Владимир Бехтерев, выдающийся русский психиатр и физиолог, считал, что если больному после разговора с врачом не становится легче, то это не врач, а коновал. Но как найти нужные слова для того, чья жизнь находится на волоске от смерти?
К Фархаду Джабарову, доктору медицинских наук, заведующему отделением радиологии областного онкодиспансера, приходят люди, которые находятся на грани отчаяния: лучевая терапия обычно используется в борьбе с онкологией как тяжёлая артиллерия. И многие его пациенты признаются, даже когда дела плохи: доктор облегчает их страдания особым - сердечным отношением.
Фархад Джабаров. Родился в 1974 году.
Окончил Азербайджанский медуниверситет. Доктор медицинских наук. Соавтор более 120 печатных работ и 20 изобретений.
Женат. Воспитывает двоих детей.
Выбор сделан
«АиФ на Дону», Юлия Панфиловская: Фархад Расимович, таких, как ваше отделение, мало, да и сама профессия редкая. Как вы вообще её выбрали?
Фархат Джабаров: В нашей семье у всех было высшее образование: мама - физик, отец - математик, бабушка - заслуженный педагог, дед - академик, поэтому к выбору профессии родные относились очень серьёзно, и к старшим классам я уже знал, что буду носить белый халат. Но хотел я стать хирургом. А когда был на четвёртом курсе, мой брат попал в больницу: врачи подозревали рак. Мы, естественно, были в панике, начали обращаться к разным светилам медицины, и во время одной из таких встреч видный в Москве профессор-онколог пригласил меня, студента, к себе на практику.
И хотя я беседовал с ним как родственник больного, видимо, он разглядел во мне какие-то способности. Ведь онкология, пожалуй, самая сложная дисциплина, приходится работать с тем, что, в общем-то, нельзя спрогнозировать. И важно видеть за этой пеленой неизвестности свет, нужно иметь веру, что все старания не напрасны. С опытом я понял, что именно эти качества выделяют хорошего специалиста.
К счастью, тогда диагноз брата не подтвердился, но я на его примере увидел, какое влияние врач может оказывать на больного и его родных. Такая психотерапия присутствия.
- Вы говорите, что это сложная профессия в медицине. А чем она отличается от других?
- В нашем случае судьбу больного решает не один врач, а целая команда. План лечения составляет не только хирург-онколог, но и радиолог, и химиотерапевт. Поначалу я учился как раз проводить операции, но к выпуску понял, что мне ближе радиология. Во-первых, у меня было плохое зрение, и в хирургии это мешало, фармакология меня не интересовала, а лучевая терапия была особой, малоизученной областью. Мне, как сыну учёных, медицина с элементами физики показалась любопытной. Ведь радиолог должен разбираться в общей онкологии, рентгенологии, ядерной физике, хирургии... Нужно быть и аналитиком, чтобы точно определить необходимую зону облучения.
Ядерная медицина
- Облучение, радиация... Звучит угрожающе.
- Да, вокруг них ходит много мифов, пугающих больных. На деле речь идёт о точечном воздействии на организм, необщем. И здесь важно правильно определить эти точки. Многим больным с 1-2-й стадиями после облучения даже не требуется хирургического вмешательства. Сама процедура безболезненна, более того, в некоторых случаях лучевую терапию используют с обезболивающей целью, например, при метастазах в кости. Если пациент боится её как огня, я рассказываю, что рентгенотерапию используют самым разным образом, например, ею также убирают повышенную потливость или пяточные шпоры. Безусловно, это испытание для организма, но иначе болезнь не победить.
Кстати, благодаря вниманию со стороны областного Минздрава и лично главного врача областного онкодиспансера Евгения Эдуардовича Глумова недавно у нас появилась новая техника, которая сводит к минимуму лучевые осложнения. Теперь мы можем, например, атаковать опухоли любого размера и практически любой локализации с минимальным риском вреда для окружающих здоровых тканей.
- А даёт ли это стопроцентные гарантии? Некоторые специалисты считают, что не стоит обнадёживать тяжелобольных людей и лучше помогать только тем, у кого есть высокие шансы на выздоровление. А вы откровенны с безнадёжными пациентами?
- За всю свою практику я встречал буквально пару человек, которые добровольно отказывались от лечения. Все хотят жить. К тому же примеров того, как удавалось победить рак запущенных стадий, достаточно. Недавно ко мне подошла женщина и спросила, не помню ли я её. Я ответил, что не помню. Выяснилось, что, будучи ещё совсем молодым врачом, лечил эту девочку. С годами она превратилась в красивую молодую женщину и теперь стояла передо мной. У неё было сильно поражено лёгкое, её отправляли домой умирать, но после химиолучевого лечения, которую маленькая пациентка переносила очень тяжело, болезнь отступила. Сейчас она замужем, растит ребёнка. Да, шансов выжить у неё было мало, но они были.
«Терпение, мой друг...»
- В коридорах вашего отделения сидят десятки больных людей. Я была свидетельницей, как пожилой человек трижды задавал вам один и тот же вопрос, и вы каждый раз спокойно ему отвечали.
- Иначе же нельзя. Конечно, встречаются разные люди. Бывают и недовольные, и раздражённые пациенты. Им страшно, больно, поэтому кто, если не врач, может их успокоить добрым словом? Причём это касается не только больных, но и их родственников. Им зачастую приходится не легче.
- Говорят, что мысли о работе нужно оставлять за дверью кабинета. А у вас получается?
- Конечно нет. Я же не гайки кручу, чтобы, закрыв дверь, забыть о них. У меня телефон перестаёт работать только глубокой ночью, всё время кто-то звонит, пишет, я сам названиваю, если волнуюсь о состоянии здоровья своих больных.
- А как жена реагирует на вашу занятость? Она ваша коллега?
- Иногда она устаёт от того, что даже дома я весь в мыслях о работе. И её можно понять. Она жена и мама. А это тоже тяжёлая профессия.