С наступлением холодов всё больше бросаются в глаза неустроенные люди: бомжи (человек без определённого места жительства), бичи (бывший интеллигентный человек) – многие из них калеки, старики и молодые женщины – часто с детьми на руках, которые просят подаяние. Редактор «АиФ-Ростов» решила провести эксперимент и хотя бы один час постоять с протянутой рукой в центре донской столицы.
Помогите увеличить грудь
Журналистам свойственно писать о людях и событиях, меняя профессию. В поисках фактов и впечатлений для очередной статьи я тоже когда-то работала Снегурочкой, училась летать на спортивных самолётах и без подготовки за два дня проехала 146 километров на велосипеде. Кроме того, как и многие люди, перечисляла деньги пострадавшим, помогала близким и незнакомым, конечно, подаю «копеечку» – и убогим, и уличным музыкантам. Но самой просить милостыню мне ещё никогда не приходилось.
Место эксперимента мы с фотокорреспондентом, который должен был «сидеть в засаде» и запечатлеть происходящее, выбрали быстро и единогласно – Центральный ростовский рынок. День – суббота. Придумать легенду не составило труда – воспользовалась опытом коллеги, изучавшей вопрос подаяний лет десять назад, и решила просить на операцию… по увеличению груди.
Объясняю, почему. Во-первых, врать, что я или кто-то из моих родственников смертельно болен – было бы кощунственно и, дабы не гневить Бога, такую мысль мне сразу пришлось отвергнуть. Во-вторых, я не собиралась маскироваться под нищенку. Поэтому посчитала, что здоровая и цветущая женщина может просить не на кусок хлеба, а на то, что не по доходам именно ей, - и это будет выглядеть правдоподобно. А приписка к прошению в виде слов «рушится семья» - более чем убедительный мотив. И, в-третьих, размеры моего бюста, простите за интимные подробности, не самые пышные, и это должно было добавить легенде правдивости.
Конечно, имелось опасение, что мою просьбу люди будут воспринимать, как розыгрыш. Но ведь так оно и было на самом деле.
Было ли мне стыдно или страшно? Нет. Немного волнительно, но не от мысли, что быть попрошайкой неприлично, что подумают про меня люди и как буду оправдываться перед собственными детьми, если мои фото появятся в соцсетях, а потому, что и руководство, и коллеги предостерегали: просить милостыню – небезопасно, скорее всего, это криминальный бизнес, и «если что», нужно уносить ноги.
Не исключая таких обстоятельств, я, на всякий случай, подготовила два экземпляра таблички, с которой буду стоять. В самый последний момент стало ясно, что на «подработку» я пришла с пустыми руками: у меня нет важного атрибута попрошайки – баночки или коробочки, куда прохожие смогут класть монеты. Недолго думая, заглянула в первую попавшуюся урну и достала оттуда стаканчик из-под кофе, сняла крышку, вылила остатки напитка и буквально почувствовала себя «на дне».
Первая десятка
Поджидая коллегу с фотоаппаратом возле ЦУМа, увидела попрошайку-инвалида на другой стороне Будённовского проспекта. К нему дважды подходили одни и те же парни – то ли «крыша», то ли особо заботливые люди, - было непонятно. Я слегка напряглась, но начать свой дерзкий промысел решила, не доходя до рынка, прямо сейчас, именно с места возле инвалида.
- Здравствуйте, можно я буду стоять рядом с вами? - сказала я колясочнику, доставая табличку и бумажный стаканчик из своего рюкзачка и завистливо заглядывая в его ёмкость с пригоршней монет.
Мужчина не возражал и оказался разговорчивым человеком. Через 10 минут я уже знала, что его зовут Саша, что ему 51 год и он живёт, по его словам, в «бомжатнике» Газетного переулка, куда его направили из города Сальска. Просить милостыню вышел, то есть – выехал, первый раз: хочет собрать на еду (в социальном центре их кормят один раз в день) и на зимние ботинки, хотя ему нужен один, но по одному не продают.
Тут только я заметила, что у мужчины всего одна стопа – левой ноги, и то культя, которая не в обуви, а в носке, а поверх него привязан кусок пластмассового сланца.
