Если когда-нибудь судьба занесёт вас в село Круглое Азовского района и вы спросите у местных, какие у них есть достопримечательности, вам, скорее всего, ответят: дом с драконом. Когда вы доберётесь до этого дома, увидите, что дракона никакого на нём уже нет, но что-то неожиданное всё равно будет. К примеру, сейчас над входом во двор замерли с мечами Чиполлино и Буратино, а на воротах деревянная кувалда крушит макет коронавируса. Автор инсталляции – Юрий Николаев, мастеровитый шукшинский герой. К нему мы и отправились в гости.
Между ментом и членом профсоюза
У входа в дом Юрия и Зои установлен шуточный блок-пост. Каждый входящий должен бросить в стакан монетку, причём ценовая политика странная: гости должны заплатить пять рублей, родственники и друзья – десять, больше всего повезло членам профсоюза и ментам – с них хозяин берёт троячок.
Заглянув в отдел мелочи в кошельке, я поняла, что нужно выбирать между ментом и членом профсоюза.
После оплаты началась импровизированная экскурсия. В доме с драконом (он стоял тут довольно долго – огромный, собранный из старой акации и пластиковых бутылок, ближе к лету дерево сломалось и дракон «улетел») странного немало: весь двор украшен табличками с юмористическими надписями. Но юмор в них утилитарный, понятный по большей части только жильцам: для плохо слышащей соседки и жены Юрий Иванович создал инсталляцию «Слуховые аппараты оптом и в розницу» – аппарат, шлем с двумя воронками, которые вставляются в уши; место кормления кошек пометил плакатом; есть агитки о пользе труда и здоровом образе жизни. А на новый 2008 год художник-авангардист создал целую композицию, в центре которой была жена Зоя Петровна, ударница труда.
– Бывает, работаем на огороде – у нас же 40 соток, 45 сортов винограда, сад, бахча, сил уже нет, он отбежит и скоро несётся по грядкам с новым плакатом: пятилетку за три года или ещё что придумает. Посмеёмся, и, вроде, легче. И люди, когда к нам приходят, всегда улыбаются – тоже хорошо, – рассказывает хозяйка.
За работой боль забывается
Юрий и Зоя познакомились в 1989 году на постперестроечных «огурцах» – сельские жители брали землю и пытались заработать на ней хоть что-то. Юрий – не сельский, но тогда выбора особенного не было. Ему 33 года, ей 36. Она была высокой и тонкой – спортсменка и красавица.
– Сейчас уже и не поверишь, но я ведь ростом с вас, 172 сантиметра когда-то было, – Зоя Петровна говорит об этом легко. И подробно объясняет, что у неё болезнь Бехтерева – это когда позвоночник сворачивает человека в дугу, тело костенеет и распрямить его невозможно. Случается такое по большей части у мужчин, и спровоцировать развитие болезни может сильный стресс. Но Зое Петровне «повезло»: она и женщина, и провоцирующий фактор выпал ей такой, что никому не пожелаешь – в 29 лет похоронила первого мужа, осталась одна с сыном на руках. С того момента тело стало гнуться к земле.
– Но это не сразу, за годы; вначале просто сутулилась, потом больше, больше. Когда мы познакомились, я хорошо выглядела. И долго не могла принять, что вылечить это невозможно – врачи, бабки, целители, всех прошла. И инвалидность оформлять не хотела до 47 лет, хотя уже всё было видно. А потом смирилась и из Ростова мы переехали сюда, потому что мне нужно двигаться: чем больше работы, тем для меня лучше.
– Вы, наверное, живёте на препаратах? Сильные боли в позвоночнике?
– Мне 66 лет. Если я проснусь и ничего не болит, подумаю, что уже мёртвая, – Зоя Петровна хохочет. – Спасибо, что живём в сельской местности: тут хочешь – не хочешь, встанешь, а за работой боль забывается.
Всё заживает в «домашних условиях»
Переезд в деревню горожанин Юрий Иванович воспринял без энтузиазма. Он к тому времени трудился на обувной фабрике, потом электромонтажником и согласился оставить квартиру только в обмен на море. Море в доме с драконом есть – выходишь в огород – и вот оно.
Но когда они сюда въехали, одно море и было, а ещё – захудалый домишко без удобств. Ни тебе бани, ни нарядного колодца во дворе, ни беседки с кроватями-качелями, ни деревянных столов и стульев, ни светильников из декоративных тыкв. Всё это Юрий Иванович делает сам. Встаёт в десять утра и ковыряется во дворе до глубокой ночи.
