Она вглядывалась в снежную завесу и еле слышно шептала: «Господи, спаси и сохрани. Лишь бы не полетели…»
Не полетели. Николай вернулся с аэродрома. Сел обедать.
Но вскоре в дверь раздался стук и на пороге вырос посыльный: «Товарищ подполковник, новый приказ. Срочно вылетаем», — чётко произнёс он.
Николай встал, набросил куртку, поцеловал жену и дочь и вышел. За ним, как была, в домашнем халате и тапочках на босу ногу, выбежала Ольга.
Вертолёты стояли совсем близко от общежития. Шумели моторы, и лопасти разрезали плотную стену снега. Николай что-то кричал, но его голос тонул в шуме… Лётчик Лесков сел за штурвал, вертолёт оторвался от земли и полетел в сторону Грозного.
— Было 27 ноября 1994 года. Я помню этот день до секунды, — рассказывает мне Ольга. — Всё тогда было не как всегда: и этот нежданно сорвавшийся снегопад (обычно в такую погоду полёты отменяют), и беспокойство нашей собаки Альфы (она лаяла до хрипоты, рвалась к мужу), и сам Коля… Когда пришёл посыльный, муж долго смотрел на меня, потом обнял и произнёс: «Не переживай, я скоро вернусь»…
Прятать страх — её работа
Ольга вспомнила, как двадцать лет назад, в день их свадьбы, он точно так же посмотрел ей в глаза и тихо прошептал: «У меня есть только ты и небо…» Она это понимала, поэтому никогда не претендовала на первенство — не жаловалась на бытовую неустроенность, не умоляла отказаться от полётов, не отсылала в командировки слёзных писем. И даже тогда, в декабре 1979-го, когда ночью раздался сигнал тревоги и всю лётную эскадрилью отправили в Афган, она спрятала свой страх. Это была её работа — прятать от мужа страх.
Тогда он вернулся.
Но в этот раз, когда муж улетел в Чечню, держаться ей было труднее, чем обычно.
Чтоб как-то отвлечься, она начала собирать мужу посылку — домашние заготовки, его любимые книги, тёплые вещи. Всё это надеялась передать со следующей группой вылетающих…
— В то время вертолёты на Чечню отправлялись чуть ли не каждый день. И чуть ли не каждый день я бежала на аэродром с новой посылкой, — вспоминает Ольга. — В ответ получала записки. Коля в шутку ругал меня, что я закормила весь полк, и обещал, что скоро вернётся…
Эти записки они с дочкой Людой перечитывали по многу раз, складывали в семейную шкатулку, придумывали, как к возвращению папы накроют стол и созовут гостей со всего общежития. Хотя зачем звать, они бы и сами пришли.
— Колю любили в полку, поэтому вокруг него всегда было много людей, — Ольга Лескова показывает мне семейный альбом.
С чёрно-белых снимков улыбается молодой подтянутый лётчик.
— Он был настоящим командиром, в нём не было ничего деспотичного: он всегда интересовался, что происходит в семьях подчинённых, старался понять провинившихся, помогал нуждающимся. И, имея большие возможности, ничего не просил для себя. Вот и в ту, последнюю, командировку он мог отправить в полёт любого лётчика, но полетел сам…
Роковой полёт
В ночь на 14 декабря 1994 года она почти не спала. В окно бился колючий зимний ветер, к этому звуку примешивался вой собаки Альфы. Ольга достала с полки потрёпанный томик Чехова (один из самых первых подарков её Коли) и попыталась читать… Но слова не складывались в предложения. Тогда она начала хлопотать по дому…
— К четырём часам дня я перестирала бельё. Шла мимо общего фойе и услышала, как женщины обсуждают новости: чеченцы сбили наш вертолёт, лётчиков расстреляли, имена погибших неизвестны. У меня оборвалось сердце. Я зашла в комнату, включила телевизор и начала ждать, — вспоминает Ольга.
Только на следующий день в новостях объявили имена погибших: члены экипажа Шаплыгин и Девятков, командир вертолёта подполковник Лесков. Её Коля…
— Что было потом, не помню. Несколько дней просто выпали из памяти, — рассказывает Ольга. — Сейчас, по прошествии времени, понимаю, что нужно было найти силы, собраться, ходить воевать за права вдовы погибшего: у меня ведь было двое детей — сын-первокурсник, дочь-школьница. Нужно было думать об их будущем, выбивать жильё, льготы. А я не могла встать с кровати — лежала, смотрела в стену и ждала конца. Я не хотела жить без Коли…
Боль притупилась только спустя шесть лет. Притупилась, но не исчезла. Прошло ещё десять лет.
Но, вспоминая о прошлом, Ольга рассказывает всё так, будто это случилось вчера.
За эти годы она собрала всю информацию, которую могла найти о том роковом полёте, опросила тех, кто видел её мужа последним. И она до сих пор думает, что можно было бы сделать, чтобы её Коля остался в живых…
— Сегодня я одна. У детей свои семьи. Я помогаю воспитывать внуков. Живу их проблемами. Работаю в магазине. Того, что называют личной жизнью, у меня нет. Нет просто потому, что я не вижу в мужчинах мужчин. Коля для меня был и остаётся единственным, — Ольга выдерживает паузу, чтобы остановить навернувшиеся слёзы. — Сразу после его смерти я пыталась поговорить с сыном — упросить его бросить профессию. Сын тоже лётчик. Но он мне ответил, что после подвига отца он просто обязан летать… И сегодня мне остаётся только молиться и ждать его возвращения, как много-много лет назад, когда я ждала возвращения Коли…