Нужно сказать, что первое место моей «подработки» оказалось между выходом из подземного перехода и остановкой общественного транспорта: попрошайки знают, где стоять. Мимо нас с Сашей постоянно шли люди – со своими мыслями и заботами в голове, и мало кто из них обращал внимание на инвалида в коляске и женщину с плакатиком в руках.
Думаю, что свои первые деньги я получила случайно: от прохожего, который, как и другие, даже не успел прочитать, что написано на моем объявлении, просто он оказался сердобольным человеком. Скорее всего, это был студент: рюкзак, наушники, на вид около 20-лет. Паренёк вышел из подземного перехода, положил в мой стакан 10-рублёвую купюру и быстро пошёл дальше, наверное, даже не расслышав моего «Спасибо!». И было это в первые минуты эксперимента.
В следующие 10 минут мне порывались оказать материальную помощь девушка и женщина. Но, скользнув взглядом по тексту на листке бумаги, они удивлялись почти возмущённо, резко передумывали и отдавали деньги Саше. Подходили ко мне и те двое – то ли «крыша», то ли «смотрящие криминального бизнеса», неславянской национальности, внимательно читали мою просьбу, какое-то время вникали, но молча удалились.
На улице было минус два и ветрено. Светило солнышко, но нам приходилось стоять в тени – поближе к людскому потоку. Так что ещё через 10 минут, когда часы на башне ЦУМа пробили полдень, не получив больше ни гроша и продрогнув, мы с фотокором снялись с места и пошли в сторону рынка – вслед за инвалидом в коляске, который сказал, что ему пора попить чайку, и тоже удалился.
Уходите отсюда!
По дороге к Соборной площади, где рядом с кафедральным собором как раз и находится главный городской рынок, мы встретили ещё несколько попрошаек. Мужчина непонятного возраста и бомжеватого вида сидел с протянутой рукой у подземного перехода: ему, очевидно, не хватало на опохмел.
Бабушка, которая, наверное, не сводит концы с концами, закутавшись теплее, сидела, прижавшись к рекламной тумбе, с пустой кружкой, но на складном походном стульчике. Сразу видно, что человек в этом деле бывалый.
Молодая беременная женщина стояла на углу Московской и Будённовского прямо на коленях. Она была очень легко одета и держала картонку со словами: «Помогите на лечение». В её бумажном стаканчике было пусто. Рядом с женщиной я остановилась и попыталась разговориться. Но она оказалась не такой разговорчивой, как Саша. Только узнала, на что я прошу, так как по-русски читать не умеет, да в ответ сказала, что у неё болят ноги – тромбофлебит, и поэтому она просит подаяние сидя. Но вот в мой стакан опустились несколько монет, а ей милостыню не подали. И тогда женщина почти разгневанно стала отсылать меня куда подальше. Чтобы не нервировать беременную, мы ушли.
Напротив рынка, на парапете перехода заметили молодую маму с ребёнком, явно не местные. Малышу не больше года. Причём, они сидели на фоне плаката: «Ростов-на-Дону – мой любимый город». Моё сердце сжалось: впору им подавать, а не просить возле них. Чтобы не создавать конкуренции этим несчастным, мы пошли дальше.
Вспомнилась история: веду младшую дочку в детский сад, а в подземном переходе нам повстречался аккуратный старичок, который пел что-то типа «Вихри враждебные». В ладошку дочке я заранее вложила денежку, объяснив, что дедушке на пропитание пенсии не хватает и надо помочь.
В жизни моего ребёнка это была первая милостыня. Проникшись серьёзностью события, она вдруг сказала: «Мама, мне нужно новую песню выучить. Если мне на хлеб будет не хватать, что ли я «Чунгу-чангу» буду петь?..»
Был и другой забавный случай с попрошайкой. В Волгодонске есть мужчина, который, возможно, и до сих пор ещё, играет на гармони в центре города. Лет 25 назад он каждый день сидел у хлебного магазина в тёмных очках, словно слепой, чем вызывал особую жалость. Ему охотно подавали, но мелочь. Однажды я положила 10 рублей (примерно 15-ю часть своей зарплаты), он удивлённо снял очки, и стало ясно: никакой он не слепой. Больше мне никогда не хотелось ему помочь.
