«Театр — это отображение нашей жизни»
Поколения ходили на спектакли, чтобы увидеть его — его Степана Разина, его городничего, его Лира. А роли в кино? «Миллион в брачной корзине», «Узник замка Иф», «Избранник судьбы» и др., — всего шестнадцать фильмов.
Два года назад Богодух оставил сцену. «АиФ на Дону» побывал в гостях у народного артиста.
— Как-то вы, Игорь Александрович, обмолвились, что самое любимое ваше занятие — ничего не делать. Желание исполнилось — сибаритствуете всласть?
— Встречаюсь с друзьями, работаю на даче, дел хватает. Вот только перед вашим приходом позвонили из администрации.
— Что вдруг власти вспомнили о вас?
— Решили вручить мне удостоверение чернобыльца. Да, был такой эпизод в биографии, правда, о нём я никогда не рассказывал.
После того как случился взрыв, в Чернобыль отправляли многих артистов. Власти решили, что людям, которые работали на ликвидации последствий аварии, нужна эмоциональная разрядка. Выступать в Чернобыль ездили Пугачёва, Кобзон. А как раз вышел «Миллион в брачной корзине», и новую комедию также рекомендовали там показать. Ширвиндт и Чиаурели не смогли поехать — режиссёр фильма Всеволод Шиловский позвал меня.
В Чернобыле мы пробыли неделю. Крутили фильм, выступали перед ликвидаторами, травили байки. Люди очень тепло нас принимали, хотя, что они в то время переживали в душе, после того, как провели день в том аду, нетрудно представить. Я и сам старался по возвращении поскорее забыть обо всём, что там было. Знающие люди ведь говорили, что радиация — это верная смерть, что человек от неё сгорает за несколько лет. Но вот прошло уже сколько времени, мне семьдесят два, а всё ничего. Видимо, повезло. Судьба.
Артист поневоле
— Верите в судьбу, Игорь Александрович?
— Как-то не задумывался. А отчего такой вопрос?
— Оттого, что, судя по вашей биографии, судьба вас просто-таки силой затащила на сцену. Ведь сколько раз признавались, что становиться актёром никогда не думали.
— Верно. Театром в юности я если и увлекался, то исключительно как зритель. А на первом месте для меня был спорт. Баскетболом занимался, парусом. Правда, в школьной самодеятельности участвовал, хотя брали меня туда разве что из-за фактуры: высокий рост, громкий голос — короче, герой. Потом, когда поступил в пединститут, на факультет физвоспитания, тоже позвали в народный театр — он располагался в ДК «Энергетик». И опять же об актёрстве даже мыслей не было. Относился к этому как к развлечению. Уж не знаю, что разглядел во мне тогда режиссёр народного театра, но он чуть ли не силой заставил меня поступить в училище искусств. Насел так, что пришлось согласиться пойти на экзамен, чтоб он больше не приставал. Кое-как отбарабанил басню, спел ни в склад ни в лад. Дальше надо было читать прозу, но комиссия сказала: «Спасибо, достаточно». Ну, думаю, всё понятно — провалился, теперь можно жить спокойно. Тут из дверей выходят: «Вы приняты…»
— Так тренер по игровым видам спорта поневоле стал актёром.
— У-у-у, до настоящего становления было ещё столько… Понимание, что такое работа артиста, театр, сцена, для чего всё это нужно, пришло позже, со временем. А поначалу покорила сама атмосфера театра, его совершенно неповторимая аура. Поэтому мы, молодые, сломя голову после занятий бежали в театр.
— Приобщиться к великому?
— Скорее, к великим. В театре перед вечерним спектаклем собирались патриархи труппы — Лобода, Шатуновский, Швейцер, выдающиеся артисты и уникальные люди. Мы стояли и слушали, как они беседовали о ролях, о премьерах. Хотя, честно говоря, те в основном просто травили байки и анекдоты, подшучивали друг над другом. Особенно выделялся Пётр Григорьевич Лобода, который умел шутить с совершенно серьёзным видом. Так случился его знаменитый прикол над Шатуновским. При всех своих достоинствах Виллиан Зиновьевич отличался просто невообразимой худобой. И вот Лобода однажды под каким-то предлогом стал вручать ему в подарок ремешок от своих часов. Шатуновский, естественно, отказывался, Лобода настаивал. И когда тот наконец сдался, Пётр Григорьевич торжественно произнёс: «Бери, Виля, носи на здоровье…. Чтоб штаны не спадали».
