Наследники мобилизации. Как донские казаки защищали Отечество

Донские казаки отправляются в зону спецоперации с первых дней её начала в качестве добровольцев, а мобилизация для них началась раньше, чем по стране – ещё в июне, когда атаманы обратились к своим товарищам с призывом помочь военнослужащим. Впрочем, и после объявления частичного призыва многие явились в военкоматы, не дожидаясь повестки.

Но сабли на Дону никогда не ржавели – казаки исторически охраняли границы России, поэтому шли воевать в первых рядах. То, что мы сегодня называем мобилизацией, происходило у донцов регулярно.

Табачок и молитва

Любой казачок готовился к военной жизни с раннего детства, и походов на судьбу каждого выпадало немало. Это сейчас донская земля славится своими хлеборобами на всю Россию, но так было далеко не всегда. Изначально степь была, скорее, военным полигоном. Засиживаться на одном месте бравые товарищи не любили и поначалу организовывали военные походы «за зипунами» сами, считая, что только в бою рождается настоящий казак. Это уже потом, встав на государеву службу, казачью удаль власть могла направлять в нужное ей русло. В любом случае, из-за того, что жизнь казака всё время висела на волоске, одним из самых важных обрядов на Дону были проводы и встреча со службы.

В Новочеркасском музее истории донского казачества сохранился образец каслинского литья – скульптура «Прощание казака с казачкой», выполненная по модели известного художника Евгения Лансере. Мастеру удалось передать сложное движение фигур, когда боец уже сидит в седле, а казачка, привстав на стремя его коня, обнимает любимого на прощание. Талантливому ваятелю удалось запечатлеть один из главных моментов в жизни казака – проводы на военную службу.

«На Дону верили, что если все традиции будут соблюдены, то казак вернётся домой целым и невредимым, – говорит заведующая отделом «Атаманский дворец» Новочеркасского музея истории донского казачества Светлана Чибисова. – Поэтому и примет было немало. Например, перед выходом на службу каждый казак сам готовил походный вьюк, снаряжение для коня, оружие, форменную одежду, новое нижнее бельё, табачок и огниво, не доверяя сборы никому из близких. Родные могли дать ему с собой образок и ладанку с горстью родной земли».

Интересно, что брали с собой и переписанную от руки молитву живой помощи. Такие маленькие, затёртые бумажечки с этой молитвой находили даже у советских солдат-атеистов, которые им обычно вкладывали в бельевой кармашек верующие бабушки. Так что вера в неё была действительно народной.

Хорошая примета или плохая?

По словам Светланы Павловны, казачья мобилизация включала прощание с родом, когда со всех хуторов съезжались родственники.

«Новобранца сажали под иконы, в то время как гости пели военные песни и произносили напутствия. Затем отец благословлял сына иконой того святого, чьё имя носил воин, и со словами «Не посрами казачьей чести» или «Не посрами Тихого Дона и звания казачьего» выводил его во двор, где уже ждала жена, удерживая осёдланного коня. Казак обнимал и целовал жену, детей, садился в седло, снимал папаху, осенял себя крёстным знамением, а его оружие – пику нёс какой-нибудь мальчик: сын или племянник. Когда, наконец, наступала пора выезжать со двора, жена кланялась коню в ноги с приговором: «Несись, родной, с ним в бой, принеси его назад живым-здоровым», а мать казака шла за ним с иконой. Обязательными были и такие моменты при выезде из ворот, как стрельба в землю у воротного столба, перескакивание через какой-либо предмет», – делится сотрудница музея.

Вся церемония была такой значимой, что переживали из-за каждой мелочи, если она выбивалась из привычного хода, особенно боялись дурных примет, большинство которых, опять же, были связаны с конём. Если животное спотыкалось или вдруг решило помочиться на дорожку, то это не сулило ничего хорошего. Зато свежей куче навоза, которая обещала возвращение живым и здоровым, радовались от души. На Дону также встречалась примета, что если родным приснился казак без коня, то он или в плену, или с ним приключилось несчастье.

Кстати, теоретически казак мог и отказаться от военного похода. В наше время после объявления о частичной мобилизации появились списки отраслей, сотрудники которых получают бронь и освобождаются от призыва. Сегодня человеку, получившему такой статус, выдаётся специальное удостоверение. Но оказывается, подобная система работала и у казаков ещё много веков назад. И таким удостоверением была… серьга! Как правило, это было ювелирное изделие из серебра в виде полумесяца с крестом, изредка украшенное насечённым узором с чернью. Каких-то камней, подвесок и прочих бирюлек не было – серьга-то мужская. Упоминание о ней сохранилось даже в романе Шолохова «Тихий Дон», в котором Пантелей Прокофьевич, отец Григория, «…носил в левом ухе серебряную полумесяцем серьгу».

Бронь для казака

Просто так носить серьгу казак не мог, потому что это было не украшательство буйной головушки, а сигнал для окружающих командиров о своём семейном положении. Так что ювелирные украшения были аналогом современных удостоверений.

Например, если молодой казак, годный для службы, носил серьгу в левом ухе, то это говорило о том, что он единственный сын у вдовой матери (при этом у него могли быть и сёстры). Если серьга блестела в правом ухе, то значила, что он последний носитель отцовской фамилии, и нет у него ни племянников, ни двоюродных братьев, а гибель такого казака ставила крест на всём его роду. Если проколоты были оба уха, то казачок был единственным ребёнком в семье.

Но несмотря на негласную бронь, казаки всё равно рвались на фронт – оставаться с женщинами дома, когда все мужики воюют, было позорно. Так что серьги были, скорее, сигналом для командиров, которые старались беречь таких бойцов по мере сил, подстраховывать, где возможно, и не ставить в первых рядах сражений. Даже сотоварищи в бою старались закрыть их грудью, чтобы дать возможность цвести казачьему роду дальше и не допускать разбитых материнских сердец.

Что касается необычной формы серьги – полумесяца, то считается, что она появилась после русско-турецкой войны, но вовсе не как мусульманский символ. На сохранившихся старинных серьгах полумесяц на самом деле представляет собой змею, которая в православной традиции символизировала зло, дьявола и которую попрал своим копьём Георгий Победоносец. На них видно, что змея будто пожирает свой хвост, откуда даже пошло название серьги: «Змей, попираемый крестом и кусающий свой хвост». Этот символ – уроборос, один из древнейших, известных человечеству. Трактовок у него множество, но основные – жизненный цикл и воскрешение.