворовая собака питалась лучше, чем работающий до изнеможения девятилетний мальчик.
Ибрагим очень старался, но хозяйка постоянно колотила его. Как-то, в припадке необъяснимой злобы, женщина так избила мальчика, что он три дня не вставал. Лёжа на подстилке и глотая слезы, Ибрагим поклялся убежать.
«Понял тогда, что тётка забьёт меня до смерти. Недавно от побоев на этой же подстилке скончался мой ровесник, дальний родственник хозяйки, - говорит Ибрагим. - Улучив момент, когда никого не было дома, я ушёл, прихватив с собой кое-какую еду.
Мальчик почти три года скитался по пыльным дорогам Узбекистана. Что только ему не пришлось вытерпеть: тяжёлая работа, побои, предательство. Но вмешался ангел-хранитель. Ибрагим попал к дедушке, в тот дом, откуда их с матерью увезли к слепому старику. Мальчика, онемевшего от счастья, тормошили родственники: «Мы искали тебя повсюду и думали, что нет тебя в живых!»
И наконец-то сбылась давняя мечта Ибрагима: его отдали в школу! 12-летний мальчик возвышался над первоклассниками, но это его совершенно не смущало. Он буквально вгрызался зубами в науку, часто дедушка находил его глубокой ночью заснувшим за столом с книгами. За два года учёбы упорный подросток смог догнать детей своего возраста и перейти в соответствующий класс. А по окончании школы в аттестате Ибрагима красовались одни пятёрки.
После школы Ибрагим два года проработал в Ташкенте на строительстве цементного завода и в том же городе без всяких усилий поступил в сельскохозяйственный институт. Но пришла повестка, и юношу забрали в армию. Рослого Ибрагима призвали в Тихоокеанский флот, где он служил мотористом. После «дембеля» не захотел возвращаться в Узбекистан и устроился на рыболовецкий флот. Платили очень хорошо, и парень исправно отправлял деньги дедушке.
«Не знаю, что было бы со мной, если бы чудо не привело к порогу дедушкиного дома. Я многим ему обязан, - улыбается Ибрагим.
Маршруты памяти
Моря и океаны стали вторым домом для Ибрагима. Какие только обязанности не приходилось выполнять на кораблях. В одном из рейсов в Охотском море старый кок довольно часто закладывал за воротник во время работы. Однажды он бросил в кипящий котёл закрытые консервы с тушёнкой. Взрывы несколько минут потрясали камбуз, а содержимое банок «украшало» потолок и стены. Незадачливого кока тут же списали на берег, а Ибрагиму, который умел готовить, пришлось его заменить.
Рейсы в основном были длинные. Бывало, что, проведя в плавании десять месяцев, Ибрагим мог побыть дома всего неделю. А потом срочное отплытие, например в Новую Зеландию. А между тем на берегу у него была семья: жена Тамара и маленькая дочка.
«В бескрайнем океане самое важное знать, что где-то, пусть далеко, пусть и в другом полушарии, тебя ждут две самые любимые женщины: жена и доченька», - чуть слышно говорит Ибрагим.
Тамара уже ждала второго ребёнка. Перед родами муж отвёз ее в роддом. Он должен был сейчас уйти в рейс, а в душе поселилась странная тревога. «Всё будет благополучно, я в этом уверена», - это были последние слова, которые ему сказала жена. В море Ибрагима вызвал капитан и, отводя глаза, сообщил, что жена и сын погибли при родах. У Ибрагима на руках осталась шестилетняя дочь, заботу о которой взяла на себя тёща.
Ибрагим Файзиллаевич после 27 лет плаваний всегда возвращался в дальневосточный порт. Сейчас в его комнате висит карта, вся исчерченная маршрутами, по которым он ходил: вдоль Южной Америки и Австралии, вокруг Африки, с научной экспедицией из Уругвая в Антарктиду. Всего не перечислишь. А в порту Владивостока он познакомился с Верой, которая стала его второй женой.
«Статная казачка с роскошной косой, соболиными бровями», - описывает Веру Ибрагим. - Она привлекла меня не только красотой, но и лёгким характером, и каким-то особенным душевным теплом.
Вера всё время вспоминала своё родное село в Ростовской области - Большой Лог, скучала по бескрайним степям и южному солнцу. Да и у Ибрагима что-то изменилось в душе. Порой ему снились сады, наливающиеся соком виноградные грозди, нежные благоухающие цветы яблонь. И было принято решение переехать на родину жены, в Большой Лог. Наладили быт, высадили плодовые деревья, обустроили дом.
Но тут на семью Касимовых обрушилась беда. В тот летний день Вера решила возвращаться с полей в кузове КРАЗа, наполненного «с горой» сеном. Не слушая предостережений, она белозубо улыбнулась и легко взобралась на самый верх. Машину на повороте качнуло, и женщина, не удержавшись, упала прямо под колёса грузовика. Жизнерадостная и полная сил Вера погибла.
Прошли годы, яблони, что сажали вместе с Верой, стали большими, разрослись и окрепли виноградные лозы. Не вернуть любимых людей, ушедших из его жизни: мама, Тамара, сынок, Вера... Ибрагим не винит никого, не сетует на судьбу. А воспоминания... что ж, мужчины не плачут.
Жизнь как чудо. Биография режиссёра Юлии Синельниковой достойна романа 
Вёрсты, мили, судьбы. Как жители Дона совершили паломничество на Соловки 
Три правила мецената. Почему нужно помогать не человечеству, а человеку 
«Не люблю, когда жалеют». Ростовчанка потеряла ногу, но нашла свое счастье 
«Бомжую 10 лет». Какая судьба у ростовских дольщиков