Каскадёры долго не живут. Путь одессита от кино до пищекомбината в Азове

Они тонут, горят, прыгают с мостов, попадают в аварии и падают, подкошенные пулями. Но потом звучит команда «Стоп! Снято!» - и они возвращаются в обычную жизнь. Речь о каскадёрах – 28 апреля у этих смельчаков профессиональный праздник.

О том, как живут киноэкстремалы, сколько зарабатывают и насколько навыки самозащиты полезны в обычной жизни, корреспонденту «АиФ - Ростов» рассказал каскадёр, спортсмен, актёр фильмов «Ликвидация», «Дом с привидениями», «Жизнь и приключения Мишки Япончика» и многих других Евгений Мамулат.

Папик и адреналин

– Евгений, мне сказали, что вы одессит. И это слышно в речи. Что вас привело в Азов?

– Любовь-морковь. Встретил девушку из Азова. Раз приехал к ней, два. А  потом наступил майдан,  с работой стало плохо, проекты закрывались, кино заглохло. И в феврале 2016 года я переехал сюда окончательно. Живу теперь обычной жизнью.

– Как обычный человек становится каскадёром?

– В детстве я смотрел программу про каскадёров - всегда хотел быть, как они. Занимался мотокроссом, лёгкой атлетикой, баскетболом. В 8-м классе мне подарили первый кроссовый мотоцикл, а у друга была машина. Ну, мы катались-катались, хулиганили, и у меня закончился бензин. Друг поехал за канистрой, а я остался ждать на обочине.  Машина остановилась. Оттуда дядька вывалил немаленький. Говорит: «Чей мотоцикл?» - «Не знаю, попросили посмотреть». - «Мне врать не надо. Что случилось?» - «Бензин закончился». Он уехал, а через 10 минут вернулся с бензином. Это был Саша Селиванов, будущий мой тренер. Потом я познакомился с руководителем клуба каскадёров Валерием Завадским, и началось - тренировки, мотокросс, кино. В нулевых я стал международным каскадёром с удостоверениями. Работал на картинах Одесской киностудии и с Мосфильмом.

– Первый ваш фильм какой был?

– «Три дня в Одессе». Трюков там особых нет, но были пробежки с автоматом - стрелял, гранаты метал, через забор прыгал, вылетал в окно при взрыве. Потом вдоль позвоночника рейку шириной 3 см поставили деревянную, и Папик (Завадского мы Папиком называли) должен был мне в спину метнуть нож. Папик - профессионал с большой буквы, имя заработал себе ещё в СССР, но у него от количества травм руки дрожали плюс возраст. Взял нож и говорит: «Беги!» - «Да ну, нафиг! Я манал такие эксперименты!» Упёрся. Но тут Селиванов на меня рявкнул, и я побежал. Нож воткнулся ровно в рейку - адреналина я хапнул неплохо.

– Однажды я побывала на выступлении титулованного российского каскадёра Алексея Латоцкого. Там было всё - от метания ножей до прыжка в огненную трубу. Что из этих трюков самое трудное?

– Когда отработано до автоматизма, ничего. От огня спасают термозащитные костюмы плюс жирный слой вазелина на лице. В мотокроссе  главное увидеть, куда приземляться. Если это прыжок в горящую стену, то надо побороть психологический барьер. Раз семь я это делал, а потом уже нормально. А сложно было в фильме «Кровинушка» - я прыгал с верхней палубы сухогруза в воду. И, как осьминожка, чуть чернилку не пустил. Была постановка трюка «прыжок с 9-го этажа». Как картина называется, не помню даже. Я на работе - вызвали, сел на мотик, приехал, прыгнул и, как мне казалось, не успел сгруппироваться. На самом деле успел, хотя приземлился всех цветов радуги.

– А где работают каскадёры, когда нет съемок?

– В кино плюс шоссейно-кольцевые гонки. Я  при этих же гонках обслуживал мотоциклы - раньше техники покупали люди много, работа была.

Когда что-то пошло не так...

– На съёмках «Титаника» бешеные деньги платили за то, что каскадёры снимались в ледяной воде. Сколько у нас стоят трюки?

– Ну, это зависит от сложности. Есть какой-то прайс-лист, но я его в глаза никогда не видел. С нами всегда Папик рассчитывался, а мы ему доверяли. Самая простая работа, когда я опрокидывал мотоцикл с коляской и падал. Это стоило 100 долларов. А самая сложная - в «Кровинушке», там оплата шла сразу за всё. Мне даже выдали премию и грамоту как лучшему каскадёру.

– Давайте поговорим о случаях, когда что-то пошло не так.  Было?  

