«Мне интересно жить!» Как встретить 95-летие на частоте Победы

Май. 71-й май после войны. Сегодня слова оставшихся в живых ветеранов имеют особую ценность. Ведь что, как не свидетельства очевидцев, воспоминания о том, как и почему победили мощнейшего врага человечества, может спасти нас от утраты истинной памяти о войне?

   

   

Первые уроки войны

Станислав Падалка, «АиФ на Дону»: Вадим Михайлович, для СССР война началась 22 июня 1941-го, ровно в 4 часа. А когда война началась лично для вас?

Вадим Терновой: Тоже 22-го, только на час ранее. В 3.00 нас, курсантов, подняли по тревоге. Поднимали часто и прежде, поэтому ранний подъём вряд ли кого-то удивил. А между тем тревога была боевая. Старшина раздал нам по 20 винтовочных патронов, по гранате, спросил, кто умеет стрелять из пулемёта «Максима«. Оказалось, что умел только я. Поднялись со старшиной на крышу, к зенитному пулемёту, заправили ленту с патронами, и я остался дежурить. Помню, как по небу рыщут прожекторы, словно пытаясь разо­гнать тяжёлые, густые тучи. Но где-то над ними шумит двигатель чужого незнакомого самолёта. Разведчик «Фокке-Вульф 98», как я узнал позже. Стрелял я на шум, который, казалось, шёл со всех сторон. Думал, что дежурю «на зенитке» уверенно. Но когда рассвело, увидел во­круг себя целое поле стреляных гильз. От волнения и не заметил, как расстрелял без толку все патроны.

- С началом войны учёба, наверное, прекратилась?

- Напротив, стала напряжённее. Связистов было мало, фронту они нужны были как воздух. Учебники штудировали даже в окопах, во время дежурств. На окраине Алексеевки под Харьковом рыли окопы в полный профиль. Немцы часто десантировали там переодетых в советскую форму диверсантов, отлично знавших русский язык. Случались перестрелки. Потом, чтобы мы доучились, нас эвакуировали в Среднюю Азию - Ташкент и Коканд. С собой мы забрали харьковских десятиклассников, и с ними же в июле 42-го нас отправили на фронт. Меня - под Шахты, в расположение 2-й Воздушной армии.

- Вы были на Дону летом 42-го, в пик немецкого наступления?

- В Ростов я попал 10 июля. Лейтенант, два свежих эмалевых кубика на петлицах. В городе я был проездом, искал штаб, чтобы отметиться. А тут - все бегут куда-то, военные, гражданские. Эвакуация, бомбёжка... Я был где-то в центре, когда метрах в 12 сзади меня ухнула авиабомба... Чудом меня не задело. Не помню, сколько просидел на своём фанерном чемоданчике, оглушённый, закрыв руками уши, но штаб я нашёл.

   

   

В суматохе кто-то показал мне на карте Шахты, и я поехал. Не знал ещё, что самолёты 2-й Воздушной уже улетели к Сталинграду, а штаб эвакуирован в Будённовск. Не знал, что немцы наступают именно из Шахт... Уходил обратно, к Ростову, вместе с отступающими. Положение было таким, что немцы даже не спешили на нас нападать. Обгоняли и обстреливали, чтобы навести ещё больший страх.

Спасение было за Доном, но прямо у меня перед глазами Аксай­ский мост был разбомблён. До­брался до понтонной переправы на Будённовском. Перед самой переправой - брошенный грузовик с походной радиостанцией. Около машины - растерянный солдат. Спрашиваю у него: «Твоя машина? Старший где?» «Вышел, - говорит, - куда-то, минут 40 назад...» В условиях тотальной нехватки всего этот фургон с радио был на вес золота. Поэтому решил: во что бы то ни стало переправлю его на тот берег.

Полковник, комендант переправы, пропускает нас, но предупреждает: если машина заглохнет, придётся столкнуть в Дон. Останавливать эвакуацию нельзя ни на секунду. Едем, а немцы снова бомбят переправу, она тонет, вода уже в кабине. Дотянули. Лишь на другом берегу спрашиваю, отдышавшись, у солдата, куда везли-то радио. Оказалось, в Койсуг, в один из женских авиаполков Марины Расковой. К «ночным ведьмам», как их звали гитлеровцы. Меня уже в штабе в Будённовске встретил товарищ по училищу Иван Тов­чигречко. Посмотрел удивлённо, спросил: «Почему у те­бя виски седые?» А я и не знал...

Мифы и реальность

- Отступления, первые военные неудачи - события, о которых часто либо замалчивают, либо говорят много лишнего. Есть ли какие-нибудь мифы о войне, которые вы хотели бы развенчать?

