Владислав Ветров: «Моих персонажей роднит смена убеждений»

Свой последний спектакль на Дону он сыграл в октябре 2001 года, а потом резко изменил свою жизнь: в одночасье собрал чемодан, сел в поезд, а вскоре писал уже заявление о приёме в штат театра «Современник». С корреспондентом «АиФ на Дону» он встретился в кафе на Чистых прудах - напротив театра, где служит по нынешний день.

«Пьесу написал за три часа»

 Прошло десять лет с тех пор, как ты переехал в Москву. Начну с банального вопроса: ты о Ростове вспоминаешь?

- Ну конечно. Там мои дети, мой внук, мои близкие люди... Поэтому ясно, что значит для меня этот город. А что касается театра, то эти воспоминания не очень приятные. Ведь если говорить о какой-то памятной роли, сыгранной на ростовской сцене, то назвать могу лишь Кина IV. И ещё на Малой сцене шла моя пьеса «Идеальная пара».

- Кстати, ты оригинально определил жанр своей пьесы: этюд для любимой актрисы...

-  Это действительно этюд, потому что пьесу написал ночью на кухне за три часа. Хотел утром сделать подарок Татьяне Шкрабак. Жанр действительно определить трудно, но я намеревался изучить феномен сентимента: можно ли сделать так, что вошёл человек в зал, а через 55 минут (столько длился спектакль) он заплакал? И оказывается, что вполне возможно. Женщины порой в истерику впадали, хотя спектакль не столь мрачный: простая фраза «я тебя люблю» вселяла веру в то, что жизнь продолжается.

- Помнится, десять лет назад ты говорил: когда человек знаменит, то обречён быть одиноким - у него никогда не будет настоящих друзей. А что показали минувшие годы?

- Ты говоришь «знаменитый человек»... Но актёр - это не человек, вот в чём вся штука. Трудно представить себе человека, который ежевечерне рвёт себе жилы и ввергает себя в архитрудные обстоятельства жизни. Тут мало человеческого.

- Между прочим, и физиолог Павлов в девяносто лет жалел, что не изучал природу актёра. Он говорил, что артист - это «совершенно другое существо, это аномалия».

- А действительно нет ни одного труда на эту тему. Я не первый год ищу что-нибудь, достойно написанное по психологии актёрского творчества, и оказалось, что наука почти не занималась этим вопросом. Хотя безумно интересно понять, какие процессы происходят в сознании человека, который отдохнуть может только в кадре или на сцене, когда его герой отдыхает...

Я думал о теме своего творчества, пытался выяснить, что роднит моих персонажей.  И понял наконец: их объединяет смена убеждений. Ведь человек в течение дня меняет убеждения столько раз, что просто диву даёшься.

- А ты часто менял убеждения?

- Как показывает практика, да. Как когда-то мы обменивались с Кирой Серебренниковым мнениями о том, что и в Ростове можно вполне успешно заниматься искусством. Но в результате Кирилл оказался в Москве раньше меня.

- То есть поменял убеждение...

- Да, но в этом ничего плохого нет. Если бы не поменял, то жизнь была бы скучна. Сегодня веришь в одно, завтра - в другое. Иначе жизнь останавливается, не движется никак. Можно уверовать хоть в ржавый гвоздь и совершить духовный скачок. Поверил во что-то - значит, нашёл точку опоры. Потому что вера - это то, что не требует доказательств. Она не бывает заблуждением.

Артист как родственник

- Скоро десять лет, как ты работаешь в «Современнике»: срок немалый. А нет ли усталости от театра, от коллектива?

- Нет, потому что здесь очень разнообразная режиссура. В репертуаре соседствуют постановки Вайды и Серебренникова, Туминаса и Волчек. А играть у столь разных режиссёров, не пересмотрев собственных методов и суждений, практически невозможно. Правда, среди некоторых артистов со стажем я забавную вещь наблюдаю. Что у них происходит? Они репетируют у разных режиссёров, скандалят, спорят. Но все споры и скандалы, поиски роли сводятся к тому, что артисты в итоге делают то, что делали раньше. Это, конечно, не очень хорошо, но зритель хочет видеть такими, как и 20 лет назад. Он к ним привык. Это уже родственник почти.

По мне так лучше принять новые условия игры, попытаться вникнуть в систему, предложенную режиссёром, хотя для этого надо переломить себя. Но зато как интересно! В этом чертовски интересно разбираться.

- Если подстраиваться под каждого режиссёра, то без компромиссов не обойтись...

- Ну конечно, могу иногда сознательно сдавать себя в аренду.

«На нас влияют обстоятельства»

- А в Москве ты часто становишься «соавтором» режиссёра?

- Сыграл недавно большую роль в фильме «”Кедр” пронзает небо», с режиссёром выстроил её по особому алгоритму, и такого я бы не сделал нигде, но всё это удалось благодаря условиям, которые предоставляет мегаполис, - вероятность встретить человека «одной крови» здесь гораздо больше.

Чеховский персонаж говорил: «Среда - это старо и глупо». А я понимаю, что среда - не глупо, нет. Это как с женой, с другом... С одним человеком ты такой, с другим - уже немножко другой. На нас влияют обстоятельства. Я не могу просто сидеть на вокзале и читать сценарий. Мне нужна для этого определённая атмосфера. Мне нужно знать, что я нужен, что я могу кого-то удивить. Режиссёр нужен опять же. А это такая редкость - режиссёр, который растворяется в актёре и ждёт от него удивления. Это как первый зритель, как ни крути. И вся моя репетиция сводится к тому, чтобы предложить ему какой-то интересный ход. А когда у тебя нет даже этого объекта, то что это такое?! Впрочем, не хочу в этом разбираться. Априори это неинтересно - серо, посредственно и глупо. Хочется научиться самоуважению, а в такой среде научиться этому просто нельзя. Там другие приоритеты. Я не говорю, конечно, что в Москве сахар, но здесь высокая конкуренция, другие законы и совершенно всё по-другому...

И всё-таки человек должен поступать так, как считает нужным. Когда в Таганрог, где я учился, а потом некоторое время работал в театре, приехал Смоктуновский - играл в чеховском спектакле, я всё время ходил за ним по пятам, не давал покоя «старику». Он, отвечая на мой очередной глупый вопрос, сказал: «Да никак я не изменился. Я всегда был таким. И играл так же. Просто раньше меня не слушали, а теперь слушают!» Это к слову о том, как человек становится свободным.

- Свободу, к сожалению, дают деньги, а провинциальным артистам в этом плане сложно. Тебе ведь и самому приходилось улицы подметать...

- Подметать, озвучивать рекламу, вести корпоративы... Когда подходит к тебе женщина бальзаковского возраста из какого-то управления: «Ты поедешь со мной?» И ты потом весь вечер скрываешься от неё по туалетам, чтоб эта пьяная мадам тебя не доставала. Я открывал кабаки на Левом берегу. Правда, в годы моей юности отвечать за свою фамилию было совсем неправильно. Надо было говорить: я актёр такого-то театра. А кто ты - неважно. И тех «наглецов», которые могли работать от своего имени, было мало. В те годы всех шокировал поступок артиста Сергея Шакурова, в квартире которого я теперь живу, что он ушёл из репертуарного театра. Как такое может быть?! А он просто стал отвечать за собственную фамилию. И это очень серьёзный шаг, когда артист начинает отвечать за свою фамилию.

Смотрите также:

• Жизнь как чудо. Биография режиссёра Юлии Синельниковой достойна романа →
• Одетта из Токио. Чем покорила ростовчан японская балерина Мари Ито →
• Ростовчан приглашают на спектакль «Четверо» →