Юрий Добринский 44 года подряд выходит на сцену Ростовского театра драмы им. М. Горького. За это время сильно изменились сам театр и зрители, но темы актуальны все те же: любовь, гнев, счастье. Почему театральное искусство вечно, и какие книги начинают читать юные ростовчане после спектаклей, обсудили с ведущим актером театра и мастером сцены накануне его 70-летнего юбилея, который он отметил 12 марта.
Зачем ходить с секундомером
«Позвоните через час, я сейчас хожу с секундомером», – так юбиляр отвечает на звонок корреспондента «АиФ-Ростов».
Позже выясняется, что Юрий Константинович репетирует выступление на собственном бенефисе, запланированном на 12 марта. Нужно было рассчитать монолог на полтора часа. И опыт не подвел – артист уложился в это время до секунды.
«Бенефис – это безумно сложно, в 100 раз проще отыграть спектакль. Там у тебя есть паузы, зритель отвлекается на других актеров. А на бенефисе ты один – как на ладони у зрителя. Права на ошибку нет», - волнуется артист.
Кошмары, которые снятся артистам – это роли, слов которым ты не помнишь.
«Однажды мне снилось, что я готовлюсь к выходу на сцену. И мне подают листы со словами. И вы представляете, я их вижу впервые. Как же я буду играть, спрашиваю подающего. Да ничего страшного, отвечают мне, ты почитай и все запомнишь. И я выхожу на сцену, смотрю на полный зал зрителей и с ужасом понимаю, что не помню ни-че-го. Я проснулся в шоке. У меня даже температура поднялась», - смеется юбиляр.
Но гораздо страшнее полного зала, которому нечего сказать – пустые зрительские ряды. Мало кому так тяжко дался локдаун, как актерам, привыкшим к эмоциональному взаимодействию с поклонниками Мельпомены.
«Слава Богу, что закончился этот период сидения дома и последующих ограничений, наконец можно видеть лица зрителей, репетировать в театре, выходить на сцену, – говорит Юрий Добринский. – Знаете, смотришь в зал и между зрителями видишь фотографии артистов, в том числе и свою, которые размещали на креслах, чтобы соблюдать дистанцию между людьми. Это нервирует и расстраивает. А теперь живые люди, глаза, лица, эмоции!»
«Чеховские» люди
Коронавирусные новшества – не единственные метаморфозы театра. Сюда пришли высокие технологии и театр стал немного другим. Но самое главное осталось прежним – эмоциональная связь зрителя и актера.
«Им нужны короткие сюжеты, даже речь у них почти по Чехову – краткая. «Ок, норм». Они ведь и не читают классику. Пришли на Лопе де Вега, на «Тихий Дон» и не знают, чего ожидать. Что это, о чем? Театр учит их другому восприятию мира, более вдумчивому. Всегда же видно, сам юный человек пришел в театр или его принудили. И дорогого стоит, когда хотя бы один такой, насильно приведенный из сотни, начинает меняться, что-то понимать и чувствовать. А потом некоторые из них под впечатлением от постановки начинают читать книги. И значит, все не зря», – продолжает артист.
Гэть!
Все меняется вокруг, и мы меняемся. И это нормально, считает Юрий Константинович. Но одно определенно останется неизменным – театр. Ведь Шекспир действительно был прав, мы играем свои роли каждую минуту.
«Вот вы сейчас задаете мне вопросы и играете роль журналиста. А я, в свою очередь, роль интервьюируемого. Через полчаса я буду играть роль мужа и попрошу жену накормить меня обедом. Потом я буду играть роль пешехода на ростовских улицах. И наконец, вечером, свою любимую – роль актера», - рассуждает Юрий Добринский.
В театре происходит волшебство, считает артист. Вживаясь в роль, ты становишься совершенно другим человеком.
«Когда главный режиссер дал мне роль Пантелея Прокофьевича в «Тихом Доне», я пришел в ужас. Ну какой из меня казак? Я же натуральный москаль, я не умею «гэкать» на донской лад. Но я совершенно органично перевоплотился в Пантелея уже на первых репетициях. Я с удовольствием импровизировал и кричал: «Гэть! Курва! Куды пошла?». Я даже сейчас после этой роли периодически вворачиваю в свою речь словечки старшего Мелехова. Люди вздрагивают», – смеется Юрий Константинович.
Сейчас, когда Добринскому уже не 25, а 26 лет, как он шутит, впереди много интересных ролей, новых образов. Оборотов, которые он впустит в свою харизматичную речь. И конечно, голубая мечта: заветная роль в «Сирано де Бержераке», которую он пока еще не сыграл.