- Пожалуй, да. Первый - штрафбаты, которые пускали без оружия якобы для того, чтобы специально уничтожить. Оружия у штрафников, и правда, часто не было. Но не было его порой и у обычных солдат, и даже у офицеров. Например, на фронт после училища мы ехали без оружия...

А второй миф касается за­град­отрядов, которые, если верить слухам, толкали дулами в спину наших солдат. На деле заградотряды вылавливали дезертиров и диверсантов и в спину никому не стреляли. А активны были только во время отступлений, и то ближе к тылу, а не сразу за линией фронта.

- Вы радиоразведчик. Расскажите об этой службе, Вадим Михайлович.

- Наше подразделение подчинялось НКВД и было единственным в своём роде. В первоочередные задачи входили перехват и расшифровка особо важных сигналов противника. Сначала базировались на Закавказском фронте, потом, когда угроза штурма Москвы миновала, в подмосковном Царицыно, на Центральной радиостанции спецслужбы войск НКВД.В отличие от нашего оппонента, германского абвера, который ещё до войны обладал значительной радиотехнической базой и опытом, наша спецслужба была подразделением новым, созданным на фронте буквально с нуля.

Но учились мы быстро. И уже осенью 42-го перехватили и раскодировали шифрованное письмо правительства Германии, в котором спрашивалось у японцев, союзников по «Оси», собираются ли они воевать с Россией. «В течение года нет», - был ответ из Токио, и это дало возможность перебросить сибир­ские дивизии на запад. Перехватывали важные шифровки под Сталинградом.

Когда после Сталинграда Гитлер и Геббельс всё чаще стали поздравлять тех или иных генералов и командиров, мы с Николаем Ивановым, нашим переводчиком разведотдела штаба Закавказского фронта,сопоставив данные, поняли, что это отнюдь не просто проявление внимания. Гитлер подбадривал именно тех, кого планировал бросить на направления главного удара. Поздравления и пожелания крепкого здоровья - это вмиг стало секретной, стратегической информацией. Не раз к нам в отдел заходил лично маршал Рокоссовский, спрашивал, кого сегодня поздравляет Гитлер.

Там, в разведке, я встретил свою любовь и будущую жену, радиоразведчицу Валентину Китаеву, с которой мы расписались в 44-м в Царицыно. С Валей мы прожили вместе 55 лет... В 1945-м я участвовал в первом Параде Победы.В том же 45-м родился наш первенец Виталий, а в 54-м - дочь Лариса. Но это была уже новая, послевоенная жизнь.

Такая долгая жизнь...

- Но из разведки вы демобилизовались только в 66-м. Что запомнилось вам из этой послевоенной службы?

- Перехват секретной американской информации о планах США по экономическому переустройству мира. Группа из 4 человек под моим руководством перехватила и записала этот сложный шифр накануне Парижской конференции 47-го, где американцы придумали для нашей страны хитрую политическую западню. Но благодаря перехвату Молотов вовремя сделал заявление, которое спутало все карты союзникам. Говорят, кто-то из того лагеря ему даже шепнул: «Хорошо же работает ваша разведка!»

А потом настала космическая эра, и мы вместе с сыном Виталием, который тоже выучился на радиста, записывали переговоры наших советских космонавтов - Гагарина, Леонова, Терешковой. Гагарина записывал Виталий. Какой же радостный он пришёл домой: он, единственный в городе и один из немногих в стране, знал до официального заявления, что полёт состоялся и прошёл успешно. В 83-м Виталий погиб. Во время аварии на химкомбинате Днепродзержинска спас многих, но сам не выжил...

 

В 1976-м с женой и дочкой мы переехали в Таганрог. Город нам сразу понравился. До 2008 года я работал инженером-электроником в НИИ связи.

- Вы работали до 87 лет? Скажите, в чём ваш секрет?

- Мне до сих пор интересно жить. Наверное, это не только мой секрет, а всего моего поколения.

Не так давно я окончил курсы по ремонту принтеров, оцифровал свои военные фотографии, чиню старинную технику в музее Радиотехнического института (ИТА ЮФУ), ведь сейчас в Таганроге в ней разбираюсь только я. Коллекционирую марки и спичечные этикетки разных лет. В 2012-м ездил в Москву, где наша делегация присутствовала на присвоении Таганрогу звания «Город воин­ской славы».

А сейчас отдыхать вообще некогда: май, меня приглашают школы рассказать подрастающему поколению правду о Победе нашего народа. Школ много, а ветеранов из тех, что по состоянию здоровья ещё могут выступать, в Таганроге единицы. Так что надо, надо работать ещё!