Реально ли бедствовали те, кого мы видели в ходе вчерашенего эксперимента или притворялись, сказать было трудно. Но все вызывали реальное сочувствие.
Женщина женщине – классовый враг?
Рынок тоже оказался не особо приветливым. У правого – со стороны площади – входа мне не удалось простоять и пяти минут. Невесть откуда взялся администратор базара – высокий мужчина недовольного вида, словно заведённый с утра недисциплинированными продавцами и покупателями. Меня и сгорбленную старушку, торговавшую козьим молоком, он «шуганул» тоном, нетерпящим возражений, указывая за трамвайные пути.
Рассчитывать на подаяние можно было у храма. Но и оттуда попросил работник охраны, прямо через ворота процитировав инструкцию о служебных обязанностях. Ничего не поделаешь, двинулась дальше (фотограф – поодаль), бормоча некрасовские строки: «И пошли они солнцем палимые, повторяя: «Храни его Бог».
Впереди ещё две женщины просили милостыню. Встала рядом с ближайшей, которая сидела на ступеньках в газовом платочке не по сезону. Разговорились. Женщина рассказала, что ей скоро 73 года, что просит редко, а сколько можно собрать за день не знает – никогда не пересчитывала милостыню. А потом посоветовала уходить – мол, полиция тут таких, как мы, гоняет, а прохожих совсем мало.
Вход на рынок слева от храма оказался бойким местом. Прямо у турникета женщины торговали халатами, ночными сорочками, сумками и ещё какой-то нужной мелочью. Народ так и сновал туда-сюда. «Наконец-то повезло!» – мелькнуло в голове. Оказалось, рано радовалась. Прочитав объявление, торговки на все лады стали обсуждать моё появление. Чего только не наслушалась!
Одна продавщица предлагала другой со мной «скооперироваться», дабы получился среднеарифметический размер бюста. Другая – хвалилась, как в молодости своей шикарной грудью кружила головы парням. Третья рассуждала: «И на чёрта такой мужик нужен? Менять надо его, а не грудь увеличивать!». Четвёртая, заподозрив неладное, спросила: «Это шутка такая?». Пятая, заявила: «Отойди от моего места, не позорь меня!» Шестая, заметив фотографа редакции, и вероятно, следуя принципу «женщина женщине – классовый враг», радостно воскликнула: «Вот, тебя уже снимают! Вечером в новостях покажут!»
Тем временем молодой мужчина в меховой фуражке, который сначала хихикал вместе с другими, бросил в стакан 10-рублёвую монету. Потом – седовласая покупательница дала несколько рублей – со словами: «Я понимаю, что этого мало, но всё же». Настоящий сюрприз сделал мне мужчина постарше, с лопатами в руках. С рынка он вышел несколькими минутами раньше, а потом вернулся и пожертвовал на укрепление «моей разваливающейся семьи» аж 50 рублей.
В итоге за час на операцию по увеличению груди мне удалось собрать 88 рублей. Из пяти подавщих милостыню трое – мужчины, они же были и более щедрыми, пожертвовали вместе 70 рублей.
По дороге домой, на Большой Садовой, познакомилась ещё с одной просящей подаяние. Старушка сидела на тротуаре, поджав ноги, напротив входа в парк Горького. У коробочки с деньгами и иконкой лежала выписка о результатах какого-то исследования. Сказала, что деньги нужны на химиотерапию, а в день можно собрать около 200 рублей.
Кстати, операция по увеличению груди в Ростове стоит 130 тысяч. Если разделить эту сумму на 88 рублей, то получится, что просить милостыню придётся 1477 часов или 184 рабочих 8-часовых дня – то есть, ровно полгода.
Постскриптум. В ходе эксперимента «АиФ-Ростов» никто не пострадал. Всем, кто подал милостыню, - большое спасибо. Деньги в сумме 88 рублей отданы женщине с ребёнком.