– Нигде в художественном не учился, ничего раньше не делал, в детстве только кораблики собирал и всё, – говорит он куда-то в стол и ковыряет остатком указательного пальца клеёнку. Этот палец – единственный, из-за которого Николаев поехал в больницу, а остальные шесть прихваченных на пилораме заживали сами, в «домашних условиях».
Ежовые обеды
С поздней весны до ранней осени на подворье дома с драконом гостят приезжие. Много лет назад остановилась подруга, потом привезла знакомую, та подтянула своих. Так неожиданно для самих себя Зоя и Николай стали приморскими рантье. Но рантье типично нашими, потому что с ценой в 300 руб. за место в аутентичном, как сейчас говорят, домике рядом с баней не разбогатеешь.
– Нам нравится, когда во дворе люди, чтобы кипела жизнь, – говорит Зоя. – Фазаны к нам за виноградом бегают, Юра котов собрал со всей округи, кормит, а теперь ещё и ежи столоваться прописались. Вначале пришёл один, поел из кошачьей миски, на другой день прибыли два, а потом передали по сарафанному радио про бесплатные обеды у Николаева – теперь ходят пятнадцать. Нас не боятся совсем. Сидим с девочками-отдыхающими вечером, они выходят из кустов и пошуршали к миске – хруст стоит на весь двор.
Юрий Иванович смеётся: этим вечером у него по плану «ежиная» каша, её он варит сам, чтобы разнообразить рацион колючих гостей.
– Ваши светильники из декоративной тыквы – ювелирная работа. Правда, в интернете не подсмотрели технологию?
– Всё придумывает сам, – отвечает вместо мужа Зоя. – Нам интернета не надо, телевизора хватает, он как сядет смотреть новости, как начнёт ругаться на всю улицу! Я приду: «Юрка, да тихо ты, там же люди!»
– На кого вы ругаетесь? На чиновников?
– На политику, на Запад, на американцев. Зла не хватает.
– А у нас всё хорошо? Вот какая у вас пенсия?
– У меня 12 тысяч, – отзывается Зоя. – А у Юры – 9.
– Лекарства же надо покупать, как минимум. Живёте вы небогато...
– Лекарство надо, продукты многие свои. Но что нам надо? Кофту, – Зоя Петровна тянет себя за ворот, – да штаны. Это когда молодой, стараешься наряжаться, а теперь у нас всё есть. Хочется, конечно, внукам помочь, и мы стараемся, как можем... Я сама по себе идеалистка и оптимистка, мне кажется, вот сейчас мы всё это переживём и будет очень хорошо.
– Что вы имеете в виду?
– Всё будет по справедливости. У меня двое внуков: старшая девочка закончила медицинский, стоматолог, внук ещё учится. Я хочу, чтобы они работали по специальности и по душе, чтобы были счастливы. И мне кажется, скоро всё наладится и страна станет лучше. Вообще, я не люблю жаловаться на жизнь, мы прожили интересно и живём весело – чего нам страдать?
Два слова о любви
Пока мы разговариваем, Юрий Иванович мается. Ему давно хочется в столярку – это видно и по тому, как он ёрзает на стуле и как рука его сама собой выписывает на бумажке кренделя, очень похожие на узоры, что он вырезает на стульях, вазах и вазонах для цветов. Поэтому мы идём осматривать виноградники, потом баню, гостевую комнату, прохладную и пахнущую дровами, потом хозяева выдают мне огромный пакет диковинного винограда и банку домашнего вина.
– У вас на воротах написано, что в доме 45 сортов винограда. У вас питомник?
– У нас живёт Зоя, – Юрий Иванович оживляется. – Поехала за тремя сортами, а скупила весь рынок. Пришлось заняться и виноградарством.
Супруги наперебой рассказывают, как готовили землю, как Юрий Иванович придумал отпугиватели от фазанов и ворон: в ход пошёл почти весь женин гардероб. Теперь виноградник напоминает выставку-распродажу – раскачиваются на ветру штаны, шумят над ними пропеллеры, присматриваются к нововведениям вороны, которые уже чего только в доме с драконом ни видели.
На прощание я спрашиваю про любовь. Потому что здесь она чувствуется во всём: Юра любит Зою, Зоя любит Юру. Оба они любят внуков, друзей и таких вот, как я, случайных, залётных.
– Кто его знает, что такое любовь? – хозяева переглядываются. – Живём, как все, то пособачимся, то помиримся, но когда меня долго нет, к внукам поеду, он переживает, звонит. И я за него переживаю: чтобы был сыт, здоров, руки целы.
– Так получается, что любовь – это когда переживаешь?
– И уважаешь. Так, наверное.