Такие шутки и розыгрыши в театре привычное дело. Помню, позже мы сами уже подшутили над Бушновым. В одном спектакле по сюжету он должен был выпивать. Вместо воды мы и плеснули ему водки. Михал Ильич глотнул, удивился, но деваться некуда: зрители-то смотрят — и мужественно допил до дна.
«Лир забирал два дня жизни»
— Недавно по телевизору снова показывали «Миллион в брачной корзине». Любите пересматривать свои фильмы?
— «Миллион» для меня значит особенно много, всё-таки это была моя первая работа в кино. А сложилось всё, как и с выбором профессии, тоже случайно. В середине восьмидесятых Шиловский поставил у нас в театре комедию «Моя профессия — сеньор из общества», в которой и мне досталась роль. И когда он решил снимать по этому спектаклю фильм, то вспомнил обо мне. До того момента я никогда в кино не снимался, поэтому даже не представлял, что это такое. Когда увидел свои первые кинопробы, пришёл в ужас. Шиловский говорит: «Отлично сыграл!» А мне хочется плакать, насколько бездарно и беспомощно, казалось, я выгляжу на экране. Оказалось, так себя чувствует каждый артист, впервые попадая на съёмку.
Ту роль я ценю ещё и потому, что она дала возможность познакомиться с целым рядом замечательнейших артистов — Сашей Ширвиндтом, Олей Кабо, Ларисой Удовиченко, дядей Колей Гринько. До знакомства с ними считал, что это небожители, которые себе цены не сложат. А оказалось, что каждый — душевный человек без всякой звёздности. Так часто бывает: многие их тех, кто играет сволочей, в жизни симпатичнейшие люди. И, к сожалению, наоборот…
— Шестнадцать фильмов для провинциального актёра — невероятная удача. Хотелось бы снова услышать «Свет. Камера. Мотор!»?
— Съёмки время от времени случаются, правда, роли всё эпизодические. Более-менее значимая была в фильме, который снимал Шиловский, — там я играю прокурора Магаданской области. Сейчас тоже поступило одно предложение, но окончательно пока ничего не решено. Хотя… Сниматься в кино, конечно, очень интересно, но играть в театре мне всё же нравилось во сто, в тысячу раз больше.
— Великая энергетика сцены?
— Как угодно можно называть. Сцена забирает столько энергии, нервов, жизнь твою забирает. Когда играли «Короля Лира», я после каждого спектакля сутки-двое не мог прийти в себя от жуткого внутреннего напряжения. Меня в это время нельзя было трогать.
— Поди доставалось домашним под горячую руку…
— Нет, семья для меня — святое. А дочке я вообще обязан половиной успеха. Признаюсь, что уж теперь: для меня всегда адской мукой было учить новую роль. Не могу быстро запоминать текст, хоть ты тресни! И Сашка помогала мне дома заучивать реплики, подыгрывала за партнёров.
— На отдыхе вы уже третий год. Скучаете по сцене?
— Если бы были хорошие пьесы, отличные режиссёры, великолепные партнёры, разве ушёл бы я из театра? Ведь мы работаем для зрителя. Чтобы человек вышел после спектакля и задумался. Театр — это ведь не просто развлечение. То, что происходит на сцене, — всё это в конечном итоге отображение нашей с вами жизни. Если я своей игрой помог кому-то разобраться в себе — значит, сорок пять лет в театре прошли не зря.
«Хулиганское искусство». В Ростове открылся первый уличный театр 
Человек за ширмой. Когда игра в куклы становится делом жизни 
Когда настанет "майский" день? 
«Хуманитас Инжиниринг». Как написать главную пьесу жизни 
Из актрис в сапожники. Марина Труфанова о сцене и жизни