Дочь ветреного короля. Как не остаться в тени знаменитого отца

Имя её отца было знакомо каждому, кто хоть немного интересовался культурной жизнью Дона: Александра Ветрова называли королём ростовской оперетты. Когда на афишах впервые появилось имя его дочери, сплетники судачили: мол, попала на сцену по блату.

   

   

Сегодня Адель Ветрова признаётся, что папа до послед­него был против того, чтобы она выступала на публике, а мать не стеснялась говорить, что с её внешними данными Адель всегда будет проигрывать актрисам-красавицам.

Ну и артисты!

Юлия Панфиловская, «АиФ на Дону»: Адель Александровна, у вас такое необычное имя!

Адель Ветрова: Многие думают, родители, поклонники оперетты, назвали меня так в честь забавной горничной из штраусовской «Летучей мыши». Но всё было гораздо прозаичней: так звали мамину любимую тётю. И хотя ни­кто не думал, что я стану артист­кой, имя всё-таки предопределило судьбу, его многие принимают за псевдоним.

- А почему не думали? Дети артистов часто идут по стопам родителей.

- Я не была ребёнком, который рос за кулисами, мне всячески внушали, что сцена - это занятие неблагодарное, тяжёлое и идти на эту каторгу должны только те, кто жить без неё не может. Как, например, папа. Он был из бедной рабочей семьи и сбегал с уроков в школе, чтобы играть в спектаклях Ленинградского детского театра. В четырнадцать лет Сашу Ветрова вне конкурса взяли в знаменитую тогда Школу драматиче­ского искусства Гайдебурова и Скар­ской. И когда приняли в Ленинградский театр оперетты, то пророчили всесоюзную славу, настолько органичен он был на сцене. Но папа влюбился в маму...

- И?

   

   

- Мама была провинциальной звездой. Она выступала в Астраханском драмтеатре, два раза успела выйти замуж. Причём её вторым мужем стал режиссёр, который был намного её старше и изводил ревностью. Во время очередной ссоры она уехала к подруге, которая в составе Ленинградского ансамбля оперетты гастролировала по Кавказу. Там, на берегу моря, под южным солнцем они и познакомились с папой, он сделал ей предложение на следующий день и увёл из семьи.

Но после моего рождения (на берегах Невы) у неё развилась аст­ма. Ленинградский климат ей совсем не подходил, и мы переехали в Ростов, город, который ещё в детстве пленил маму широкими зелёными улицами и где был Театр музыкальной комедии.

Вообще папа её обожал, выполнял все капризы и, как видите, променял большую сцену на провинциальную. Но при всём этом признавал, что артистка мама посредственная. Красота, которая очаровывала в жизни, на сцене терялась, а голос был слабоват. Она же требовала, чтобы Ветров использовал свои связи, популярность и ставил её с собой в пару. Из-за этого они часто скандалили. Меньше всего мне хотелось такой же участи.

Устроила сцену...

- Сложно расти в такой обстановке.

- Это только так кажется. Ссорились родители из-за своей общей страсти - театра, но они оба любили друг друга, оба были очень интересными людьми, с уважением относились к остальным. Например, мама никогда не позволяла себе оскорблять кого-то или унижать, но один её взгляд чего только стоил. В крайних случаях она упо­требляла всего три бранных слова: «негодяй», «подлец» и «сволочь».

Однажды, лет в десять, я решила купить ей подарок к 8 Марта. Откладывала деньги, которые мне давали на школьные завтраки.

И вот мама случайно нашла мою заначку, подумала, что я украла у кого-то эти копейки и назвала меня негодяйкой. Это было такое потрясение, что я побежала к Дону топиться. Наклонилась к воде, а меня обдало затхлым запахом тины. Топиться расхотелось...

Родители никогда не считали меня маленькой, я была очень самостоятельным ребёнком, из тех советских детей с ключиком на шее, которые сами приходили домой из школы, разогревали обед. Папа с утра до ночи пропадал в театре, его не интересовало ничего, кроме ролей, да и мама была натура возвышенная. Она могла поставить вариться суп и забыть про него, увлёкшись книжкой. Про суп вспоминали, когда из кухни начинал валить дым.

