Мы научились создавать рукотворные моря и водохранилища. Но теперь экологи бьют тревогу. Реки превратились в болота, города «облысели», новостройки стали гораздо важнее зелёных насаждений.
О том, чем аукнулось вмешательство человека в природу, как эти преобразования коснулись Ростовской области и к чему приводит отсутствие контакта между экологами и строителями, «АиФ на Дону» рассказала руководитель региональной общественной организации «Экоправо», кандидат географических наук, член союза изыскателей России Ирина Черкашина.
Ирина Черкашина. Родилась в Ростове-на-Дону.
В 1978 г. окончила биолого-почвенный факультет ЮФУ (РГУ).
Кандидат географических наук, доцент кафедры туризма геолого-географического факультета ЮФУ.
Хобби – путешествия по России.
Перекрыли капилляры
Юлия Морозова, «АиФ на Дону»: Когда начались массовые эксперименты по изменению ландшафтов? Верно ли, что стартом стал сталинский план преобразования природы?
Ирина Черкашина: Это так. С 1950-х годов начали менять природу под свои нужды: преобразовывать реки, высаживать лесополосы, делать пруды. Мы создавали систему, удобную человеку. В засушливой зоне вырыли оросительные каналы и получили огромные урожаи. До 1970-х годов результаты были просто потрясающие! А потом началась переоценка, проявились негативные стороны всех нововведений. Так, например, идеи запруд оказались гибельными. Малые реки - как капилляры, мельчайшие кровеносные сосуды, пронизывающие организм. Их роль важнее, чем у крупных сосудов, ведь только капилляры доставляют кровь в самые отдалённые уголки тела.
- Аналогия понятна...
- Мы перекрыли и запрудили капилляры водной системы. Начались необратимые процессы: трансформация ландшафта, «поползли» берега рек. Нынешние оползни в Таганрогском заливе - следствие хозяйствования на малых реках. Идёт активное засоление почв, в нашем регионе это особенно проявляется в дельте Дона, где много прудов. В итоге - огромные территории, непригодные для сельского хозяйства. Из-за бесконтрольных поливов садовых участков и полей некоторые реки буквально выкачали. Пример - река Тузлов, ставшая заболоченным каналом. Частники стали создавать новые запруды на реках, причём бессистемно: «Что хочу, то и делаю». Конечно, существуют технологии регулирования прудов, их спуска, наполнения. Однако в 1990-х стало ясно - всё останется на бумаге. Денег нет, да и распалась система институтов, которые это контролировали.
Ни прав, ни знаний
- Ирина Фёдоровна, разве нет управы на горе-хозяев, которые своими действиями вредят?
- Беда в том, что нет единого управления малыми реками. Нарушений, связанных с изменениями ландшафта, масса. При этом природоохранная прокуратура ни одного дела не выиграла. Нарушители отделались штрафами, а вот серьёзного наказания по экологическому законодательству никто не понёс.
- А кто должен контролировать водоохранную зону? Часто муниципальные власти говорят: «Земля федеральная, не имеем права ничего делать».
- Жалоб в «Экоправо» приходит много. Например, в Елизаветинской на берегу выстроили домовладение и перекрыли жителям проход вдоль Дона, в селе Ряженое (Матвеево-Курганский район) на берега речки высыпают мусор - и всё это при полном бездействии администрации. На водоохранной территории нельзя размещать предприятия, запруды, там «разгружаются» родники. Это должна контролировать местная администрация!
Берегами управляют не федеральные органы, а местные власти в соответствии с Водным кодексом ст. 6 : «Ширина береговой полосы водных объектов общего пользования составляет 20 метров». Акватория контролируется федеральным ведомством, но совместно с хозяйствующими субъектами. Если мы говорим о малых реках, то у муниципалитета должно быть соглашение с бассейновой инспекцией, где оговорены мероприятия и работы, которые местные власти могут проводить.
- Знаю, что ваша общественная организация получила государственную субсидию на экологические инициативы.
- Да, ещё в 2013 году мы организовали обучение добровольцев-экологов, которые могли бы контролировать процессы на малых реках. В планах у нас создание агентства экологической помощи и просвещения при содействии специалистов из Природнадзора, «АзНИИРХа», Гидрохимического института. Мы много ездили по области. Местные жители говорили: «Мы хотим заняться сохранением берегов и рек, но у нас нет ни прав, ни знаний».
Совесть застройщика
- Давайте поговорим о городских экологических проблемах. Вот сейчас много спорят о проекте спасения реки Темерник.
- Весь бум вокруг будущего парка и реки - популистский. Думаю, что главное в проекте - «вкусные» земли вдоль реки, а попутно обещают, что будут следить за рекой. Почему этим вопросам занимаются архитекторы, юристы? Между тем специалистов, которые будут управлять рекой, у них нет. А ведь прежде всего должен быть проект экологов по оздоровлению бассейна Темерника. Сейчас в реку направлены 67 стоков!