– Да было, конечно. Один день такой был, особенно неудачный. Название картины не помню - там я играл девушку, которую должны были закрутить в ковёр и спустить с третьего этажа на верёвке. Мне побрили ноги, нарядили в чулки, спускают. Каждый раз, когда актёр меня ловил, говорил свой текст:  «Ой, моя хорошая, потерпи, сейчас поймаю!» И я каждый раз не мог промолчать: «Да, мой любимый, терплю!» Он в хохот - снова переснимать. Делали несколько дублей, но обошлось без эксцессов. На следующий день эту же «девушку» в ковре грузят в автомобиль и перевозят в порт, на судно. Меня несут двое по палубе, трап качается, ребята не справляются с равновесием и роняют меня в воду. Благо, в тот момент на съёмки приехал наш водолаз Игорь и на всякий случай вошёл в воду.

Я пошёл в ковре на дно, выползти было нереально, хорошо,  в детстве в ванной я любил задерживать под водой дыхание и дотягивал до трёх минут. Тянул и чувствовал, как Игорь нащупал мои руки, нашёл верёвку, разрезал ковёр. А я уже почти всё, каюк, но вытащил!

Меня высушили, опять завернули в ковёр и делают проход, вниз спускают на судно. Актёры, видимо, на эмоциях, опять меня упустили, и я по лестнице замотанный в ковре скатился. Обошлось без серьёзных травм, но в тот день в ковре меня больше не снимали.

– Говорят, не бывает каскадёров без травм. Сколько их у вас?

– 18 переломов, три операции по замене плечевого сустава, позвоночник скрученный, ногу собрали, сколько вывихов, даже не знаю.

– Как вы живёте при таком наборе? Болеете на погоду?

– Нет. У меня хороший психологический барьер. Даже когда я позвоночник сломал, единственный из 13 человек в больничной палате был уверен, что буду бегать, и начал бегать, а потом и вернулся в спорт. Вот, когда мне оформляли инвалидность второй группы, для меня это был стыд - кандидат в мастера спорта четырёх разных видов и такая бумажка. Да ну, нафиг!

– У вас перелом позвоночника же случился не на работе?

– Да, мы ехали с другом кататься - я встал на колесо и вижу, впереди человек бежит.

Я влево, и он влево, я вправо, и он вправо. Лёг, а меня вынесло на встречную полосу и внесло в машину. Двойной открытый перелом ноги и позвоночник. Но про позвоночник я узнал не сразу - оказал сам себе первую помощь, наложил на ногу жгут. Отвезли меня в еврейскую больницу - там хиханьки-хахоньки. Анестезиолог меня никак вырубить не мог. Спрашивал: «Как так? Что употребляешь?» - «Жизнь!» Так же год мы хихикали, пока лечились - к нам ходили все отделения.  От весны до весны полечился и вышел на своих ногах.

– Какая, помимо психологической настройки, у вас была система тренировок для восстановления?

–  Я постепенно увеличивал нагрузку. Когда встал на ноги, день начинался с пробежки, потом плавание в море, в обед - сбор мотоциклов, погрузка и вперёд на тренировку. Вечером опять зал. Много спал и всегда думал о хорошем.  

Как правильно падать

– В Азове вы уже семь лет. Почему не вошли в Российскую федерацию каскадёров?

– Есть такая поговорка: каскадёры долго не живут. Я повзрослел, ценности жизненные поменялись - свою историю я уже сделал. И теперь у меня всё, как у всех: я сварщик, работаю на азовском пищекомбинате. Есть семья, в которой четыре девочки с учётом собаки. В свободное время спорт и прогулки, друзья, мотоцикл.

– Не скучно?

- Нет. Вот тут, пока мы разговариваем, бегает один человек десятилетний, вот второй, которого я вчера привёз из Мариуполя, мой близкий родственник. Я им обещал карасей с рыбалки в ванную выпустить, поэтому они вокруг ходят, ждут. Там ещё целый сарафан гостей из Мариуполя, когда тут скучать?

– Навыки, что вы получили в спорте и на съёмочной площадке, в обычной жизни вам как-то помогают?

– Да. Я знаю, как правильно падать.

Как группироваться. Пару лет назад в Азове было обледенение, а я пошёл с собакой гулять и на смотровой площадке, там у нас четверть Потёмкинской лестницы, поскользнулся, упал на рёбра, ушёл на бок и покатился вниз. Докатился, отряхнулся. Собака в шоке, я в шоке, но поднялись, пошли дальше гулять. А потом уже, когда приехал на работу, конкретно подхватило - в больнице сделали снимок, рёбра сломаны. Но могло же быть и хуже.

– При такой экстремальной профессии вы должны были выработать свои правила жизни. Какие?  

– В любой ситуации, что бы ни произошло, я верю в лучшее. Да, есть печальные моменты, горестные, но жизнь продолжается. У меня брат погиб на мотоцикле - я приехал первый на аварию. Обидно, страшно и больно. Но значит, так было суждено: рождённый утонуть не сгорит. Потом я уверен, что любые ушедшие хотели бы, чтобы мы радовались и жили легко. Я стараюсь...