Мне всё время казалось, что оба без меня пропадут, поэтому я рано сама научилась готовить и делала это хорошо, оплачивала коммунальные счета, бегала за продуктами. При этом влияние родителей, которых в шутку называла ветреными, на меня было огромным. Когда отец сказал, что сделает всё, чтобы меня не было на сцене, я ему поверила и в театр носа не совала. Мне запрещалось даже играть в школьных спектаклях.

Театр-невидимка. Как увидеть спектакль с закрытыми глазами

 

- Но в итоге мы знаем вас как ар­тист­ку.

- От судьбы не уйдёшь! В старших классах я серьёзно занималась гимнастикой. В то время в здании театра оперетты был ремонт и актёры репетировали в залах Дома физкультуры. И вот как-то после тренировки ко мне подходят трое мужчин и начинают уговаривать прийти на пробы в театр. Присмотрелась, а это же знаменитые Горелик, Аллегров и Христенко, которые часто у нас гостили. Говорю им: «Да я же Адель Ветрова!» Дальше была классическая немая сцена.

В тот же вечер они стали наседать на отца: в спектакль «Цыганская любовь» срочно требовалась Иоланта, две примы - Комарова и Живаго почти одновременно ушли в декрет. Так меня зачислили в стажёр­скую группу. И впервые на сцену я вышла с самим Ветровым.

Премьеру приняли на ура. Любви, которой отца щедро одаривала ростовская публика, хватило и на меня. Но авансом. К тому же слухи, что меня устроили в театр по блату, очень ранили. И я поехала поступать в ­ГИТИС, попала на курс замечательного педагога Анисимовой-Вольф. После института она рекомендовала меня в труппу московского Театра имени Моссовета. Но с мечтой о большой сцене пришлось распрощаться так же, как когда-то отцу...

Рабочая лошадка

- Из-за мамы?

- Да, у неё случился первый инфаркт. Мне позвонил папа. У него был такой растерянный голос, я поняла, что им снова требуется моя помощь, поэтому приехала в Ростов. Вернулась в Театр музыкальной комедии, где моим партнёром, как когда-то, снова стал отец. Потом был новый для Ростова эксцентричный и яркий театр-кабаре «Адель», многолетнее сотрудничество с джаз-бендом знаменитого Кима Назаретова и работа в театральной студии московского режиссёра Анатолия Васильева. Тогда эта студия была его творческой лабораторией, которую он со временем перенёс в Париж.

Иногда я думаю о том, как повернулась бы моя жизнь, если бы я осталась в Москве. Ведь там осталась и моя первая любовь. Временами меня охватывает чувство сожаления. Но я никогда не винила в этом своих родителей, к которым с годами стала относиться как к своим детям. В трудные минуты я становилась им опорой. Но когда не стало мамы, а затем ушёл из жизни и папа, я осталась абсолютно беспомощной. Весь мой привычный мир рухнул.

Дотянись до звёзд. Как обычные дети стали знаменитыми на Дону взрослыми

 

- Адель Александровна, вы так тяжело переживали смерть родителей, что стали искать утешение в алкоголе...

- Да, я могла забыться только с помощью бутылки. Но это страшное время показало, кто из моих друзей настоящий, а кто желает поживиться на моём горе. Я пила по-чёрному месяц, а затем в один момент остановилась.

У меня есть любимая дочь, внук, есть память о любимых родителях. И потерять всё это из-за душевной слабости? Так появился благотворительный фонд имени Александра Ветрова, который стал помогать артистам.

При нём сложился коллектив, который можно назвать театром-антрепризой. Сейчас у меня новый проект - детская театральная студия. Зная, что придётся непросто в тени своего талантливого отца, я всегда делала ставку на трудоспособность. И любимое дело в итоге стало для меня тем спасательным кругом, который вытаскивал из самых сложных ситуаций.

Кстати, Александр Ветров никогда не собирал газетных вырезок со своими фото или хвалебными статьями. Единственное исключение из этого правила - газета 30-х годов «Стахановец Арктики». В ней дважды Герой Советского Союза Папанин от имени всех полярников благодарил Ленинградский ансамбль оперетты не только за спектакли, но и за помощь в разгрузке судов. Папа, который блистал на сцене, гордился чёрной работой. И меня воспитал рабочей лошадкой, которая будет спотыкаться от усталости, но вывезет.