- Известно, что на территории Ростова 31 родник, а зарегистрированы всего три. Почему так? Ведь роль родников переоценить трудно: есть родник - живёт и река.
- Здесь вообще интересная ситуация. Все три зарегистрированных родника находятся на территории Парамоновских складов. Остальные описаны, исследованы, но не регистрируются. Знаю нескольких предпринимателей, готовых заплатить почти миллион рублей за регистрацию всех городских родников при условии, что дальше город возьмёт их на баланс. Но пока согласия администрации нет. Ведь тогда власти должны обеспечить мониторинг родников, а город не хочет брать на себя обязательства и, конечно, немалые расходы. Кроме того, как только родник вносят в реестр, он становится федеральной собственностью и главное условие - должен быть обеспечен публичный доступ к роднику, и частник уже не сможет сделать на тех же Парамонах платную купальню или гостиницу. В области по реестру 70 родников, на самом деле их больше.
- Кстати, насчёт регистрации экологических объектов, правда ли, что в Ростове до 2002 года по документам вообще не было зелёных насаждений?
- Совершенно верно. Были земли парка, а не зелёные насаждения, на уход за которыми должны выделяться деньги. А земли парка у нас могут трактоваться как удобно собственнику: территория, на которой можно строить объекты рекреации, например, гостиницу. Причём ранее, даже при отсутствии официальных документов по благоустройству и озеленению, с предпринимателя требовали оплатить штраф за вырубку дерева, но деньги растворялись в бюджете города. Теперь хотя бы суммы штрафов идут на компенсационные посадки.
Святотатство. Отступая, воды Цымлы обнажают людские погосты | Фотогалерея
Святотатство. Отступая, воды Цымлы обнажают людские погосты | Фотогалерея
- У нас за озеленение, парки и скверы отвечает ЖКХ, это правильно?
- Сохранение объектов живой природы более свойственно Комитету по охране природы или лесному ведомству, где есть соответствующие специалисты. Но в городской администрации есть Управление благоустройства и лесного хозяйства города, правда, чем оно управляет не видно. Было время, и совсем недавно, когда зелёные насаждения парков были на балансе Министерства культуры, мол, деревья же в парке культуры. А там другие бюджеты и специалисты, деревья стали элементами оформления рекреационных территорий.
- Деревья - «зелёные лёгкие» города, но есть мнение, что зелёные насаждения напрямую связаны с водным балансом территории. Как же это происходит?
- Деревья способствуют понижению уровня грунтовых вод, а когда их вырубают в городе, особенно массивом, проблема заболачивания территории и подтопления подвальных помещений близлежащих зданий обостряется.
Вырубили Александровскую рощу, где уже сформировалась уникальная экосистема со своим животным миром. Мои дети называли это место волшебной страной Нарнией. Здесь - зона подтопления, четвёртая терраса, близко подходят грунтовые воды. Лес удерживал воду на определённом уровне. Теперь, когда насаждений не стало, грунтовые воды поднимутся чуть ли не на метр.
- Как же застройщик с этим справится?
- Нет ответа. Думаю, что решать проблему затопленных подвалов будут жители новых домов. Та же ситуация с одним из больших новых микрорайонов на границе Александровки и Нахичевани. Строить там опасно, а между тем многоэтажки растут как грибы. Давно известно, что «ползут» все дома Александровки, расположенные на берегу Дона. Потому что здесь оползневая зона, которая идёт до Театральной площади. Но застройщика это не останавливает.
- Разве не спрашивают мнение экологов, геоинженеров ещё на уровне предварительного обсуждения проекта?
- Обязаны проводить инженерно-экологические изыскания ещё на стадии разработки Генерального плана города. И проводили, но насколько градостроители учли эти рекомендации, мы видим по конфликтным ситуациям на новостройках. Строить можно в принципе везде, современные технологии позволяют. Но давайте сначала подумаем, и главное расскажем людям, куда и как мы отведём воду. Дренажные работы - серьёзные вложения. Куда проще сдать жильё, а потом люди пусть сами решают проблемы. Почему не создать общую базу инженерно-экологических изысканий, грунтовых вод, оползневых зон Ростова, с экспертными заключениями, постоянным мониторингом? Чтобы это была доступная информация.
- А можно ли привести положительный пример грамотной организации строительства?
-Да, нам его продемонстрировали на московской конференции по инженерно-экологическим изысканиям. Повели на строительную площадку. Холдинг полностью отвечает за весь цикл от проектирования, экспертиз и производства строительных материалов до эксплуатации уже готового здания. Застройщик имеет свой бетонный завод, в качестве материалов уверен. Это - гарантия того, что и жильё будет качественным. Застройщик на стадии проектирования учитывает все нюансы: близость грунтовых вод, опасность оползней. Потом обнаруживать их на готовом объекте и «латать дыры» - намного дороже! Но, к сожалению, у нас законодательство не обязывает проводить инженерно-экологические изыскания на стадии обсуждения проекта или обоснования инвестиций, поэтому стоимость таких работ не закладывают в будущее строительство. Остаётся только полагаться на совесть застройщика...